Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо - Анна Гранатова

Информация о советских ракетах на Кубе взволновала Гора. Он сказал, что русские в своей авантюрной политике превзошли все его ожидания (см. С. Микоян. Анатомия Карибского кризиса. С. 140).

— А что говорят официальные представители русской дипломатической миссии об этих ракетах? — Гор, прищурив глаза, потянулся за хрустящим тостом.

— Глава советского МИДа, мистер «Нет», как его у нас прозвали, Андрей Громыко был на ужине в Белом доме и за два часа наговорил столько лжи, сколько мы от дипломатов не слышали за целый президентский срок. Громыко делал вид, что никаких советских ракет на Кубе нет, и мне чертовски хотелось ему продемонстрировать фотографии с У-2, они у меня лежали тут же, в ящике стола.

Даже спустя годы Никита Хрущев восхищался твердостью своего министра иностранных дел. Он зафиксировал в мемуарах: «Громыко, конечно, все отрицал. На то он и дипломат. Потом американцы упрекнули нас, что мы вели себя нечестно. Что мы их обманули. Что значит, мы их обманули? А разве они нас не обманывали, когда публично заверяли весь мир в своем миролюбии по отношению к Кубе, а тем временем готовили операцию свержения режима Кастро? А разве они нас не обманывали, когда уверяли, что их самолеты не собираются пересекать наше воздушное пространство, и тут мы им подсунули сюрприз — открытый процесс над их пилотом Гэри Пауэлсом? Каждый политик имеет свои стратегические планы, и эти планы мы никогда друг другу не докладывали и докладывать не будем — это и есть политика!» (цит. по: Уильям Таубман, «Хрущев», серия ЖЗЛ, пер. с англ., М., 2008 г., с. 604).

— Но, быть может, Громыко действительно ничего не знает об этих ракетах?

— О нет! Прекрасно знает! Но молчит, как верный пес Хрущева! Моя разведка убеждена в этом. А вот кто действительно не в курсе, так это посол Союза в Вашингтоне, Анатолий Добрынин. Он молод, совсем недавно оказался в должности посла. Да, русские в секретности операции превзошли самих себя!

Приглушенный свет ресторана располагал к доверительной беседе.

Кеннеди снял с тарелки белоснежный веер салфетки, развернув, положил салфетку себе на колени и совершенно неожиданно для Гора добавил:

— Не перестаю восхищаться стратегией русских. Они бросили США дерзкий вызов, который мы и представить себе не могли!

— Джон, ты восхищаешься стратегией противника? — рука Гора с золотистым полумесяцем пшеничного рогалика застыла в воздухе.

— Смелый и красивый политический ход. Эти ракеты совершенно меняют стратегическое соотношение сил. Кардинальным образом! И как это им удалось провернуть у нас под носом? Ракета — не иголка, и мы пристально контролировали каждое их судно, идущее на Кубу! Джон Маккоун, наш новый директор ЦРУ, был единственным, кто предупреждал нас о возможности этого. Но ему не верили, что такое возможно в принципе. Да и сам он все проглядел. Мы засекли эти ракеты, когда те уже были в стадии развертывания и могли нанести по нам удар! Да, сильные политические ходы меня восхищают! Согласись, что русские все четко рассчитали, зная, что если наша реакция будет жесткой, то у Союза появится великолепный шанс захватить Западный Берлин.

Дэвид Ормсби Гор покачал головой. Стратегия русских казалась ему лихой и авантюрной, но уж никак не «точно просчитанной». Идея увязки ракет на Кубе с Западным Берлином ему тоже казалась несколько странной. Британский дипломат не спеша намазал половинку рогалика сливочным маслом и медленно спросил:

— И что же вы собираетесь делать? — А что бы делали в этой ситуации вы? — ответил вопросом на вопрос Кеннеди, — Вы стали бы что-то предпринимать, понимая, что эти ракеты появились не случайно?

На мгновение Дэвид Ормсби Гор задумался. Его высокий лоб прорезали морщины. Он вытер пальцы о белоснежную узорчатую салфетку.

— Почему вы думаете, что ракеты появились на Кубе из-за Берлина?

— На это указал военный советник, генерал Максвелл Тейлор. Он сказал так: «Я против вторжения на Кубу, потому что будут последствия в виде Западного Берлина». Думаю, он прав. Когда я знакомился с Хрущевым, а это было в Вене, русский лидер был просто одержим Берлином!

— Ах, вот оно что! Первое впечатление о человеке, конечно, самое сильное.

