Пост-Москва - Олег Петухов

Нас бросало из стороны в сторону, раскачивало, но мы летели к нашей цели — зданиям лаборатории, где мы попытаемся спасти живого человека, погибшего из-за моей глупости.

Время плакать и соболезновать еще не наступило.

8

ФИДЕЛЬ:

В мозгу у мена стучал чугунный метроном — время, время, мы теряем время! — но я сосредоточился на пилотировании, все потом, и разбор полетов, и жалость к себе, старому мудаку и хреновому командиру. Поначалу получалось плохо — машина не желала лететь ровно, а движения ручками управления и педалями только усиливало раскачку. Однако в какой-то момент, когда, казалось, мы неминуемо перевернемся или врежемся в землю, я бросил все это дело на самотек, и, о чудо, вертолет тут же выровнялся и полетел строго по прямой. Боясь выдохнуть, я подождал пока мы не долетели до здания реактора, а затем нежным поглаживанием ручки управления винтом и микронным нажатием на педаль попросил летательный аппарат повернуть к той площади, где Офелия отправила очередную партию гастов к их несуществующему богу.

— Так, убрать газ, — бормотал я себе под нос. — Правую ручку немного на себя. Уменьшить шаг винта. Опускаемся! Потихоньку, потихоньку.

Удар о землю получился жестким, машина подпрыгнула на полметра, но я тут же полностью убрал газ, и мы рухнули на землю уже окончательно.

Я выпрыгнул из кабины, Утенок подал мне мою убитую девочку, и мы побежали к зданию реактора.

— Ты знаешь, где там это оборудование? — спросил я на бегу. — Для консервации или заморозки.

— Да, посмотрел план, пока мы летели.

— Хорошо, надеюсь оно работает.

Мы подбежали к стеклянным дверям. Они были заперты. Я кивнул на двери Утенку и отвернулся. Раздались пистолетные выстрелы и звон разбитого стекла.

Как только мы вошли, дорогу нам перегородили два охранника из числа местных гастов. Два гаста — два выстрела. Мы даже не замедлили ход. Утенок бросил мне:

— Прямо коридору до конца, потом налево и еще раз налево. Третья дверь справа, — и побежал со всех ног вперед, скрывшись за поворотом. Вскоре раздались выстрелы.

Когда я с Ведьмочкой на руках нашел эту дверь, замок был прострелен, а дверь распахнута.

— Так, Фидель, клади ее вон на тот ложемент и снимай с нее все.

У меня почему-то тряслись руки, когда я раздевал бедную девочку, однако я старался не давай воли своим эмоциям. Утенок включал какие-то рубильники, нажимал кнопки на пульте управления, мне оставалось только верить, что он знает, что надо делать.

Наконец, я справился со своим заданием, и неожиданно худенькая и бледная девушка — ее зовут Ксения — лежала на своем ложе. В ее груди было три пулевых отверстия, но крови вытекло не так уж много. Наверно, это хорошо, если в подобной ситуации вообще есть что-нибудь хорошее.

Утенок нажал какую-то кнопку, и тело Ксении поехало под жужжанье сервоприводов в какой-то непонятный для меня агрегат, а потом опустилось в синюю жидкость. Она лежала за стеклянной стеной в кубе из толстых стеклянных стекол, а ее коротко стриженные волосы развевались под воздействием невидимых токов синей жидкости. Моя девочка лежала полностью погруженная в высокотехнологическую жидкую бирюзу с открытыми глазами, я верю, что ей снятся цветные сны, в которых она счастлива.

— Надеюсь, мы успели, — сказал Утенок.

— Надеюсь, — ответил я.

По моим небритым щекам текли слезы.

9

Утопающий в неприметной роскоши кабинет учреждения, не имеющего даже названия, на время превратился в некое подобие хирургической палаты. Главный в этом здании, и не только, опутанный проводами и трубками, лежал на каталке. Его референт склонился над ним с блокнотом и карандашом в руках, силясь разобрать в хрипе и сипении больного ценные указания:

— «Немодные»? Вы хотите сказать, что это немодные устройства? — он показал на агрегаты, обеспечивающие жизнедеятельность пациента. — Нет? А, немедленно! Понятно. А что — немедленно? «Операция», да. Но операция уже проведена, сэр. Другая операция? Если вы говорите о пластике, хирург уверяет, что швы практически не будут видны…

Главный закатывает глаза, всем своим видом давая понять, что тупость его подчиненного переходит все границы. Насколько ему вообще удается что-либо показать сквозь переплетенье трубок, налепленный тут и там пластырь и воткнутые в него иголки.

Референт деликатно откашливается и, наконец, предлагает:

— Сэр, а вы не могли бы продиктовать по буквам? Итак, первые слова «немедленно» и «операция», да? То есть, вы, наверное, хотели сказать «немедленно начать операцию», я вас правильно понял? О’кей. Теперь неплохо бы узнать название операции, не правда ли, сэр? И, я боюсь, с этим у нас будут определенные проблемы. Итак, я перечисляю буквы по алфавиту, а когда дохожу до нужной, вы зажмуриваете глаза.

Через полчаса референт смотрит в блокнот и говорит, стараясь произносить слова громко и отчетливо:

— У нас получилось вот что, сэр. «Немедленно начать операцию «принуждение к толерантности»». Все правильно?

Главный не отвечает. Его глаза закрыты, дыхание ровное, он спит.

10

Тимофей Иванович, майор госбезопасности, вышел из здания кремлевской больницы и решил немного прогуляться пешком. Погода стояла по-летнему теплая, светило солнце, а люди, которых он встречал на своем пути, выглядели расслабленными и дружелюбными, что не мешало ему осознавать все то коварство, подлость и лицемерие, что составляли неотъемлемую черту человеческой природы.

Да, он явно только что набрел на золотую жилу, как один из героев Джека Лондона он преодолел белое безмолвие и теперь, наконец, схватит свою удачу, как разжиревшего павлина, за хвост. Пересадка мозга — это пересадка мозга, это означает, что его собутыльник сильно приподнялся по жизни, так сильно, что дальше и некуда. Теперь только от самого майора зависит, как сыграет эта информация для его личной карьеры. А что она сыграет, может сомневаться либо кретин, либо откровенный вражина, причем его личный вражина и недруг, а их-то вокруг хоть пруд пруди, он знал это лучше, чем кто-либо другой.

Тут была нужна ювелирная спецоперация, со всеми атрибутами — агентурой, дезинформацией, операцией прикрытия и внедрения и на завершающей стадии — тонкий шантаж, льстящий самолюбию объекта шантажирования.

Тимофей Иванович уже начал просчитывать варианты в голове и прикидывать кандидатуры на ключевые роли в игре, когда на его телефон пришла СМСка:

ОПЕРАЦИЯ ОТМЕНЯЕТСЯ. ТЫ ИГРАЕШЬ НЕ ЗА ТУ КОМАНДУ

Он машинально огляделся вокруг, но никакой слежки не заметил. Вот, они и проявили себя — его недруги. Пытаются запугать его, посеять сомнения. Но откуда они узнали про его планы? И почему так топорно сработали? Это было непонятно. Либо, что самое логичное и простое, против него работают дилетанты. Эта мысль его немного успокоила, но далеко не до конца. Смутное ощущение угрозы сидело где-то под ложечкой, мешая думать и планировать свой неминуемый будущий успех.

Он попытался разобраться в своих ощущениях, но не смог, как ни старался. А своей интуиции он привык доверять, как тогда, при операции по захвату четверного агента, когда он догадался, что излишнее усердие сыграет против него самого, и поэтому дал уйти шпиону, что принесло ему майорские погоны и знак отличия за безупречную службу.

Настроение было испорчено, и он пошел к своей машине, припаркованной на Васильевском спуске. До вечера можно было заехать в контору и изобразить бурную деятельность, пока он не обдумает всю операцию до мельчайших деталей.

Он отпер дверь и сел за руль. Старая, но верная и надежная, лошадка завелась с пол-оборота. А еще через секунду ее обугленные обломки, на миг зависнув в воздухе, рухнули на брусчатку.

Операция «Преемник» началась.

11

У Фиделя слезы текли по небритым щекам, Утенок делал вид, что его не волнует вид плачущего командира, не такое, мол, видали в своей жизни.

— У нее есть шансы? — наконец, сделав пару-тройку глубоких вдохов, спросил его Фидель.

— Обследование покажет, — ответил Утенок, внезапно почувствовав себя доктором, в чьи обязанности входило объяснять родственникам причины смерти их любимых детей. Или родителей. Или жен. Или любовниц. — Трудно сказать наверняка до всестороннего сканирования, клиническая это фаза смерти или уже необратимая.

— А какие шансы? Не думаю, что времени ушло сильно больше десяти минут.

— Если быть точным, то восемь минут тридцать три секунды. Это на самой грани. То есть, фифти-фифти. Но у нее организм молодой, будем надеяться на лучшее.

Фидель поиграл желваками.

— Мне нужно знать, кто это сделал, — сказал он. — Скачай видео с ее регистратора.