Сыграй на цитре - Джоан Хэ

– Прошу. Войскам нужно встретиться с тобой.

– Я не хочу их видеть.

– Тогда чего ты хочешь? Что мы можем сделать, чтобы помочь?

– Я хочу, чтобы меня оставили в покое, Турмалин. Я хочу, чтобы ты ушла. – Жэнь говорит все это, не отрывая глаз от Лотос. – Ты можешь сделать это для меня?

– Нет.

Жэнь берет Лотос за руки.

– Тогда ты вольна оставаться там, где пожелаешь.

Я так близка к Жэнь, но не могу помочь. Она потеряна, как и я. Я хочу убежать и спрятаться.

Но Турмалин не двигается с места, и поэтому я остаюсь, мы вдвоем смотрим на нашу леди, Жэнь стоит на коленях у кровати, а Лотос на ней.

Затем влетает Облако. Дзинь. Внезапно я вылетаю из-под тени Турмалин, потому что Турмалин отталкивают в сторону. Жэнь встает, ее меч скрещивается с глефой Облако.

– Что ты делаешь?

Облако надвигается.

– Проверяю, помнишь ли ты еще свою клятву.

– Мы дали клятву умереть как одна.

– Клятва самим себе. Но мы поклялись людям этого царства победить Миазму. Ты готова нарушить эту клятву ради нашей?

Жэнь не отвечает.

– Я не нарушу. – Вращением запястья Облако вихрем поворачивает свою глефу и ударяет рукоятью в землю. – Я сдеру кожу с того, кто сделал это с Лотос, кто бы это ни был. А до тех пор делай свою работу. Живи и веди за собой.

Жэнь медленно переводит взгляд на меч в своей руке. Инстинкт жить все еще здесь, глубоко погребенный. Атака Облако обнажила его.

– Иди туда, где в тебе нуждаются, – убеждает Облако, когда Жэнь молчит. – Я побуду здесь.

Делай, как говорит Облако, думаю я впервые в жизни, затаив дыхание.

Наконец Жэнь кивает. Ее меч со звуком, подобным вздоху, возвращается в ножны, и я тоже вздыхаю. Она вернулась. Не полностью, но со временем она сможет.

После того как Жэнь выходит, Облако поворачивается к Турмалин.

– Иди с ней.

Турмалин не спорит. Как только она уходит, Облако сжимает руки Лотос точно так же, как это делала Жэнь. Но в то время, как хватка Жэнь была свободной, хватка Облако крепка. Ее сухожилия так сжимаются, что кожа на них натягивается.

– Она не ощущает твои прикосновения, – шепчу я, пока Облако смотрит на Лотос, ее темные глаза сосредоточены. Ци волнами спадает с ее округлых плеч, словно компенсируя недостающую энергию Лотос. Я покрываю своей ладонь Облако, пытаясь ослабить ее хватку. – Не делай этого.

Когда я поддеваю ее костяшки пальцев, мой мизинец касается кожи Лотос.

И вдруг я начинаю проваливаться. Это похоже на прыжок с террас в небо. Но, в отличие от него сейчас, я точно знаю, где я приземлюсь – в этом пустом сосуде передо мной.

В Лотос.

Я тяну себя назад. Движущая энергия моей ци, которой некуда деваться, катапультируется вверх по моему позвоночнику. Задыхаясь от этого порыва, я поднимаю глаза и вижу, что взгляд Росинки передает смирение. Вопросы, которые она задавала по дороге сюда, – те гипотетические…

Внезапно они перестают быть такими уж гипотетическими. Без дальнейших уточнений я знаю:

Я могла бы остаться таким образом. В теле, лежащем передо мной, нет духа. Моя ци совместима с ним. Возможно, я даже смогу повлиять на судьбу, если смертное тело скроет мою божественную сущность. Я могла бы вернуться, помочь Жэнь.

Дать ей второй шанс, который она дала мне, когда посетила мою избушку в Тислгейте.

– Ты остановишь меня? – я спрашиваю Росинку.

Никто никогда не мог остановить тебя, Зефир.

– Тогда ты передашь кое-что Надир от моего имени?

Что ты хочешь, чтобы я сказала?

– Что я люблю ее. Что мне жаль. Я вернусь раньше, чем вы успеете оглянуться.

Росинка молчит.

Будь осторожна, наконец произносит она. Безликая Мать не против того, чтобы боги посещали мир смертных, но если она узнает, что ты здесь, чтобы вмешаться…

Ей не нужно больше ничего говорить. Никто из нас на самом деле не знает, какие проступки приводят к тому, что бога отсылают прочь, а не просто наказывают, но стоит предположить, что преднамеренное вмешательство в судьбы смертных наверняка один из них.

– Иди сюда, – говорю я, нарушая тишину. Когда Росинка приближается, я крепко обнимаю ее, отпускаю и дергаю за пучок волос. – Я буду осторожна.

Росинка бросает на меня скептический взгляд.

– Буду!

Было бы неплохо. Пчелы сгущаются вокруг нее. Возникает размытое цветное пятно, и она исчезает.

Теперь только я, Облако и Лотос.

Вдалеке звучит гонг. Тени на земле движутся вместе с солнцем.

Я медленно кладу руку на забинтованный лоб Лотос.

Прости меня, думаю я, высвобождая свою сущность. Это все равно что откупорить кувшин и излить свой дух, как вино. Я надеюсь, ты поймешь меня.

Я представляю, что блуждающая где-то Лотос слышит меня.

Я представляю, что она сказала бы:

Делай то, что должна, Павлин, прежде чем поднять свой кувшин в тосте. За Жэнь.

15. От ее имени

За Жэнь.

На этот раз, когда я пробуждаюсь, все, что я чувствую, это боль. Болит колено, спина, голова. В моем левом глазу бушует огонь. Но на коже моего лица боль кажется приглушенной.

Слезы орошают меня, словно дождь.

Я кладу руку на склоненную макушку Облако, и она поднимает глаза. С кончика ее носа скатывается слеза. Должно быть, она попадает мне на щеку, потому что просачивается сквозь повязку. Жжет.

– Облако. – Мой голос слишком низкий. Слишком сиплый. – Облако, – повторяю я, проверяя вибрацию голосовых связок Лотос.

Облако медленно вытирает нос, глаза.

– Лотос. – Ее губы дрожат. – Лотос, – снова говорит она, теперь так лучезарно улыбаясь. Слишком ярко. На это больно смотреть. Больнее, чем все остальное, особенно когда жжение на моей щеке проходит и боль притупляется. Росинка была права; я и вправду быстро выздоравливаю. Просто, как у стратега, у меня было не так много возможностей заметить это, или, может быть, Лотос более толстокожая. Мышцы на ее ногах подергиваются, им не терпится поупражняться.

– Держись, – говорит Облако, и в уголках ее приподнятых губ появляются новые слезы. – Позволь мне позвать Жэнь. Жэнь захочет быть здесь… – Она ошеломленно оглядывается. – Который час?

Затем звучит гонг – один раз, долго. Час после полудня. Облако оставалась здесь все это время?

Ответ очевиден, да. Облако – названая сестра Лотос. Моя названая сестра. Я должна сначала убедить в этом себя, если хочу убедить других. Но на мгновение я колеблюсь. Я не хочу