Враг моего врага. «Ийон Тихий» - Натали Р.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гржельчик сморщился. То, что он намеревался сказать, ему не нравилось.
– К сожалению, от наших бойцов против шнурогрызок мало толку. Они хорошо умеют сражаться с людьми и машинами. Даже со стихией. Но с хитиновыми козявками… Тут бесполезны броня, экзоскелет, огневая мощь. Имеет значение лишь скорость и ловкость: поймать и порвать. В этом отношении ваше священное безумие очень эффективно.
Аддарекх прервал этот мучительный монолог.
– Вы приказываете осуществить эту операцию нам?
Гржельчик страдальчески скривился.
– Вряд ли я могу вам приказывать. Я же не ваш командир.
– Вы – капитан, – шитанн хмыкнул. – А капитан на корабле…
– Как Бог на небе, – невесело закончил Гржельчик. – Я прошу вас взяться за эту операцию. И можете считать Мрланка членом своего спецотряда.
– Слушаюсь, кэп. Однако, – он помедлил, все еще сомневаясь, стоит ли привлекать к этому внимание, – трое моих людей, как бы сказать, не в форме.
Капитан взглянул на него пытливо.
– А вы сами, младший командир Аддарекх? Священное безумие вас не подкосило?
Аддарекх проклял свой длинный язык.
– Я уже восстановился, кэп, – ответил он нейтрально.
– Где вы взяли кровь?
Он отвел глаза. Отвечать не хотелось, но капитан смотрел требовательно.
– Друзья поделились, – промолвил он осторожно.
Гржельчик, против ожиданий, не рассердился. Только засмеялся негромко:
– Хотел бы я иметь таких друзей… Главное, епископу не проболтайтесь. Мы идем к «Джону Шепарду», младший командир Аддарекх. Они поддерживают квантовую связь. Я выяснил, у них есть донорская кровь. Если очистите «Шепард» от тварей, можете забрать хоть всю.
– Они обещали, что мы пойдем прямо к Нлакису! – возмутился Каггер Шшер.
– На что тебе Нлакис-то? – фыркнул Шшагил Хот.
– Тебе, может, и без надобности! – Каггер говорил зло, но Шшагил и впрямь выглядел так, словно ему – без надобности: щеки еще ввалившиеся, но глаза ожили, и неуместное веселье прет. – А я хочу на Нлакис! Там наш рудник, там кетреййи…
Ййу Шшер скрипнул зубами и едва слышно застонал. Молодой еще парень, он с трудом справлялся с желаниями, которым здесь, на чужом корабле, никак нельзя было давать волю.
– Заткнитесь! – сурово одернул бойцов Аддарекх. – Хочу, не хочу… Что за детство? Мы не пассажиры на «Ийоне», за билет не платили, и определять маршрут не нам. И незачем поминать кетреййи, душу товарищам травить. Надо думать о том, что есть, а не о том, чего хотелось бы. Зачистим «Джон Шепард» от шнурогрызок – крови будет, хоть залейся.
– Консервированной, – неодобрительно заметил Каггер.
– Скажи спасибо! – ухмыльнулся Шшагил. – Командуй здесь не Гржельчик, а поп Галаци – ты и той не увидел бы.
– Сам свеженькой насосался! – с гримасой черной зависти бросил Каггер.
– Это правда, Шшагил? – поинтересовался Аддарекх.
– Правда! – вызывающе откликнулся тот. – Ну и что? Она не возражала.
– А у нее была возможность возразить? – спросил Аддарекх. – Кстати, у кого?
– Он повариху охмурил! – произнес Каггер так, будто обвинял. – Подкараулил ее, заморочил голову…
– У нее была возможность возразить, – недовольно косясь на Каггера, проговорил Шшагил. – Я ей рот не затыкал. Она сказала, что я извращенец, но не сказала «нет»! А потом сказала, чтоб я еще приходил, – он торжествующе оскалился, глядя на исходящего завистью Каггера.
– Все, уймитесь! – рявкнул Аддарекх. Несвоевременные страсти, раздирающие бойцов как раз тогда, когда вот-вот предстоит работа в команде, встали ему поперек горла. – Может, еще на меня напуститесь? Я тоже не консервами сыт.
– Ты – ладно, – пробурчал Каггер. – Ты командир. А он…
– А он – молодец! Чем ныть тут и грызться, давно бы нашли себе подружек. Вон у аналитиков баба есть, и среди навигаторов, и в младшем персонале две или три… Чтоб я больше этого не слышал!
Он обвел ребят внушительным многообещающим взглядом. Притихли, вот и ладушки.
– А сейчас слушаем команду. Через два часа «Ийон» будет у цели. Мы вчетвером – Шшагил, ты тоже – берем Мрланка и идем на «Шепард». Вы двое страхуете у шлюза. Чтоб ни одна шнурожрущая падла не просочилась! Ясно?
Ен Пиран стоял, облокотившись спиной о скалу, и смотрел на бешеное солнце, мотающееся кругами по небу. По грязным щекам текли слезы. Не потому, что ему было грустно; наоборот, он упивался счастьем. Просто глаза, отвыкшие от света, болели и сочились влагой.
Он сам не мог бы сказать, сколько дней проплутал в темных и холодных пещерах. Конечно, у него был с собой навигатор, да что проку от него под скальной толщей? Вначале Ен Пиран использовал навигатор, как фонарик. Потом у него сели батарейки, и адмирал остался во тьме промозглого лабиринта. Грозный космический хищник, без страха бороздивший звездные просторы, вдруг обнаружил у себя самую настоящую клаустрофобию. Близкие стены с неровными сколами казались злобной зубастой пастью, приготовившейся захлопнуться, сдавить, тошнотворно захрустеть костями. А шорохи вызывали дрожь в коленях: кто там невидимый подбирается, чтобы напасть из темноты? Голод терзал нутро; для адмирала, любившего плотно покушать, это было пыткой. Вода в пещерах имелась в избытке, сапог то и дело ступал в лужу, но пить адмирал опасался. Однажды попробовал, вода оказалась горькой. После его вычистило со всех сторон, рвота и понос прихватывали не менее десятка раз с небольшими интервалами. С тех пор он зарекся брать здесь что-либо в рот: лучше умереть от жажды, чем от поноса. Гулкий стук падающих капель и плеск луж под ногами манили и действовали на нервы, но он крепился.
В какой-то момент он утратил веру, что выберется. Первое время он непрерывно ругался; пещерные своды за все свое существование не слыхали стольких заковыристых проклятий. Потом пересохший язык устал, и Ену Пирану не осталось ничего, кроме как мрачно размышлять. Как он мог не предусмотреть чудовищного коварства колдуна, завлекшего его в глубь подгорного лабиринта? Разве он не знал, что навигатор там бесполезен? Почему он не позаботился о фонаре, о метках на стенах, о клубках хотя бы, которые можно разматывать за собой, чтобы не потерять свой путь? Потому что и не подозревал, что колдовство будет вершиться в пещере. Потому что не разузнал как следует, не навел справок, не подумал головой, что черной магии не место под светлым солнцем. Но, раз уж так случилось, нужно было запоминать повороты, можно было разрезать себе кожу и капать кровью, коли больше нечем оказалось поставить знак. Не предусмотрел, не вспомнил вовремя. То ли колдун его заморочил, то ли решимость совершить грех уже плела вокруг него паутину наказания? От последней мысли у него подогнулись ноги, он упал и некоторое время пролежал в отчаянии. Таково воздаяние за проступок против судьбы. Какими бы ни были причины, толкнувшие его на это, теперь он погряз во грехе, и грех не выпустит его под
