Любовные чары - Гай Орловский

Я поднялся.

— Все, бегу.

— Стой, — сказал он. — У тебя Наташа с собой?

— В часах, — ответил я.

Он вздохнул, вытащил из ящика в столе красивый камешек на цепочке, какие сейчас в моде среди раскованной молодежи.

— Возьми. Когда голос от запястья, как-то не совсем…

Уже в коридоре я накинул цепочку на шею, камешек разместился на груди почти под подбородком, в нем Наташа, внучка знаменитой Сири, что переводила с языка на язык с такими милыми ошибками, что потом даже не хотелось менять на ее дочку Лялю, а Наташа переводит вообще идеально точно, мгновенно подбирая любые сложнейшие идиомы и проговаривая их именно натуральным голосом говорящего.

Девочки на ресепшене на этот раз проводили меня заинтересованными взглядами, явно заметили и поблескивающий камешек на груди, что означает зарубежные поездки.

Машина с водителем за рулем, а рядом с ним сел крепкий парень в темном костюме, чуточку мешковатом, но это чтобы спрятать два армейских пистолета и бронекостюм.

Я, чтобы не попасть впросак, держался солидно и не вступал в разговоры, так могу сойти за суперпрофи, которому уже обрыдло спасать мир каждую неделю, а то и дважды в день…

Вообще-то странный мир. Жизнь объявлена высшей ценностью, вся промышленность работает на то, чтобы ее продлить, быстрыми шагами приближаемся к бессмертию, но войны гремят вовсю, с обеих сторон убивают с упоением, и убитых не складывают в криокамеры для будущего оживления, а тут же небрежно забрасывают землей, закапывают во рву.

Экскаваторы в цене, постоянно роют эти самые рвы… Хотя кто знает, бессмертия на всех не хватит, а чтоб не требовали, не лучше ли убить пока что побольше народу?

Все равно воюют и убивают друг друга не ученые, элита человеческого вида, а серая масса, которая тоже чего-то там хочет и даже иногда осмеливается требовать. Не фиг требовать, вот автомат в зубы и топайте отстаивать истинные ценности… Какие? Да какие-нибудь, они всегда отыщутся. Хлеба теперь на всех хватает, остается воевать за ценности. Их, правда, тоже хватает, но наши лучше всех прочих, потому пока всех не затопчем…

Показалось здание аэропорта, наш автомобиль свернул, огибая слева, там небольшая будочка, откуда сразу дали отмашку, и мы выехали прямо на тягач, что как раз подтащил самолет на взлетную полосу.

— Все, — сказал водитель и вздохнул, — хорошо быть ВИПом. Никаких проблем…

Я поблагодарил кивком, вылез, сказал благожелательно бодигварду:

— Ремешок левой кобуры затянул слишком уж. Нога занемеет.

Водитель взглянул на него косо, а бодигвард пробормотал виновато:

— Да я всегда на третью дырку, но тут свадьбу друга отмечали, я за два дня пять кило набрал…

— А-а, — сказал я, — тогда ничего. Сбросишь.

Они смотрели молча, как я пошел к самолету, это на обратном пути поговорят, что везли суперпрофи, который замечает даже такие мелочи. Но все-таки… как?

Посадка давно закончена, я подошел в момент, когда собирались поднимать трап. Бортпроводница, стоя на верхней ступеньке, вскрикнула:

— Мы улетим без вас!

— Тогда вас собьют, — заверил я жизнерадостно. Она дождалась, пока я бодро взбежал наверх, в ее нагрудном кармашке едва слышно пикнуло, удостоверяя, что мой билет в порядке, хотя билетов в прежнем виде давно нет, а я прошел по салону к своему месту.

Лайнер обычный пассажирский, не лоукостер, но и не ах-ах, а так, средний, потому в аэропорт под Парижем прибудем через полтора часа, старомодная дикость, поезд Макса доставил бы за двадцать минут, но те пока носятся только по Штатам, Китаю и Японии…

Мое место у окна, рядом уже со всеми удобствами разместился толстенький человечек с круглым лицом юриста и движениями менеджера, уже пристегнут.

— Турист? — спросил он живо. — Я Жан Люпарель, юрист.

— Турист, — согласился я. — Все мы туристы в этой жизни…

Он живо хохотнул.

— Да, а еще с визой, срок которой быстро подходит к концу.

— Прибудем в Ле Бурже? — спросил я.

Он помотал головой.

— Он уже под контролем исламистов. Теперь только в «Шарль де Голль». Это в двадцати пяти километрах от города.

— Близко, — сказал я, — у нас Домодедово о-го-го где. А Шереметьево так и вообще.

Он улыбнулся.

— В Москве семнадцать миллионов человек, а в Париже всего три. Зато от «Шарля де Голля» ежеминутно идут электрички и поезда, так что проблем не будет… если перемирие не прервется.

— У них вроде бы победное настроение? Отомстили через полторы тыщи лет?

Он грустно улыбнулся.

— Даже наступление прекратилось. До Парижа докатилось уже по инерции. Кто бы подумал, они все еще помнили о Пуатье…

— Да уж, — буркнул я.

Он умолк, лицо стало невеселым, а я вспомнил, что ислам в раннее Средневековье победно поглотил Персидскую и Римскую империи, переправился в Европу и начал захватывать христианские королевства, начиная с Пиренеев, где первыми поглотил Испанию и Португалию, затем вторгся во Францию, захватил Аквитанию, Бургундию и пошел на Париж.

Карл Мартелл, майордом франков, встретил победоносное войско Абдур-Рахмана ибн Абдаллаха у Пуатье, где и состоялась решающая битва, призом в которой была вся Европа: исламская или христианская — это зависело от победителя.

Одержи победу Абдур-Рахман, дальше уже никто не сумел бы собрать достаточно сил для сопротивления, а через год-другой ислам переправился бы через Ла-Манш и захватил Англию, а это значит, Америку открывали бы неистовые воины ислама.

Но хотя армия арабов больше чем вдвое превосходила по численности войско Карла, он все же выдержал все атаки, а в последней, самой сокрушительной, погиб Абдур-Рахман, что подорвало воинский дух мусульман, а битва закончилась разгромом сил арабов.

С того дня натиск ислама на Европу прекратился, а за семь столетий кровопролитных битв Реконкисты удалось освободить от власти ислама весь Пиренейский полуостров.

Но вот через полтысячи с небольшим лет ислам снова пришел в Европу, на этот раз с гораздо более крупными силами. Но у Европы больше нет мартелов. Да и сама Европа уже давно не та…

Из кабины пилотов вышла стюардесса и проворковала интимным голосом:

— Аэропорт «Шарль де Голль» временно закрыт, нас перенаправляют в Бове. Прошу соблюдать спокойствие…

Я спросил Жана:

— Это хде?

— Всего в двенадцати километрах от Парижа, — сообщил он с довольной улыбкой. — Он для ВИПов после того, как Ле Бурже разбомбили… Повезло!

— Наверное, — предположил я, — и по «Шарлю де Голлю» шарахнули?

Он подтвердил: