Суфлёр - Владимир Ераносян

Наступил черед номинации «Лучший ведущий общественно-политической программы». На сцену поднялся рабочий завода «Красный пролетарий» и прядильщица с Ивановской мануфактуры. Им выпала честь объявить народных любимцев. Зал замер, уставившись на экран.

Прядильщица объявила трех номинантов: Соловьев, Заречная, Максимов. Недосягаемый столп профессионализма и пара относительных новичков высшего медиа-эшелона. Чье же имя в конверте? Конверт в руках у прядильщицы. Она хлопает глазами и запинается. Нелепость ее наряда уже никого не волнует. Главным условием шоу объявили народность, искренность, правду. Все приходят в своем. Никаких гримеров и визажистов. Народ устал. Народ хочет видеть реальных людей, а не постановочный фольклор.

На экране промелькнули нарезки с сюжетами о трех лучших в стране ток-шоу. «Барьер», «Детектор лжи», «Взлеты и падения»!.. Показали маникюр прядильщицы. Даже домохозяйки на кухнях возмутились. Но теперь они не завидовали телевизору. Там звали на программу простых тружениц, таких же, как они. И даже чуть страшнее… Нет, прядильщица была намного страшнее. У нее на ногтях были заусеницы. А рабочий ничего. Статный.

«Стахановец» не числился в шутниках, но вспомнил, что режиссер просил его пообщаться с ткачихой на предмет ее гардероба. Он пообещал, выслушав для примера пару дежурных реплик от сценаристов, но так и не подготовился к диалогу. Набравшись смелости, он брякнул:

- Хорошо выглядишь!

- Ты тоже. - поддержала «коллегу» ткачиха.

- Замужем? – с угрюмым видом спросил рабочий.

- Пока нет. – искренне ответила она.

- Надо что-то решать… - двусмысленно вздохнул рабочий, - Кто рвать будет?

- Кого?

- Не тебя, конверт!

Все согласились, что реплики были смешными. Рабочего инструктировали долго, как именно они обязаны поступить с конвертом. Но он, ободрившись аплодисментами, молниеносно вырвал конверт у прядильщицы и зачитал голосом Левитана, каким он его представлял, имя лауреата.

- Влад Максимов!

Я находился в зале. Сидел с краю на седьмом ряду. Все это время я словно пребывал в беспамятстве. Но свою фамилию я все-таки услышал. Рабочий, имитирующий голос диктора войны с виртуозностью фрезеровщика, играющего в гольф, меня разбудил. Я встал на ватных ногах, но они понесли мое так же облегченное эйфорией тело к сцене. Зал рукоплескал. Многие встали, выкрикивая «Браво!»

Я принял награду и, подойдя к микрофону, произнес:

- Видит Бог, я никого не подсиживал и занял освободившуюся ячейку, которую занимал до меня достойный… Этот ветер овации, который едва не ожег мое лицо, пока я бежал к сцене… Нет ничего приятнее, чем получить ожог от подобного ветра. Мне выпала честь подхватить чужое знамя. Так же до меня подхватывали его другие. Но я понял – его мало принять из чьих-то рук, его нельзя уронить. Оно должно реять на этом облагораживающем ветру, который обжигает. Теперь это и мое знамя. Оно никогда не сгорит, потому что само является огнем правды. А этот огонь выжигает только черствые сердца. Эта награда – залог моей популярности. Популярность у меня теперь есть. Но только сейчас я осознал, что мне ее мало. По-настоящему я нуждаюсь лишь в вашей любви. И я знаю, как ее заполучить. Я докажу вам, мои зрители, что я… я люблю вас!

Хотел образно. Получилось витиевато. Волновался. Через секунду я уже пилил себя за сумбурный спич.

Затем состоялся фуршет. Сливки общества атаковали шведский стол. Все выпивали и закусывали за здоровье лауреатов «Дерби». Звучал джаз. Солировала какая-то мулатка из новых фавориток Бутмана. Никто не говорил о войне, о кризисе, о безработице. Те, кто находился здесь, были далеки от народа.

Меня поздравляли. Без конца хвалили. Дружески похлопывали по плечу. Пожимали руку. Восхищались моим мастерством. Даже просили автограф. Я, наверное, сиял. Как электрическая лампочка в сто ватт. Мне хотелось, чтобы Инесса разделила со мной и горечь своего фиаско, и радость моего триумфа. Я не спускал с нее глаз. Она была в красном атласном платье с глубоким вырезом впереди. Я не держал на нее обиды и надеялся, что она не злиться на меня. Обижаются от бессилия, а я сейчас был силен как никогда. Я и выглядел истинным победителем. Мне так казалось.

Победители подходят первыми. Взяв с подноса два фужера с шампанским, я предложил один Инессе. Она не отказалась.

- Благодарю, - улыбнулась теледива. – А мне показалось, что тебе сейчас не до меня. Вокруг вьется столько хорошеньких манекенщиц.

- Не могу поверить. Ты же не можешь уступать во всем, особенно конкурируя с девушками.

- Кстати, я считаю справедливым, что была представлена среди мужчин. Это означает, что я все равно победила!

- Согласен.

- Ты все еще в обиде на меня за тот вечер? – она перевела разговор в интимную плоскость. – Я просто не хотела испортить то, что пока в зародыше. Дружбы.

- Так, значит… - я отпил глоток шампанского. – Это к тому, что мы навсегда останемся друзьями…

- Не сердись. Хотя бы по случаю праздника, - она чокнулась со мной и тоже пригубила шампанское.

- Скажи, а что ты думаешь по поводу новой концепции отбора претендентов на премию? – сумничал я, - Правильно ли, что все решают зрители?

- Зрители? – ошарашено переспросила она, растворив меня в своем кислотном взгляде. Я вдруг почувствовал себя полным олухом. А она добавила, кивнув в сторону Лорда, стоявшего в кругу именитых телевизионщиков: - Я почему-то уверена, что главный критерий нашей оценки имеет человеческий облик, и облик этот очень специфичен.

- Не знаю. Он ведь и твой патрон. С чего такая неприязнь. Или ты меня проверяешь? – мне не понравился ее тон. – Я заслужил свою победу честно.

- Нет.

- Не честно? Ты должна была выиграть? Завидуешь?

- Детский сад. – съязвила Инесса, - Неужели ты думаешь, что меня может расстроить твоя победа. Меня может расстроить только то, что она Пиррова. Но сейчас я не хочу спорить. А зависть мне не присуща. Хотя… Я приметила тут одно авторское платье от Юдашкина на одной модели. Синее, с ассиметричным декольте на спине. Очень сексуально.

- Я замолвлю за тебя словечко у кутюрье… - остыл я.

- Слава делает из тебя автомат для исполнения желаний?

- Пока не слава, а лишь призрачная популярность. А насчет желаний… Речь ведь идет о твоих желаниях.

- Сердцеед. Не бывает бесплатных автоматов. Какие монетки надо бросать в тебя?

- С изображением профиля суперведущей Инессы Заречной.

- Не делай ставку на мое тщеславие. Я же предупредила – это не мой пунктик. Интересно, а для тебя что важнее – жизнь или слава?

- Теоретически жить без славы можно, а слава без жизни невозможна. Без яркой жизни. Мертвецу слава не нужна, наверное. Хотя слава делает бессмертным.