Улыбка химеры - Татьяна Степанова

— У вас здесь семейный абонемент? — спросила Катя, спускаясь в воду.

— Да, муж приобрел.Я вообще-то не сторонница какого-то определенного вида спорта. А тут все можно понемногу попробовать. И шейпинг, и степ, и аэробику, и восточные единоборства, и тренажеры, и плавание. И муж так считает.

— Он... Ваш муж... он тоже сейчас уроки кен-до берет? — тихо спросила Катя.

— О, нет. Ему что-нибудь попроще надо, — ответила вдова. — Вот как мы с вами — попариться, поплавать, велотренажер покрутить. В общем, расслабиться без особых нагрузок.

Катя зачерпнула горячую воду. Смотрела на вдову старшего сына Салютова. Та гибко изогнулась, наслаждаясь упругими волнами гидромассажа. Сквозь душный теплый пар Катя видела ее лицо, густые мокрые волосы, разметавшиеся по плечам. Внезапно она ощутила, что и пар, и вода в бассейне словно остыли. Точно от северного ветра, невидимкой пробравшегося в этот аква-рай.

* * *

— Скажите, Жанна Марковна, а вы сами давно работаете у Валерия Викторовича? — спросил Колосов.

— Относительно давно, — ответила Басманюк.

— И бывали в его доме, знаете его домашних?

— Да. По правде говоря, я не такой уж и свой человек в их доме, как, например, Китаев. Тот почти родной в их семье, как, впрочем, и положено хорошему охраннику. Но семью Валерия Викторовича я знаю. — Жанна Марковна посмотрела на Колосова. — Валерий Викторович несколько лет назад овдовел. Старался все делать для дома, для своих детей. К несчастью, с Игорем случилась эта ужасная трагедия... Там у них после его похорон все очень сильно изменилось. Насколько прежде это был шумный и даже немного безалаберный дом, настолько сейчас там такая гнетущая, тяжелая атмосфера, что...

— А почему его дом был безалаберным? — перебил ее Никита, вспоминая снимки салютовского особняка за мрачной каменной оградой, опутанной колючей проволокой.

— Ну, мой шеф — человек очень занятой и всегда очень много работал. Дом же его, когда сыновья выросли, вечно был битком набит молодежью. Естественно — друзья, компании, девушки. Старший его — Игорь всегда и везде был душой общества, заводилой. Очень хороший парень был, если бы, правда, не некоторые проблемы с алкоголем. Потом он женился, жену свою Марину очень любил. Красивая девушка, из хорошей семьи. Ну, опять же — молодые супруги. Снова начались сплошные вечеринки, как это сейчас говорят — тусовки.

— Дети сейчас обычно стараются жить отдельно, если, конечно, могут себе это позволить.

— Да, но как раз перед свадьбой Игоря Валерий Викторович закончил строительство своего нового дома в Ильинском. Большие деньги вложил, и не зря — строил в расчете на всю семью. И Марина — жена Игоря — настояла, чтобы они жили в Ильинском. Дом ее просто очаровал. Ну конечно! — хмыкнула Жанна Марковна. — Еще бы... Валерий Викторович всегда так ее баловал, осыпал подарками. Души прямо в ней не чаял. В благодарность за рождение первого внука подарил ей бриллиантовую брошь. Он вообще широкой души человек.

— Да, я заметил. Это даже заметно по рекламе вашего казино. Размах. Но сейчас Салютов, наверное, сильно сдал из-за смерти сына?

— Господи, не то слово! Он и дома-то почти не жил все это время, представляете? Порой даже в офисе, в казино ночевал. Не мог — сам мне признался. Дома все напоминало о... Не приведи бог никому сына потерять. Я сама на похоронах Игоря была потрясена, как тяжело стало у них, — Жанна Марковна покачала головой. — Эта бабка еще нервы всем накручивала...

— Бабка? — спросил Никита.

— Ну да, Полина Захаровна, родная тетка Салютова. Она его вырастила, он мать рано потерял. Ну, раньше, насколько я ее помню, она была очень разумная женщина. Ребят вырастила и за женой Салютова Региной, когда та болела, сколько лет ухаживала, но... Возраст, наверное, свое берет, ей уж за восемьдесят. — Жанна Марковна теперь рассказывала охотно, тоном завзятой сплетницы, так непохожим на тот, каким она только что кричала «Бред, бред!» на все вопросы о Легионере. — Представляете, на похоронах вдруг начала молоть какой-то несусветный вздор о какой-то старой семейной драме. Якобы родители Валерия Викторовича своим браком толкнули на самоубийство ее сестру. Не знаю, что это — старческий маразм или просто чушь, но... В общем у всех присутствующих и так тяжело было на сердце, а тут эта старуха со своими причитаниями — мол, проклятая семья... Якобы ее сестра перед смертью прокляла и родителей Салютова, и все их потомство. Согласитесь, хватит ли сил слушать подобное на похоронах? В общем, я нисколько не удивлюсь, что Валерий... Валерий Викторович последние месяцы избегал оставаться дома, целые дни проводил на работе, пытался забыться...

