Ответ Империи - Олег Измеров

— Космическим излучением интересуетесь? — спросил его худощавый мужчина в очках и коричневой кожаной куртке.

— Да вот, знаете, статью в журнале прочитал…

— Тоже восьмой номер "Науки и Жизни"? "Как вселенная влияет на человека"? Но вот эта концепция использовать люминисцентные лампы для регистрации трека частицы — это, по-моему примитивно. По-моему, действительно лучше собрать батарею из МС-шестых…

Вернувшись домой, Виктор первым делом включил телик. Экран засветился, на нем показалась телестудия со зрителями, что-то вроде шоу "Пусть говорят".

— Да вы поймите, — возбужденно восклицал с трибуны человек с курчавой седоватой шевелюрой и в очках, — что в пятидесятых, после войны, сборный железобетон был великим благом! Ну что вот вы можете предложить? Эрзац, шлакоблоки, не выше двух этажей? В то время, при той технологии, при той культуре строительства — а вы вспомните, как сдавали с недоделками, вспомните! — тогда единственно верным было изготавливать железобетонные изделия на заводе, а не на стройплощадке.

Не теряя времени, Виктор вынул из коробочки будильник "Слава" с батарейкой и подсветкой, подвел время и поставил на тумбочку. Черный рояльный глянец округлого корпуса внушал спокойствие и уверенность. "Чего, вроде нормально вписывается…"

— Да, — дайте же мне договорить! — продолжал человек с экрана, — да, удешевление достигли за счет сокращения типажа деталей. Да. Потому что жилой фонд разрушен, а потом крестьянин рванул в город. Куда его селить? В коммуналки? Да если бы, — погодите, — да если бы войны не было, строили бы совсем другие здания! Я знаю, что говорю, я видел проекты. Восьмидесятые — да. В восемьдесят пятом, когда приняли постановления, уже шла модернизация, у нас появилась технология, появились средства контроля, гибкая оснастка, у нас, наконец, ЭВМ появились для проектирования, чтобы появилось то многообразие, которое вы видите!

Аудитория зааплодировала.

— Спасибо, Михаил Львович! — поблагодарил ведущий. — Напоминаем, что вы смотрите программу "Народное вече"…

"Ну, тут ясно", решил Виктор и покрутил ручку дальше. На следующей программе шел фильм про войну, сорокапятки в упор били по хорошо реконструированным "панцер драй", и командир расчета падал после разрыва, глядя застывшими глазами в голубое небо, на которое наползала громада немецкого танка. На третьей программе все же оказались новости: мельком показали сюжет, где Романов посетил какое-то предприятие и прозвучало слово "наноинженерия", в основном же сообщали о сдаче новых жилых комплексов, промышленных объектов, участков дорог и теплотрасс, буднях космической станции, подготовке к выпуску новой модели миниатюрного сотового телефона "для каждого трудящегося", росте тактовой частоты процессоров, объема жестких дисков и пропускной способности телекоммуникационных каналов. Этакий большой самоотчет без политической рекламы.

Сидя перед экраном, он внезапно поймал себя на мысли, что в своей реальности ему было бы гораздо приятнее слышать новости о росте производства на бежицких заводах или какой-то новой продукции, хоть какой, чем о скандалах, катастрофах, и даже новых законопроектах — последнее, возможно, потому, что он не слышал о законопроекте, который бы явно улучшил его, Виктора положение, или дал ему для этого какое-то право. Возможно, со временем, это перечисление успехов могло бы показаться ему скучным, но сейчас он просто отдыхал, глядя на мир, где вместо взрывов и падающих в пропасть автобусов уложили плитку на тротуаре и снизили себестоимость литра молока на две копейки.

— Бим-бом!

Звонок в дверь оторвал Виктора от созерцания репортажа про новый вид бытовых услуг — доступе к компьютерным сетям через сотовые телефоны. "Они особую микросхему для таких звонков выпускают, что ли? Раньше элементарно — соленоид и две пластины…"

На пороге стоял парень лет под тридцать в тренингах и ковбойке. В руках он держал томик "Методы автоматизированного контроля многослойных печатных плат". "Из мастеров или технологов, верно", — предположил Виктор.

— Здравствуйте. Еремина здесь подселили?

— Вечер добрый. Чем могу?

— Вас к телефону! Вон там, в конце коридора!

Виктор поблагодарил и заспешил к аппарату.

— С новосельем вас, Виктор Сергеевич! — раздался из трубки висящего на стене кнопочного аппарата знакомый голос Мозинцева.

