Смерть старого мира (СИ) - Шамова Марина

Жар от щёк растёкся вверх, вниз и в стороны, Агнесса ощутила, что у неё горят уши, лоб и, кажется, начинают подозрительно побулькивать закипающие мозги. Не то, чтобы раньше ей не делали комплименты — только кто ж пьянь будет слушать? Ну и, в целом, одно дело — абстрактные сальные шуточки, которые легко можно пропустить мимо ушей, особенно когда ты знаешь, что в кольце на твоём пальце заточен могучий демон. И совсем другое — когда ты в лесу, далеко от дома планируешь ночевать с вором, которого ты знаешь от силы неделю!

Девушке хотелось зарыдать от отчаяния, но это желание ощущалось настолько глупым, что она предприняла героическое усилие и заставила себя успокоиться.

— Вот и хорошо, — очень чётко и очень спокойно, правда, немного сдавленно, проговорила Агнесса. — Тогда, возможно, нам стоит разбить лагерь, пока мы не переломали ноги в темноте?

— Поддерживаю!

В итоге расположились они недалеко от дороги, найдя более-менее подходящую площадку, поросшую травой и цветами. Идиллия и красота, правда, Агнесса ощущала себя по большей части беспомощной и бесполезной. Честер, впрочем, на неё особо и не рассчитывая, менторским тоном велел ей охранять провизию и вещи. Сам же, распотрошив один из своих рюкзаков, вытащил оттуда плотную скатку тёмной ткани и какие-то непонятные металлические штырьки с крючками.

Костёр разжигать он пока не стал, решив проблему освещения при помощи ещё одного крошечного артефакта — кристалла размером с ноготь, зачарованного на заклинание света. В отличие от жучков, во множестве сновавших вокруг, этот магический «фонарик» освещал всю поляну, хотя свет был потусторонним и очень ровным, белым.

Агнессе подумалось, что с таким артефактом можно было бы даже ночью идти, но говорить об этом вслух не стала — очень сильно болели ноги. Ей вообще не хотелось ни есть, ни, тем паче, готовить, ни организовывать лежанки — просто сесть и вытянуть ноги. И снять ботинки.

— Эй, сестрёнка, ну-ка помоги! — чуть приглушенный голос Честера заставил её поднять взгляд от многострадальных ступней, и девушка ошарашенно замерла, глядя на огромную конструкцию, которую вор умудрился соорудить за считанные минуты.

— Что мне делать? — послушно отозвалась она, подойдя ближе и машинально подхватив край полотна, что парень сунул ей в руки.

— Держи это, только крепче. Сейчас крышу натянем, и всё будет отлично!

В полутьме ей снова показалось, что блестящие глаза парня были полностью чёрными, но рассмотреть как следует не удалось — он уже метнулся в противоположный угол почти установленной палатки, что-то заколачивая внутри. Потом, видимо, потянул за какие-то внутренние крепления, и Агнесса почувствовала, как ткань дёрнулась у неё из рук.

— Отпускай понемногу! — скомандовал вор, и девушка подчинилась, постоянно боясь, что сделает что-то не так.

И вроде бы это ни на что не влияло — но оплошать всё равно страшно не хотелось. Потому, когда верхний полог был установлен — то есть, вся ткань из рук Агнессы утянулась куда-то наверх и аккуратно расположилась на импровизированной крыше, — она испытала огромный прилив радости и гордости.

— Молодчина! — выбрался из палатки Честер, широко улыбаясь зардевшейся девушке и направился к вещам, бормоча под нос: — Так, чего бы пожрать... слушай, а ты там ничего готового не прихватила, случаем?

— Там... булочки есть. Я забыла... Взяла тебе, Билли и Лейси, но отвлеклась, — смущённо проговорила девушка.

Глаза Честера — абсолютно нормальные на свету, вспыхнули от восторга:

— Булочки! Прекрасно! Слушай, не против тогда, если мы их съедим сейчас, а костёр уже утром разведём и позавтракаем нормально?

Агнесса подумала, что закричать «Господи, да, пожалуйста!» — будет немного чересчур, но в глубине души прониклась чрезвычайно тёплыми чувствами к парню, который не стал требовать законный ужин.

Правда, торжественно поклялась себе, что уж завтрак-то она точно сделает как следует. Обязательно.

