Развод неизбежен, предатель (СИ) - Берг Аруся

Она протяжно вздыхает, будто я задаю самый сложный вопрос из всех. Затем в два шага оказывается возле моего стола и опускается в кресло. Но так и ничего не говорит. Вместо этого продолжает буравить меня презрительным взглядом. Ей совсем не понравились мои ответы, и теперь она явно намеревается переключиться на другую тему. Однако я ей этого не позволяю.

Выгнув бровь, разрушаю гнетущую тишину.

— Ну? Я долго буду ждать?

— Бурак... — Она стискивает зубы. — Я пришла поговорить о твоем муже, Лейла, — начинает она издалека.

— Так... — настороженно произношу я. — И о чем конкретно?

— Когда Уфук был в больнице, Бурак бросался непонятными беспочвенными обвинениями... — Гулизар с подозрением щурится. — То есть намекал на что-то, связанное с моим мужем.

— И чего же ты от меня хочешь? Я как к этому причастна?

— Может быть, ты знаешь, что он имел в виду? Все-таки ты его жена. Я с ним поговорила, но он ничего не объяснил. Только сказал, чтобы я внимательно следила за своим мужем. Ты не знаешь, в чем дело? — Она протягивает руку и дотрагивается до моей. Сжимает. — Я переживаю. Мне нужны ответы. Мы ведь женщины и должны понимать друг друга. Ты должна меня понять и сказать, в чем проблема...

Я качаю головой и вырываю из ее хватки свою ладонь. Усмехаюсь.

— Вот оно, значит, как... — Улыбка сама по себе растягивается еще шире. — Даже не верится, что эти слова говоришь ты.

Она откидывает локоны и отводит глаза, а я задумчиво продолжаю:

— Оказывается, женщины должны понимать друг друга... Значит, теперь так, да? Когда сама столкнулась с проблемой и почувствовала угрозу или неладное, по-другому заговорила? А раньше на меня сыпалась уйма нападок и обвинений. В том числе от тебя и твоего мужа... Никто на мою сторону не встал. Наоборот, все масла в огонь подливали. Но когда дело коснулось тебя любимой и что-то пошло не по плану — все изменилось. Теперь я должна тебя понять! Войти в положение?

Она кивает. Такого бессовестного человека я, пожалуй, в жизни не видела. Еще и соглашается с моим словами, будто не понимая, к чему я клоню. Строит из себя дурочку. Или овечку невинную. Сидит передо мной и ресницами хлопает, будто это заставит меня смягчиться.

— Нет, Гулизар. Так не пойдет. Я тебя не понимаю и, если честно, даже не хочу вникать в суть ситуации. И даже сочувствовать не могу. Голову забивать вашими, — делаю акцент на последнем слове, — проблемами... я не собираюсь. А если уж Бурак тебе не сказал, откуда он что-то узнал про твоего мужа и зачем начал намекать, то я и подавно не стану об этом говорить. Я не пойду к нему и не буду выпытывать про Уфука, а затем тайно доносить до тебя его мысли и подозрения. Никогда этим не занималась и не собираюсь начинать. Потому что это не мое дело. Лезть в чужой огород, как и в дела мужа и его домыслы — худшее из зол. Уж прости, но сплетницей подрабатывать между вами я не стану.

Жена Уфука начинает злиться. Вздергивает подбородок и сужает глаза настолько, что кажется, будто хочет прочитать мои мысли, но не может. Ее лицо искажает маска ярости и всепоглощающей ненависти. Ей не нравится мой ответ. Впрочем, меня это мало волнует.

— А знаешь, что? — хмыкает она. — Лейла, ты змея. Самая настоящая змея! С виду такая вся добродушная, святая, хорошенькая, а в душе, — она тычет в меня пальцем, — просто завистливая стерва и эгоистка! Только о себе и думаешь! Я гораздо лучше, чем ты. Не притворяюсь той, кем не являюсь, и...

— Ошибаешься, Гулизар, — перебиваю я. — Я вовсе не хорошенькая и не добренькая. Я такая, какая есть. А ты думала иначе? Думала, я буду продолжать терпеть? Ваши постоянные насмешки, ваши дурные взгляды в мою сторону? Нет. Так не бывает. И пусть я буду для всех плохая, но если кто-то перейдет мне дорогу... обидит меня и моего ребенка... я смогу дать отпор. Так, что тот человек дважды подумает перед тем, как что-либо сделать за моей спиной. Раньше, возможно, я была молчаливой и серой мышкой. Но не сейчас. Я изменилась. Хватит. Такого отношения больше не потерплю. Имейте в виду. Все. И не лезьте ко мне. А лучше идите куда подальше. Держите дистанцию. Иначе я за себя не ручаюсь. И... поверь! Я не всегда такая спокойная.