— Спасибо! Только что вселился, никого пригласить не успел. А что, опять что-то с компом?

— Нет, с компом все в порядке. Нужен совет человека, в этом деле сведующего.

— Слушаю вас внимательно.

— Вы не поняли. Тут надо ко мне подойти.

— Ннну… — протянул Виктор, помня, что его сегодня один раз уже вызывали по телефону, — я тут еще на чемоданах сижу, разбираюсь…

— Вы знаете, — продолжал Мозинцев, — я насчет достаточно выгодного для вас приработка. Надо же обзаводиться, так, потихоньку, да и на нормальную квартирку копить, нет?

— Уффф… Вообще-то подработка подработке рознь.

— Не волнуйтесь, ничего такого. Я, как Бендер, чту Уголовный Кодекс.

— Тогда хотя бы перекусить успеть…

— А это пожалуйста, конечно. Тут за пять минут не разобраться. Жду.

"Так, и что же это за предложение?" — размышлял Виктор, взбивая в стеклянном хрущевском стакане яйца и молоко для омлета с колбасой. — "Какая-нибудь афера? Отказаться? И никогда не узнать, что грозит кооперативу?"

Он вылил содержимое стакана на сковородку, где мелкие брусочки сала уже начали желтеть и скукоживаться, а кусочки ветчина в оболочке обрели поджаристую корочку и начали заворачиваться вверх. Зашипело и вверх с веселым треском фонтанчиками начали подскакивать мелкие масляные брызги.

"А вообще, на кой это мне надо?" — подумал он, протыкая вздувающиеся пузыри, чтобы дать пропечься омлету; по-хорошему, его надо было делать в духовке, но ее как раз не было. "Зачем мне лезть в чужие заморочки? Я даже толком не освоился в ихних отношениях".

Он вдруг действительно почувствовал, что, даже занимаясь анализом бизнес-процессов, так и не разобрался, кто чем дышит, кто чего хочет, кто на кого как смотрит — в том, что раньше составляло важную часть вживания в коллектив. Здесь это просто было некогда делать — а, может быть, даже и сама производственная система оттесняла людей от их мелких личных заморочек, чтобы они не мешали, не отвлекали от главного — проявить себя в работе. Он вдруг почувствовал, что если бы ему, к примеру, понравилась Полина Геннадьевна, или даже если бы он женился на ней — все равно здесь, на рабочем месте, в процессе работы в нем бы моментально умер муж и остался работник — все личное существовало бы там, снаружи, за входными дверями. В это было трудно поверить, но это было так. Здесь бы его женой становилась работа, производственная система; она, как искушенная женщина, могла играть на его слабостях, на самолюбии, на чувствах, она влюбляла его в дело с мексиканской страстью, как и каждого здесь. Семья людей, где отношения с работой выражались не известным словом, а от волнительного увлечения доходили до сладострастия, до ощущения счастья. Не служебный роман, а роман со службой, роковой дамой, которой человек отдавал руку и сердце.

Ладно, оставим в покое романтику, посмотрим на факты, рассудил Виктор. Что здесь заметнее всего? Грамотность. Не видно руководятлов, которые не знают, кто чем занимается в его епархии, которые всем поручают все, и, окружив себя толпой чесальщиков пяток, превращают предприятие в экзоскелет, откликающийся на любой непроизвольный физиологический акт высшего лица. Трезво рассуждая, это уже большое благо.

Куски омлета источали приятный, напоминавший далекое детство аромат, и легкий дымок чая умиротворяюще подымался над дрожащей янтарной поверхностью. В телевизоре шла передача о Зое Виноградовой — в честь присуждения ей Премии Ленсовета и сорокалетия исполнения роли Мари в фильме "Мистер Икс". "Когда мы влюблены, мы словно сном окружены…" Красивая актриса, красивый голос, подумал Виктор. Жаль, что ее так мало снимали в кино.

Покончив с едой, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза; в ушах уже звучала московская песенка из "Девушки с характером": "Вот она какая, большая-пребольшая, приветлива со всеми, во всех сердцах жива…" Сказка. Как во второй реальности — чистейший воздух, живые цветы на станциях метро, чудесный Дворец Советов до неба. И люди — простые, открытые, каких, наверное, уже никогда в нашем мире не будет…

"Да что же я сижу-то!" — Виктор разом вскочил со стула. "Они мне поверили, приняли в свой дом, в свое племя, а я… Да совесть же надо иметь-то!"

Он вскочил и бросился мыть посуду. Горячая вода коснулась рук, вызвав прилив крови: мысли его вдруг стали простыми и ясными.