Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

— Но у меня нет ничего, что могло бы вас заинтересовать.

— Тогда я предлагаю тебе найти что-нибудь, и сделать это быстро, иначе моя готовность торговаться может пропасть, — просто заявляет он, и я смотрю на дверь, куда он уходит, не попрощавшись.

Что я могу дать такому человеку, как он?

* * *

Дом полон.

Я чувствую себя как на закрытом реалити-шоу, в то время как вокруг меня разворачивается гораздо худшая версия того, что произошло в гостиничном номере, и я ничего не могу сделать, только оставаться неподвижной, как кукла.

Ткани прикладывают к моей коже, что-то говоря об определении цветовой палитры. Что это значит? Кто-то поднимает концы моих волос и с ужасом говорит, что никогда не видел ничего в таком плачевном состоянии. Как будто хаос на кухне умножился в тысячу раз, и я нахожусь в самом его центре.

Вскоре после обеда здесь появилась Луиджия, а за ней толпа профессионалов, которые принесли с собой бесконечные стеллажи с одеждой, коробки и чемоданы. С тех пор здесь появился человек, заботящийся обо всех нуждах, о которых я и не подозревала, и я могу только наблюдать, потому что даже понять все, что говорят, — задача невыполнимая. Они говорят все вместе и громко. Я, наверное, закончу день с головной болью.

Когда парикмахерша протягивает коробку с краской для блондинок, я практически кричу "нет" по-итальянски, присоединяя свой голос к какофонии звуков, раздающихся вокруг меня. Я так хочу, чтобы Рафаэла была здесь. Одно желание пробуждает другое. Черный ящик в своем традиционном танце возможностей вибрирует.

Ракель бы здесь не понравилось. Она будет жаловаться на все, спрашивать, зачем ей все это, только чтобы кто-то сказал ей, что она красива. Слишком поздно я понимаю, что приоткрыла маленькую щель, чтобы заглянуть внутрь коробки. Чувства, запертые внутри, бунтуют, рикошетят в моей груди, требуя такой же свободы, какую получила гипотетическая ситуация в моей голове.

Я закрываю глаза, скрежещу зубами, делаю глубокий вдох и очищаю свой разум, пока в нем не остается места ни для каких мыслей. Ни в настоящем, ни в прошлом, ни в будущем, которого никогда не будет.

Теперь коробка закрыта.

Я открываю глаза и на этот раз смотрю в зеркало, наблюдаю, как снимают мерки, подбирают цвета и все остальное, что связано с макияжем и моим телом. Это не кажется таким страшным, как я думала.

Проходит несколько часов, и изменения приветствуются моим отражением, и я не знаю, что за человек смотрит на меня из зеркала, но мне также не терпелось больше не узнавать ту жалкую девчонку, которая смотрела на меня раньше, так что вот так.

Все хорошо.

* * *

Глупая идея, я знаю это, но я не смогла вовремя остановить себя, чтобы не опозориться. Я смотрю на тарелку на столе, разглядывая темно-коричневые шарики, обсыпанные шоколадной посыпкой. Сладкий запах разносится по всему дому. После того как я целых два дня ломала голову, не зная, что подарить Витторио в обмен на его разрешение посещать мои занятия, мне пришла в голову не самая блестящая идея — подарить ему то, к чему, как мне кажется, у него нет свободного доступа: бригадейро (традиционный бразильский десерт).

В крыле Витторио нет ни одного сотрудника. Кроме горничных, которые приходят днем, здесь нет ни поваров, ни домработниц, хотя кладовка полна. И после нескольких недель, проведенных на кухне, я знаю, что бригадейро не является обычным сладким блюдом на столе синьоры Анны. По крайней мере с тех пор, как я приехала, я ни разу его не видела.

Теперь, с нетерпением ожидая его прихода с традиционного семейного ужина Катанео, я беспрестанно стучу ногами по полу, ведь за последние два вечера я не видела Витторио, так что велика вероятность, что моя нелепая попытка даже не будет воплощена в жизнь.

Время тянется, пока он не появляется на верхней площадке лестницы на открытом этаже. Выражение его лица меняется, лишь глаза сужаются, когда он чувствует аромат, захватывающий все комнаты в его доме.

— Добрый вечер, — приветствую я, и Витторио подходит к кухне с белыми шкафами и стеклянным потолком, все еще настороженный.

— Что это? — Он пропускает вежливое приветствие.

Его взгляд не задерживается на мне ни на секунду дольше, чем это необходимо, хотя он впервые видит меня после макияжа. Такое безразличие меня не удивляет, но заставляет задуматься, какой в этом был смысл. Я даже подумала, что Витторио просто надоело смотреть на мой неопрятный вид и, раз уж мы теперь будем чем-то вроде соседей по комнате…

— Бригадейро.

— Бригадейро?

— Бригадейро. — Легкий наклон его головы выдает его типичное нетерпение, и я поджимаю губы, чтобы скрыть улыбку. Если я пытаюсь что-то получить от этого человека, то смеяться над ним — не самая лучшая идея.

— А что такое бригадейро?

— Бразильская сладость, приготовленная из сгущенного молока.

— Сгущенное молоко?

— Да.

— Габриэлла, — предупреждает он, и на этот раз мне не удается сжать губы, приходится прикусить губу, чтобы проглотить смех.

Наступает моя очередь наклонить голову, я смотрю на Витторио, и меня снова преследует настойчивое осознание того, что, хотя я вижу, как пугает этот мужчина в каждом дюйме, я не могу заставить себя почувствовать страх перед ним. Даже после всего, что я видела, как он делал, даже после всего, чему я подверглась с его стороны, со мной, должно быть, действительно что-то не так.

— Сгущенное молоко — это еще одна бразильская сладость, — объясняю я, опасаясь, что Витторио может просто бросить меня здесь одну, не дав мне нужного разрешения, если я заставлю его ждать еще хоть секунду.

Я не объясняю ему, что это альтернативная версия конфет, потому что, очевидно, в его кладовке не было сгущенного молока. Но, будучи бедной, я должна была проявить изобретательность и давным-давно научилась делать свою собственную версию сгущенного молока. Именно это я и сделала сегодня, но главное — это намерение. Ведь так? Кроме того, это вкусно, я пробовала.

— А зачем ты сделал бригадейро?

— Для тебя. — Витторио некоторое время обдумывает мои слова.

— Для меня?

— Да, для тебя. Ты сказал мне, что я должна дать что-то взамен. Я приготовила бригадейро. Я и сама не заметила, как перешла с ним на ты. Сначала он моргает глазами, затем его губы слегка раздвигаются и, наконец, растягиваются, прежде чем из его горла вырывается смех.

Это прекрасный звук. Я слышала, как он смеялся на мероприятии в