Я, Роми Шнайдер. Дневник - Роми Шнайдер

В Берхтесгадене я совсем уединилась, не читала газет и вообще ничего не знала о том, что происходит в мире.

13 августа я получила телеграмму от моего французского агента и доброго друга Жоржа Бома:

Я ДУМАЮ О ТЕБЕ, ОСОБЕННО СЕГОДНЯ.

Я ничего не поняла. Почему он думает обо мне именно сегодня?

Я показала телеграмму Сандре, моему секретарю. Она только взглянула — и сразу же сказала:

— Думаю, речь идъёт о свадьбе.

Теперь я знала всё.

Ален Делон женился.

Через несколько дней я собиралась лететь в Монте-Карло, чтобы оттуда отплыть на яхте продюсера Сэма Шпигеля в круиз по Средиземному морю.

Накануне моего отъезда, в десять вечера, мне позвонил какой-то репортёр. Он утверждал, что пишет для некоей американской газеты, но потом выяснилось: он был из парижского еженедельника «Франс Диманш».

— У меня для вас письмо от Алена Делона. Могу я вам прочесть его?

Ни единой секунды я не верила, что это правда. На Алена это было совсем не похоже — поручать репортёру читать мне свои письма.

Несмотря ни на что, мне было интересно, что же могло быть в этом письме. Теперь я не могу этого объяснить. А тогда сказала:

— Читайте, пожалуйста.

Теперь я уже знаю, как всё было с этим якобы письмом.

Ален написал о себе книгу. О своей жизни, о своих переживаниях, о своей карьере. Одна глава этой книги называлась «Роми».

Рукопись хранилась у нашего общего друга Жоржа Бома. До сих пор неизвестно, каким образом глава «Роми» исчезла из рукописи и попала в редакцию «Франс Диманш». Они уже тиснули эту главу и теперь хотели получить для следующего номера мои комментарии.

Пока репортёр читал, я молча слушала. И слышала вот что:

«Как можно говорить обо мне и Роми только как о приключении? У нас была необыкновенная любовь. И если мы расстались, то не потому, что больше не любили друг друга, а потому, что любили слишком сильно».

Или такое:

«Я знаю, что моя любовь к Роми была сопряжена с безграничным восхищением — не как актрисой, а как женщиной. Роми была и остаётся для меня идеальной женщиной. Той женщиной, от которой я хотел бы иметь сыновей».

Или, наконец:

«Ни об одной женщине я не буду говорить так, как о ней. Ни об одной женщине я не скажу: она очень сильно любила меня, — это было бы самонадеянно с моей стороны. Но о ней я имею право так говорить, потому что моя любовь была такой же огромной, как и её. Единственное, чего я сегодня желаю: она должна знать, как сильно я её любил — и буду любить всегда».

Во всей главе не найти ни единого слова, нелестного для меня. Ни единого слова, которое вызвало бы мой протест.

И что я должна была сказать об этом?

Я поблагодарила репортёра и попросила ни о чем меня не спрашивать. И всё.

А потом в этой истории поставили жирную точку. В каждом порту, куда мы заходили во время круиза, в любом киоске мне бросался в глаза крупный заголовок:

«Я всё ещё его люблю!»

И дальше стояло:

«До последнего мгновения я не верила, что он женится».

Было забавно, как мои друзья всё время пытались закрыть витрины своими широкими спинами или отвлечь мой взгляд от этих заголовков.

Дело обстояло вовсе не так уж весело. В статье меня вновь представляли как глупую, сентиментальную, слезливую девицу — этакую немецкую невинную барышню, которую позорно бросил коварный француз, и теперь ей оставалось только причитать без конца.

Якобы я сказала:

— Умоляю вас, прочитайте мне письмо.

И ещё:

— Продолжайте, я умею страдать.

И наконец — верх лживости:

— Я никогда не забуду Алена. Он определял мою жизнь. Я бы могла уйти в монастырь, но это было бы для него слишком большим подарком. Поэтому я предпочитаю поступать так, как если бы ничего не случилось.

Подобные статьи часто появлялись после нашего разрыва с Аленом. Они имели мало общего с действительностью. Они превращали и вправду сложные отношения между двумя людьми различного происхождения в слащавый романс, а из нас делали мишени в тире — по ним ведь так весело палить.

О нашем разрыве я до сих пор открыто не высказывалась. Потому и появились бесконечные лживые комментарии, слезоточивые и полные мировой скорби.

Год назад всё изменилось. Теперь мне приписывают беспрерывные новые увлечения. Фантазия этих писак воистину безгранична!

Потанцевали с моим агентом и другом Юджином Лернером — и вот пожалуйста, готова новая история!

Однажды посидели в ночном кабачке с моим коллегой Максимилианом Шеллом — Роми отбивает жениха у Сорайи!

Встретились за обедом с моим партнёром по фильму «Монпти» и героем моего девического флирта Хорстом Буххольцем — супружество Хорста в опасности!

Три недели тому назад одна парижская газета оповестила: Роми помолвлена с Клодом Террайлем!

Я сразу же позвонила Клоду — он владеет трёхзвездочным рестораном «Тур д’Аржан», — и мы вместе посмеялись над газетной уткой.

Как раз на примере с Клодом я могу хорошо объяснить, как обстоит дело в действительности.

Я мимоходом встречала Клода на разных мероприятиях, он мне не слишком нравился. И только теперь, в марте, я случайно увиделась с ним на карнавале в Рио. Мы поняли друг друга и славно вместе веселились. Я заметила, что Клод — как раз тот человек, каких в Париже называют “copain”, в смысле — добрый приятель. В Париже хорошо иметь доброго приятеля: с ним можно куда-то пойти, можно вместе заниматься спортом. Конечно, это никакая не любовь, такая, что в самом деле соединяет мужчину и женщину. Любовь вообще бывает очень редко, и это тоже, возможно, хорошо.

До сих пор для меня важнее всего работа, но это будет меняться. Я не хочу однажды остаться наедине только с моей профессией; я и так уже сделалась слишком самостоятельной — а для женщины это опасно.

Единственный утешительный момент в 1964-м: мой первый голливудский фильм «Одолжи мне своего мужа» имел большой успех. Он стал лидером по сборам, открыл мне американский рынок и принёс хорошие рецензии в Америке. Идём в гору!

Вернувшись из Голливуда, я получила передышку на несколько дней в доме моего друга Курда Юргенса — мне надо было взбодриться перед съёмками «Ада» Клузо. Анри-Жорж Клузо жил неподалёку, в Сен-Поль-де-Вансе, и то и дело заходил ко мне, чтобы поговорить об этом проекте. Когда он уже собирался начать репетировать, то вдруг обнаружил, что ему мешает мой легкий немецкий акцент. И захотел за пару недель сделать из меня актрису, говорящую по-французски совершенно без акцента. При всём желании достичь этого было нельзя.

Мы долго спорили и наконец сошлись на том, что моя героиня в фильме будет из Эльзаса. Потом мы сняли в студии в Ницце первые кинопробы с Рафом Валлоне и Ивом Монтаном.