Я указываю на дверь и выдерживаю взгляд Гулизар, которая, похоже, хочет накинуться на меня. Вся пышет гневом. Губы дергаются в кривой улыбке.

В следующую секунду она встает и делает вид, будто хочет отряхнуться. Ее движения хаотичные и нервные. Видно, это не то, чего она ожидала от нашего разговора. Не тот итог, которого она хотела.

— Я этого так не оставлю, — угрожающе произносит жена Уфука. — Так и знай, Лейла. Будешь знать, с кем связалась!

— И ты знай, с кем связалась, — парирую в ответ. — Не тому угрожаешь, Гулизар. Иди лучше к своему мужу и сама ему допрос устраивай.

— Ты... Ты... — Она едва держит себя в руках. Возмущается. Кипит. Закатывает глаза. Корчит лицо.

Но я не реагирую. Уже все равно.

А затем она идет к выходу и с силой захлопывает за собой дверь.

Я качаю головой и откидываюсь на спинку кресла. Выравниваю дыхание, стараясь сосредоточиться на главном. Успокаиваюсь и постепенно прихожу в себя. Ни к чему эти вздоры и эмоциональные качели. Пусть все идут куда хотят. И меня не трогают.

Я бросаю взгляд на компьютер и вижу, что кое-что упустила. Лучше займусь работой, чем буду думать о тех, кто этого даже не стоит.

За этим всем не замечаю, как дверь кабинета снова отворяется. Втянув носом воздух, вдыхаю знакомый аромат и чуть улыбаюсь, предполагая, кто может зайти. Мельком кидаю взгляд на часы. Половина пятого.

Странно. Обычно Бурак выходит гораздо позже, а затем ждет меня на улице или в паркинге. Я начинаю подстраиваться под его график, чтобы вместе забирать сына из садика. Но сегодня он пришел рано. Даже слишком.

Подняв голову, встречаюсь со встревоженным взглядом Бурака. Он оглядывает меня. Подходит ближе, будто проверяя, все ли со мной в порядке. Конечно же. Теперь, из-за беременности, он еще больше зациклится на мне, чем раньше.

Беременность внесла свои коррективы.

Феррахоглу присаживается на кресло напротив меня. Смотрит, не отрываясь. Чувствую макушкой его прожигающий взгляд.

— Что-то хочешь сказать? — спрашиваю тут же.

— Как ты? — начинает не спеша. — В порядке?

— Да, — отвечаю я, допечатывая последний абзац. — Уже лучше. Гораздо. Не переживай.

— Ты закончила работу?

Я отрываю глаза от компьютера. Выгибаю бровь.

— Зачем ты задаешь мне эти вопросы? Чего ты от меня хочешь, Бурак?

Феррахоглу берет со стола ручку и начинает стучать ей по столу.

— Что ты решила по поводу дома?

Я склоняю голову.

— Я тебе все сказала тогда. Повторить?

— Не все и не то. — Он прикрывает глаза. Видно, что Бурак максимально напряжен. — Лейла, я хочу, чтобы ты подумала и поняла одну вещь... Нам лучше быть вместе. Всегда и везде. Лучше так, чем врозь. Мы нужны друг другу. Ты — мне. Я — тебе. А наш сын нуждается в нас обоих. Он не хочет выбирать кого-то одного. Он хочет быть с нами, как раньше. И тот дом ему безумно понравился... Просто подумай.

— Бурак... — Я хмурюсь, но останавливаюсь, замечая, как он сжимает переносицу, будто ему сложно слышать мои слова.

— Лейла, нам нужно жить вместе, — повторяет Бурак. — Нужно держаться рядом друг с другом. Я уже не могу так жить... Вдали от вас просто невыносимо. Я не могу без вас больше. Поэтому ты должна подумать и принять верное решение в ближайшие сроки.

— Нет, — стою я на своем, — такого не будет. По крайней мере, сейчас. Ты, кажется, забыл, что послужило толчком к такому решению? А я все помню! И помню прекрасно. Не хочу возвращаться к прошлому. Не хочу. Я не готова, Бурак. И пожалуйста, не нужно вмешивать нашего сына. Ему и так непросто. Мне непросто.

— Али понравился дом... — хрипло произносит муж.

— Да. И мне тоже. Но повторять ему об этом зачем? Зачем постоянно нервировать его? Не нужно манипулировать.

— Не понял. — Он оставляет ручку в покое и наклоняется ко мне. — Что-то произошло?