Пленница - Наталья Соболевская

видела настолько побагровевшего человека. – Ты могла в любую минуту набрать мой номер. Сказать, что ошиблась и хочешь вернуться. Я бы тебя понял. Потому что знаю, люди тупят. Но нет же, сидела в вонючей дыре и ….

– Вообще-то, я тебе клятву верности не давала, – перебив, тоже сорвалась я на крик.

Потому что хватит уже говорить так, словно я ему сначала золотые горы и вечную любовь пообещала, а потом предала. Ничего подобного. Наши отношения складывались отнюдь не по классическому сценарию. Встреча, конфеты, цветы, свидания, охи и вздохи. Нет же. Ренат меня выкрал, силой держал взаперти, а то, что впоследствии оказались в одной постели, и я действительно всю эту неделю вдали от него скучала, так это, скорее всего, результат пережитого мной стресса под названием Стокгольмский синдром. Так что в этой ситуации – это я главная пострадавшая сторона, а не Ренат.

– Вот значит как! Клятву не давала, – взревел Юдин, и я, инстинктивно соскочив с кровати на ноги, начала шарить глазами по комнате в поиске пятого несуществующего угла, чтобы укрыться от надвигающейся бури.

Ренат и до этого момента не был похож на плюшевого медведя, а теперь ему словно убойную дозу озверина вкололи. Волосы дыбом, ноздри раздуты, челюсть от ярости ходуном ходит, ладони крепко сжаты в кулак. Да что там кулаки, я в прямом смысле вижу, как у него из ушей пар идёт.

– Ренат, давай успокоимся, – приподняв руки до груди, плавными убаюкивающими движениями опустила их вниз, наглядно демонстрируя, до какого уровня нам следует понизить градус, ну пусть будет беседы. Хотя, конечно же, нет, мы всё что угодно делаем, но только не беседуем.

Юдин, прищурившись, крайне нехорошо на меня посмотрел, сразу сообразила, что через мгновение он сорвётся с места ради одной единственной цели – шею мне сломать. Пора показать цирковой номер в стиле человека паука и, вскарабкавшись на потолок, прилипнуть к нему ладонями и ступнями, а я просто с широко распахнутыми глазами смотрю, как Ренат надвигается, попутно отшвыривая мебель, что встречается ему на пути.

– Давай поговорим, – прижав к груди руки и зачем-то присев, взмолилась я. – Ведь после уже будет ничего не исправить.

– Всё, что мне нужно было, я от тебя услышал, – рявкнул Ренат. – А ты, если хочешь, болтай, пока можешь.

Со всех ног рванула в сторону ванной комнаты, Юдин явно не в себе, возможно, если его из душа холодной водой окатить, он очухается, иначе ведь и правда зашибёт.

«Да твою же…» – скривившись, ругнулась про себя. Неслась, не разбирая дороги и не заметив впереди чёртов табурет, со всего маху врезалась в него и без того раненой правой ногой. Разумеется, не остановилась, прихрамывая и практически не сбрасывая скорость, двигалась дальше, недаром же говорят, люди под воздействием стресса и со сломанными ногами бегут.

– Это что?! – за спиной послышался голос Рената. – Ника, твою же мать, остановись.

Фигушки бы я послушалась, но Юдин, во-первых, сам затормозил, а во-вторых, его тон изменился, перекачивал из разъярённо бешеного в обеспокоенный.

– Ты о чём? – обернувшись и запыхаясь от гонки, спросила я.

– За тобой тянется кровавый след. Понять не могу, откуда кровь течёт? – Юдин недоумённо меня оглядел.

И на самом деле, весь светлый ковёр изгваздала, видимо, от удара поджившая рана опять раскрылась.

– Из ступни, – согнув ногу в колене и приподняв, взглянула я на размер катастрофы. Жуть, как будто только что на стекло наступила.

– Присядь, посмотрю, – мужчина кивнул на кресло возле окна.

– Зачем? Чтобы подобрать, каким именно размером ржавого гвоздя впоследствии в ноге ковырять?

Юдин недовольно сверкнул глазами, но на удивление из себя тут же не вышел.

– Нет, лучше оставайся на месте, я тебя сам до кресла донесу.

Что это? Искреннее желание поиграть в доброго доктора или же хитрый ход охотника, чтобы добыча не убегала, а добровольно сдалась? Положение у меня сейчас как у сапёра, за ошибку придётся платить жизнью, поэтому лучше перестраховаться и постараться близко к себе Рената не подпускать.

– Только подойди, и я тебе глаза выцарапаю, – прошипела я, но конечно же Юдин не испугался, ему и мчащийся на полном ходу бронепоезд не страшен, а угроза человека моей комплекции и подавно.

– Сильно не дёргайся, а то усугубишь, – даже отреагировать не успела, как после этих слов Ренат в один бросок оказался возле меня и подхватил на руки. – Бля…, Ника, просил же не дёргаться. Ну хоть раз бы послушала, что говорят. Ника!

– Что там смотреть? Парез, как порез, – вопила я и брыкалась, словно Ренат собирался бросить меня на раскалённую сковороду и обжарить до румяной хрустящей корочки с обеих сторон.

Трепыхалась отчаянно, но с нулевым результатом. С таким же успехом бабочка пытается взмахнуть крылышками, когда человек их пальцами зажимает. Намеренье есть – толку никакого.

– Нет, так неудобно, – заявил Ренат, когда моя пятая точка коснулась кресла. – Попробуем на кровати.

Юдин вновь взгромоздил меня на себя и как бездушную куклу, у которой не обязательно спрашивать мнение, отнёс на постель, где уложил на спину, высоко поднял ногу и принялся рассматривать рану.

– Тысяча и одно несчастье, ты где умудрилась порезаться? Посуду здесь, что ли, колотила, а потом прыгала на осколках? – хмурясь поинтересовался мужчина, после внимательно оглядев пол спальни и не найдя никакого безобразия, вопросительно уставился на меня.

– Пф-ф, – глядя на Юдина снизу вверх из положения лёжа, фыркнула я и сообщила. – Это не я умудрилась, а ты. Кто запретил мне одеться и обуться? Ты. Кто меня в лужу с осколком затянул? Опять ты. Так что ни какое я не «Несчастье», а жертва насилия.

Да, где-то я чуть-чуть события исказила, Ренат открытым текстом обуваться мне не запрещал, но ведь костюм надеть не разрешил и велел ни одной вещи из квартиры с собой не брать. Так что….

– То есть порезалась ты ещё ночью, потому что не обулась?

Неожиданно, но, оказывается, во мне есть что-то от садиста. У Юдина на лице отразилась смесь раскаянья с болью, и мне от этого, стыдно, конечно, в таком признаваться, но хорошо. Прямо бальзам на душу. Пусть его помучает совесть, а я погляжу.

– Ника, я не дал тебе надеть штаны, но обувь-то здесь была причём?!

– Уточнять надо было,