— Нет, я совершенно не против, — сдержанно ответила она, и, забрав корзинку с провиантом, забралась внутрь палатки, на деле оказавшейся вполне просторным «домиком».

Там же были раскатаны два тонких спальных матраса — Агнесса отметила, что они максимально удалены друг от друга, но, всё равно, разделяло их не более шага. Лучше, чем ничего, хоть и недостаточно. Зато здесь вполне можно было стоять, хотя и несколько скрючившись... во всяком случае — ей. Долговязому Честеру-то всяко это было бы неудобно.

Тот же, лёгок на помине, втиснулся следом, таща за собой второй вещмешок, который он расположил прямо перед входом в палатку. Агнесса не стала уточнять — зачем, просто сунула ему уже основательно «сдувшуюся» булочку, которая утром была куда пышнее, и только хотела пожелать приятного аппетита, как поняла, что булочки уже нет. Она только моргнуть успела — а воришка уже облизывался довольно и смотрел, будто не было ничего!

— Честер, ты жевать не пробовал?

— Иногда, — туманно ответил парень, глядя с вожделением на второй кренделёк, который держала Агнесса.

— Ты же икать будешь... всухомятку заглотить кусок теста... — с сомнением проговорила девушка, протягивая ему угощение.

Сейчас уже получилось разглядеть, как Честер забрал булочку, смял, запихал целиком в рот и проглотил. Опять не жуя. Это зрелище почему-то неприятно царапнуло Агнессу — уж очень он был похож на того, кто привык голодать и бороться за кусок еды. Поколебавшись, она предложила ему последнюю ватрушку, которую предполагала съесть сама, но теперь решила, что спокойно дотянет до завтрака.

Парень, однако, хватать сладость не стал, с прищуром посмотрев на неё.

— Это твоя пайка, — протянул он подозрительно.

— Ну, из нас двоих более голодный ты, — несколько натянуто рассмеялась Агнесса. — Бери. Я не хочу, правда.

Она не врала — при виде такого волчьего аппетита есть ей перехотелось. Оставалось надеяться, что пустой желудок не начнёт выводить предательские рулады.

Уговаривать, впрочем, не пришлось — третья булочка присоединилась к первым двум, и Агнесса с Честером принялись устраиваться на ночлег. Парень показал ей одеяло, которое крепилось к матрасу, и продемонстрировал на своём примере, как в него следует кутаться, чтобы не продуло ночью. Девушка кивала, запоминая, но в итоге всё равно просто укрылась им, решив, что по летнему времени и так сойдёт. Главным блаженством дня оказалось просто лечь и не шевелиться. Ноги напомнили о себе совсем уже нечеловеческим гудением, и Агнесса даже прикусила губу, чтобы не заныть вслух. Всё же переход в световой день дался ей весьма нелегко, даром что работа у неё была всё время на ногах!

Свернувшись в калачик и даже позабыв о том, что за спиной таится коварный враг в лице Честера, она пыталась немного размять голени, но выходило не очень. Вот бы в горячую ванну забраться...

Девушка затихла, пытаясь смириться с болью, и тут поняла, что её начинает накрывать волной страха — глубокого, вкрадчивого, от которого мгновенно пересохло во рту. Подавив накатывающий приступ паники, она затаила дыхание, пытаясь понять — что же не так? — и очень быстро до неё дошло.

Тишина.

Палатка, как оказалось, довольно надёжно отделяла шум леса, но здесь, внутри, их было двое. Слух Агнессы, заточенный под то, чтобы фиксировать малейшие нарушения в дыхании младших, выхватил то, что любого, наверное, повергло бы в ужас — отсутствие, собственно, чужого дыхания.

Девушка приподнялась на локте и осторожно потянулась к Честеру, который тоже лежал на боку, отвернувшись от неё и чуть ли не уткнувшись носом в стенку палатки. Ей даже пришлось перебраться поближе, чтобы, позабыв о смущении, коснуться пальцами шеи парня под челюстью — и обмереть. Пульс не прощупывался вовсе.

— Честер!!! — закричала она, схватив его за плечи и перекатывая на спину, судорожно пытаясь вспомнить и сообразить, что нужно сделать в подобной ситуации.

— Что?! — дёрнулся «труп» и открыл глаза, сонно моргая.

Агнесса завизжала, отпрянув назад и зажмуриваясь: