Расколотые небеса - Андрей Ерпылев

– Но теоретически…

– Даже теоретически. Конечно, технически… чисто технически, повторяю, могла быть создана некая платформа, один край которой находился бы на нашей стороне, а другой на противоположной. Но из-за разницы течения времени по разные стороны «границы»…

– Ваша платформа была бы разрезана надвое, – завершил за академика Бежецкий.

Князь Харбинский во время всего совещания хранил молчание, чертя на лежащем перед ним листе бумаги какие-то геометрические фигуры. Все предложения были им выслушаны молча, и по его весьма подвижному обычно лицу нельзя было прочесть, какое именно вызвало большее расположение вельможи. Теперь же, когда обсуждение явно зашло в тупик, Георгий Петрович не скрывал своей откровенной скуки.

– Я внимательно выслушал вас, господа, – произнес он наконец, осторожно положив карандаш на свои «художества». – И вынужден признать, что ни один из предложенных проектов меня не удовлетворил.

Он поднялся на ноги и прошелся по комнате, заложив руки за спину. Остальные молча следили за ним.

– Признаюсь, господа, – остановился у окна князь. – Я несколько слукавил, собирая данное совещание. Я ничего от него и не ждал. Вернее, ждал подтверждения собственного мнения…

– Нет, – обернулся он к Бежецкому и его «подчиненным». – Если бы прозвучали слова, способные меня смутить, то, естественно… Однако решения эта задача, судя по всему, не имеет.

– Объясните, пожалуйста, Георгий Петрович, – не выдержал Александр. – Ваши намеки нам непонятны.

– Охотно, – пожал тот плечами. – Дело в том, что над данной проблемой бились не только вы, но и еще масса людей: дипломаты, инженеры, физики… И все вынесли один и тот же вердикт: «Невозможно», но…

Георгий Петрович помолчал:

– Для помазанника Божия нет невозможного на Земле, – торжественно объявил он. – Его Величество изволил выслушать все резоны и объявил, что сделает шаг первым.

– Простите? – не поняли все собравшиеся хором.

– Его Величество изъявил желание пересечь грань между мирами и встретиться с… – запнулся он на мгновение. – Его Величеством на сопредельной территории. А посему, предлагаю вам, господа, сегодня же, объединив усилия с вашими коллегами оттуда, – князь кивнул куда-то за окно, – заняться обеспечением безопасности визита.

– Но визит будет секретным? – спросил Бежецкий.

– Нет, генерал, – спокойно ответил вельможа. – Визит будет полностью официальным и должен быть широко освещен прессой. Не мне вам говорить, господа, о значимости этого события для наших миров. Вы свободны, господа.

– Позвольте один вопрос, Георгий Петрович, – поднял руку, словно студент на лекции, академик Новоархангельский. – Его Величество будут сопровождать…

– Нет, – улыбнулся князь. – Елизавета Федоровна и Цесаревич останутся здесь. Его Величество смел и жертвенен… но не безрассуден.

– Ну что же – потрудились, я думаю, мы с тобой на славу.

Александр вынужден был почти кричать, чтобы собеседник расслышал его: над Чудымушкино стоял не умолкающий ни на минуту рев могучих двигателей заходящих на посадку и взлетающих «Муромцев». Сегодня для встречи двух императоров из Санкт-Петербурга спешно перебрасывались Лейб-гвардии Семеновский и Конногвардейский полки, а «с той стороны» – Преображенский и Кавалергардский. Кому еще заботиться о безопасности Государя, как не гвардии? Хотя, конечно, не остались в стороне и оба Корпуса.

Первоначально место встречи планировалось в Москве, но… чересчур далеко лежала Первопрестольная от «границы» и никак не подходила в моральном плане. Все же это был не визит вассала к сюзерену… Так что именно безвестному Чудымушкино выпало стать вторым Тильзитом в истории России.

Обоим Бежецким почти не удавалось поспать уже десятые сутки, и только достижения современной медицины позволяли им не валиться с ног. Но оба с готовностью отдали бы за восемь часов полноценного сна самое дорогое. И шутка на эту тему в последние дни стала для них дежурной.

Но теперь, слава Богу, все треволнения были позади. Основные приготовления к Высочайшей встрече завершились, и несколько дней, пока воинские контингенты обеих держав будут отрабатывать совместные действия в предстоящем, еще небывалом в истории, параде, близнецы могли отдохнуть.

– Может, на рыбалку закатимся, а, близнец? – Ротмистр с генералом за прошедшие дни не просто сдружились, а прямо-таки сроднились, что было в общем-то и неудивительно, учитывая их идентичность.

