Подари мне надежду (СИ) - Солманская Элина

– Ну что ж, вам мужчинам виднее. Иногда и дурнушки могут быть хороши в постели.

Ростислав подскочил на ноги.

– Мама, откуда в тебе эта современная тенденция мерить всё посредством постели? Неужели, только постель является основополагающей в отношениях между мужчиной и женщиной? Ведь ты сама строила свои отношения с отцом не на этих принципах.

– Раньше было другое время, а сейчас я вижу, что творится перед моими глазами и знаю нынешних девиц. Не мне тебе рассказывать, ты и сам это знаешь не хуже меня.

– Вижу, и именно поэтому, когда встретил Машу, понял, что она уникальная женщина, затерявшаяся редкая жемчужина в этом жестоком мире. Хотя зачем я говорю, это тебе. Ведь ты уже чётко выстроила в своей голове мнение относительно неё, – он развернулся и медленно направился на выход.

– Куда ты идёшь? – женщина догнала его уже на пороге дома.

– Ухожу. Думаю, сегодня нам будет с тобой, тесно находится под одной крышей в этом доме, – Ростислав ослабил узел галстука и вышел на улицу, закрывая за собой дверь.

Ирина Александровна смотрела ему вслед, как он медленно удалялся по дорожке сада мимо своей машины и вышел на улицу, не закрыв калитку. Она взяла телефон и попыталась набрать его, но спустя несколько звонков наткнулась на отсутствие связи и его отключённый смартфон.

Полонская вернулась на кухню и, выключив подгоревшие на сковороде котлеты, нервно отбросила деревянную лопатку на стол и, закрыв лицо руками, расплакалась.

****

Ростислав покинул такси и, поднявшись по ступеням, протянул швейцару платиновую карту гостя и когда тот, улыбнувшись, открыл перед ним дверь, медленно прошёл внутрь помещения.

– Ростислав Андреевич, добрый вечер! Вот уж гость дорогой, не чаял вас увидеть, – появившийся перед Полонским хозяин его некогда любимого ресторана, в его изысканной манере разговаривать стоял с улыбкой на лице.

Чопорная внешность последнего истинного аристократа в строгом, пошитом на заказ элегантном костюме, начищенных до блеска туфлях и уложенных волосок к волоску классической стрижке.

– Здравствуйте, Вениамин Борисович. Давно не был, вы правы. Некогда. Скажите, можно мне столик? Желательно подальше от музыкантов и никого не сажать в компанию.

– К сожалению, у меня сегодня полный аншлаг. Приглашённые джазовые музыканты дают концерт и в зале ни одного свободного столика, но моя ложа свободна. Сегодня я не ждал гостей, поэтому…

– Отлично. Мне, пожалуйста, меню, как обычно, и коньяк двойную порцию.

– У вас что-то случилось?

– Да, случилось.

– Понимаю. Проходите, пожалуйста. Сейчас подадут аперитив и закуски, а горячее придётся, как всегда, немного обождать.

Ростислав согласно кивнул и прошёл в зал.

Обилие публики в дорогих костюмах и вечерних платьях поражало своим многообразием. Он медленно шёл через зал к винтовой лестнице на второй этаж, где находилась ложа хозяина ресторана. По дороге кивал в знак приветствия многочисленным гостям, которые здоровались с ним. Но ему казалось, что он никого из них не узнает.

Поднявшись по ступенькам, опустился за стол, и сразу же сняв крышку с хрустального графина, плеснул в стакан большую порцию коньяка. Последние события нескольких дней прорвали плотину его привычного спокойного душевного состояния, и впервые в жизни с времён юности, ему захотелось напиться. Ведь именно тогда он сделал это в первый и последний раз.

Причину, почему сделал это тогда, уже не помнил, а сейчас… Сейчас просто хотелось забыться хоть на один вечер от всего того, что навалилось в последнее время, и что постоянно пытался залатать то в одном, то в другом месте. Всё падало из рук и разбивалось вдребезги, а он пытался реанимировать, склеивать и возрождать к жизни. Но когда сегодня после разговора с Урбениным осознал, что Маша больше не желает разговаривать с ним. Понял, что склеивать больше ничего не получается, потому и уехал из дома, где больше был не намерен выслушивать материнские проповеди.