— А Филипп тоже сейчас не живет в Ильинском? — спросил Никита.

— Кажется, нет, — Жанна Марковна низко наклонилась над сумочкой, ища сигареты. — Но я... не знаю его адреса.

«А я у тебя его и не спрашиваю, — подумал Колосов. — И адрес ты, конечно, знаешь. Но умрешь — не скажешь, потому что...»

— Я от Китаева слышал, что несколько месяцев назад Салютов планировал отделить Филиппа и дал ему крупную сумму денег на покупку квартиры, — сказал он.

— Кажется, да, он хотел, — сказала Басманюк.

— А Филипп якобы эти деньги без спроса потратил на дорогую иномарку и оформил доверенность на своего приятеля...

Жанна Марковна молчала.

— Да, отцы и дети, вечные конфликты, дрязги, — Колосов вздохнул. — Однако к нашему делу это отношения не имеет. Ну ладно... Я что еще хотел у вас спросить, Жанна Марковна...

— Да, — она подняла глаза, и в них снова появилось то странное напряженно-выжидательное выражение.

— Вы стрелять умеете?

— То есть как?

— Ну, из пистолета? В тире?

— Нет, — покачала она головой. — Я? Стрелять? Бред!

— Да это. несложно, — Колосов усмехнулся. — Зарядите, да и жмите на курок. Особенно если мишень близко.

— Я в жизни никогда не стреляла, — ответила Басманюк.

— Значит, когда вы около половины девятого 5 января зашли в мужской туалет в вестибюле казино за... спичками, Тетерина там точно не было?

Она посмотрела на него... Колосов вздохнул украдкой — чудо что за женщина! Шаровая молния, живой огонь!

— Я его не видела, — отчеканила Жанна Марковна. — И простите, если у вас еще есть ко мне подобные вопросы, боюсь, нам придётся подождать моего адвоката. Как я раньше не догадалась? — Она потянулась к телефону.

— Я вопросов пока больше к вам не имею. — Колосов широко улыбнулся. — Спасибо за беседу, приятно было познакомиться.

А сам подумал: нет, не откажу себе в удовольствии поприсутствовать на очной ставке в прокуратуре между гневной знойной мадам и Легионером. Хотя... для этой уголовно-процессуальной потехи последнего еще надо найти и допросить.

* * *

Катя стояла возле рецепции в вестибюле «Атлантиды». Менеджер отмечал посещение на ее карте. Вестибюль был пуст. Только в сетчатом вольере у окна среди буйной зелени оглушительно кричали попугаи-кореллы. С Салютовой Катя рассталась. Та пошла в детскую игротеку забирать у няни сына. И теперь они уже спускались по лестнице в гардероб. Катя видела их: высокая стройная черноволосая женщина и ребенок. Салютова тоже заметила ее с лестницы — помахала рукой на прощание. У нее зазвонил мобильник.

— Да, мы готовы, уже спускаемся! — сообщила она звонившему громко и оживленно.

Катя забрала в гардеробе свою куртку. Салютова заботливо одевала сына. Тот взахлеб делился с ней содержанием мультика, просмотренного в игротеке. Стеклянные раздвижные двери неслышно открылись, и в вестибюль вошел грузный мужчина в длинном черном кашемировом пальто. Он небрежно кивнул менеджеру и направился к Салютовой. На вид ему было за пятьдесят. Короткие темные волосы обильно посеребрила седина. А походка была медленной и тяжелой — так ходят те, кто привык всю жизнь ездить в автомобиле или сидеть в мягком начальственном кресле. Первым его увидел мальчик — выскользнул из материнских рук и с разбега бросился мужчине на шею.

— Привет! Я так соскучился! Где ты был?

Мужчина легко вскинул его на руки, крепко поцеловал. И в этот миг с ребенком на руках он показался Кате таким старым, таким усталым...

Марина Салютова подхватила сумку.

— Ну все, мы одеты, едем. — Она не отрывала взгляда от мужчины с мальчиком на руках.

Мужчина забрал у нее сумку. Марина Салютова быстро шагнула вперед, положила руки ему на плечи. Если бы он быстро не отвернулся, ее губы коснулись бы его губ. А так поцелуй пришелся в гладко выбритую, пахнущую дорогим одеколоном щеку.

Они скрылись за раздвижными дверями. Катя медленно вышла следом. Они садились в черный джип. Катя в иномарках не разбиралась, а тот, кто разбирался, сказал бы, что это «Тойота-Круизер». Автомобиль тронулся с места. Катя стояла на ступеньках «Атлантиды» и, казалось, совсем не замечала холода и этого колючего ветра.

Кто-то негромко окликнул ее по имени. Скромная «девятка» синего цвета — оттуда машут — садитесь.