– Можно, близнец, – ответил Воинов, с огромным трудом подавив неудержимый зевок. – Только сперва я минуток шестьсот вздремну…

– На каждый глаз, а? – улыбнулся генерал, тоже прикрывая рот ладонью. – Но послезавтра…

В кармане Александра запиликал поминальник, и он, извинившись, отошел на несколько шагов, прижимая на ходу к уху приборчик.

«Да, не повезло мужику, – от души посочувствовал своему отражению Бежецкий: по мелодии звонка он уже знал, что беспокоила его не кто иной, как по-прежнему здравствующая в этом мире Маргарита. – Совсем загоняла мать-командирша… Страшно подумать, что на его месте мог быть я…»

Аналогия с известной комедией была настолько полной, что генерал не удержался и хохотнул, впрочем, удачно закамуфлировав смех под невинный зевок. Мало ли что близнец подумает? Может, на свой счет примет.

– Рыбалка отменяется, – пряча поминальник в карман, вернулся к собеседнику Бежецкий-второй. – Вызывает мать-командирша в Питер. Что-то там от меня требуется… Так что посплю в самолете, – развел он руками.

– Прямо сейчас улетаешь?

– Да. – Воинов кивнул на один из «Муромцев», только что освободившийся от своего блестящего «груза» и выруливающий к взлетной полосе. – На этом вот динозавре и полечу.

– Тогда – удачи! – от души пожал такую родную и крепкую ладонь Александр…

Да, подобного зрелища планета еще не видела.

Сотни миллионов подданных Империи, не считая миллиардов остальных обитателей Земли, жадно приникли к экранам своих телевизоров, ловя детали разворачивающегося перед ними действа, сравниться с которым не мог ни один парад, ни одно открытие Олимпийских игр или хваленый бразильский карнавал. Благодаря свободной аккредитации (были допущены к трансляции даже британские репортеры, обычно вынужденные довольствоваться «объедками» с чужих столов) встречу двух императоров могли лицезреть жители всех шести континентов планеты.

Над огромным стадионом, в который был превращен чудымушкинский аэродром, благодаря спешно выстроенным вокруг него трибунам, способным вместить десятки тысяч зрителей, барражировали десятки вертолетов с телевизионщиками. Еще большее количество камер было расположено по периметру невиданного «ристалища». Историческое событие подробнейшим образом документировалось, и на миллиардах телеэкранов просматривался буквально каждый метр огромной площади.

А посмотреть действительно было на что.

Вдоль полосы ровными цветными шпалерами выстроилась краса и гордость обеих Империй – первые батальоны Преображенского, Семеновского, Измайловского и прочих гвардейских полков, эскадроны кавалергардов, конногвардейцев, лейб-драгун, лейб-улан, лейб-гусар, казачьи сотни… Яркие парадные мундиры, заставляющие вспомнить о славных победах русского оружия прошедших эпох, сверкающие на солнце кокарды и эполеты, пышные султаны и плюмажи – один ряд гвардейцев, словно в зеркале, отражался в другом, предоставляя зрителям искать неуловимые различия в форме и знаменах, восторженно охать, замечая в противоположных рядах совершенно одинаковые лица… Еще не начавшись, представление уже затягивало и завораживало.

Самих высоких особ еще не было. Прибывающий «из-за грани» Николай Александрович должен был, по протоколу, включиться в действо прямо «с корабля на бал», а здешний повелитель до поры был скрыт от взглядов в павильоне (устроители все равно не решились отступить от канонов), стилизованном под боярский терем стараниями лучших декораторов обеих держав. Чтобы появиться во главе блестящей свиты, когда самолет с его личным близнецом на борту коснется земли.

Обоим «устроителям» места в свитах не нашлось. Они томились на одной из трибун, сплошь заполненной прочими причастными к подготовке встречи персонами, сперва долженствующими чинно сидеть каждый на своей стороне, разделенные четкой границей, но давно перемешавшиеся в трогательном единении. Но и здесь, в кажущемся отдалении от действа, оба Бежецких продолжали контролировать процесс, наблюдая за полем сразу через несколько мониторов.

Будет несправедливым не упомянуть, что здесь, буквально рядом, собрались все четыре близнеца, и всего лишь день назад они предварили историческую встречу императоров не менее эпохальным четырехсторонним свиданием, поначалу скованным и формальным, но мало-помалу переросшим в дружескую попойку и завершившимся, к огромному сожалению всей четверки, далеко за полночь.