Ростислав поднял глаза на официанта, который заботливо выставлял перед ним тарелки с закусками, но они его не интересовали. Он не мог сейчас впихнуть в себя ни кусочка этой изысканной трапезы. Полонский делал большие глотки коньяка из бокала и, придвинувшись ближе к перилам балкона, смотрел на музыкантов, расположившихся в углу зала.

Дивные джазовые импровизации навеяли на него ностальгию по ушедшим годам юности, когда на пару с Воропаевым впервые сделали вылазку в дорогой ресторан. Они потратили тогда все свои первые заработанные деньги и чувствовали себя королями, заказав меню от шеф-повара и дорогой греческий коньяк.

Ростислав улыбнулся.

Ему на мгновение показалось, что это было в какой-то другой жизни. Ведь в то время хотелось так многого достичь, владеть этим миром и быть лучшим из лучших. А в результате оказалось, что в его жизни для счастья нужно так мало. Быть рядом с любимой женщиной, любить самому и быть любимым, родить детей и прожить с ней всю свою жизнь вместе. Так вот этого малого он и не мог достичь, постоянно встречая на своём пути препятствия. И ничто не сможет компенсировать отсутствие этого, ни деньги на банковском счёте, ни дорогая еда, которую поставили перед ним на большом блюде.

Ростислав со злостью оттолкнул от себя тарелку.

– Напрасно. Блюдо от шефа сегодня просто восхитительно. Сам лично снимал пробы, – раздавшийся тихий голос заставил Полонского обернуться и взглянуть на Шувалова.

– Не сомневаюсь, что оно восхитительно, только аппетита нет, – Полонский сделал снова большой глоток из бокала и посмотрел в сторону.

– Осмелюсь спросить, причина вашего состояния, женщина? – хозяин ресторана с улыбкой посмотрел на Полонского и присел с ним рядом за столом.

– Послушайте, Вениамин, а вы любили когда-нибудь в своей жизни по-настоящему?

– Почему же любил, я и сейчас люблю. Свою жену.

– И она была достойна вас?

– Я вас не понимаю. Что значит, достойна?

– Я имею в виду, она была вашего круга? Я ведь знаю, вы посещаете светские дворянские рауты, нашли все свои аристократические корни и родственников за границей, а ваша жена вашего круга?

– Вы правы, я действительно посещаю дворянские рауты, и всё знаю о своих предках, но в выборе своей жены руководствовался лишь сердцем, а не разумом. Моя жена не разделяет моих увлечений историей и этикетом, но она принимает всё это и не отрицает. Просто она любит меня. А у вас по-другому?

– А у меня предназначение моего выбора в жизни определяет моя заботливая мама и отец женщины, которую я люблю.

– А вы с ней?

– А мы, как подростки вынуждены идти напролом всему этому и у нас пока это не очень хорошо получается, – Ростислав снова глотнул коньяк.

– Полно, оставьте бокал, – Шувалов коснулся его руки. – Этим вы себе не поможете, а только навредите. Решения в личной жизни нужно принимать с трезвой головой. И идти напролом, не останавливаясь. Я так и сделал. Конечно, когда я женился, был лет на десять младше вас нынешнего, и моя маменька тогда тоже подыскивала мне достойную партию. Только я сделал по-своему, и женился на своей будущей жене, не сказав ей ни слова. И как видите, прошло уже так много лет, а мы по-прежнему вместе и очень счастливы.

– А ваша мама смирилась?

– Мама и жена отлично ладят. Просто потребовалось некоторое количество времени, чтобы моя мама поняла, что счастье сына в его выборе, а не в её материнском желании сделать меня счастливым.

– И всё так просто?

Шувалов рассмеялся.

– О, нет, уверяю вас, это было совсем непросто, но результат говорит сам за себя. Теперь они лучшие подруги, и даже иногда от меня у них есть совместные секреты. Так что мой вам совет, наберитесь терпения. Если это настоящее, а не проходящее, то всё встанет на круги своя. А теперь вы всё-таки поешьте, шеф-повар так старался. А я пойду, у меня ещё дела, и другие гости, – Шувалов попрощался и покинул ложу.

Ростислав потянулся рукой ко второму графину с коньяком, но резко опустил пальцы на стол и немного подумав, придвинул к себе тарелку с едой. Трапеза действительно оказалась бесподобной, но съесть смог только половину, и только лишь по причине, чтобы не охмелеть окончательно.