— Но и факты говорят о том же. За минувшее лето Хрущев воздвиг в Берлине стену, разделив город на Восточный и Западный. Он пустил по этой стене колючую проволоку и установил контрольно-пропускные пункты.

Официант сменил пепельницу и унес грязную посуду. Кеннеди рассеяно посмотрел в окно, закрытое тяжелыми складками бархатных гардин.

— Берлин — серьезный аргумент, — кивнул Гор. — Но почему именно ракеты? Переброска взрывоопасного ядерного груза через океан! На виду у вашей разведки! Хрущев не сомневается, что вы сумеете истолковать его жест верно. Значит, объяснение должно быть очень простым. Должна быть прямая и очевидная аналогия!

— Верно. — Скажем, если бы самому Хрущеву тоже угрожали ваши ракеты. Простая человеческая психология. Советский лидер как бы говорит: а пусть и американцы испытают подобное нам, почувствуют, что такое быть под прицелом!

— Быть под прицелом! — машинально повторил Кеннеди. Ход мыслей собеседника ему определенно нравился. — Я предполагаю, что это симметричный ответ русских на размещение наших ракет «Юпитер» в Турции, нацеленных на Союз. А разместив наступательные баллистические ракеты на Кубе, русские тем самым дают нам понять, что решили бороться с нами нашими же методами!

Кеннеди опустил глаза, глядя прямо перед собой. На миг ему показалось, что перед ним вместо обеденного стола — шахматная доска, уставленная черными и белыми шахматными фигурами. Шахматные пешки, слоны и кони рвались в сражение, перепрыгивая с одной деревянной клетки на другую и двигаясь по знакомым траекториям. И каждый их шаг разворачивал новую комбинацию фигур за королевскую корону, и всякий маневр имел свое вычурное название.

— Что ж, действие равно противодействию, — Дэвид Ормсби Гор поставил на край стола грязную тарелку. — Но ведь нельзя же совсем ничего не предпринимать, Джон. Вам надо непременно отреагировать, иначе в Латинской Америке, да и в Европе, посчитают, что вы примирились с политикой коммунизма!

— Я тоже так думаю. Как ты полагаешь, какой должна быть реакция? Следует ли нам бомбить ракеты с воздуха, организовать вторжение?

— Нет, только не это, — Гор покачал головой. — Почему? — Кеннеди заулыбался. — Мои военные только об этом и твердят. У них уже разработана целая палитра планов на этот счет!

— Если вы ударите по ракетам русских с воздуха, они получат моральное право ударить и по вашей стране, — Джон, это ведь и дураку ясно. И что тогда? Ядерная война? Ты говоришь, что радиус действия русских ракет достигает Вашингтона. А что, если такая ракета прилетит в Белый дом?

— Мы мыслим с тобой одинаково, Дэвид, — усмехнулся Кеннеди. — Приятно видеть умного собеседника. Я те же самые аргументы выдвигал на последнем совещании. Однако к голосу разума никто не прислушался. ЦРУ, Министерство обороны, начальники штабов — все настроены очень воинственно.

— Они недооценивают угрозу. — Да, они немножко не чувствуют степени опасности.

Честно говоря, я разочарован стереотипностью и ограниченностью их мышления. Они не предлагают никаких альтернатив воздушному удару и вторжению!

— На то они и генералы, чтобы командовать, а не размышлять.

— По правде говоря, я тоже борюсь с искушением. Более удобного и оправданного повода вторгнуться на Кубу у нас еще не было.

— Ты рассуждаешь как адвокат дьявола, Джон. Я понимаю, что режим Кастро тебя раздражает. Но ты — политик. Мало ли с какими соседями в мире приходится мириться! (См. здесь и ниже реплики Кеннеди и Гора по: С. Микоян. Анатомия Карибского кризиса. С. 140).

— Сейчас я начинаю думать о том, что сумасшедшие ракеты русских — это бумеранг, брошенный нами и вернувшийся. Не следовало нам устанавливать ракеты в Турции! Это была с самого начала неудачная идея. Но я в ней, правда, не участвовал. Это придумал Эйзенхауэр.

— И мировая общественность теперь будет, увы, не на вашей стороне,

Джон, а на стороне Хрущева! Не он первый начал ракетную экспансию, а Штаты! Интересно, как вы собираетесь оправдываться в глазах мировой общественности с турецкими ракетами?

— Министр финансов Диллон предложил сказать прессе так: «У нас в США этих ракет оказалось так много, что мы просто не знали, куда их девать».

— Забавная логика. Журналисты вам тут же процитируют одну из крылатых реплик Хрущева, что в Союзе ракеты на конвейере производятся как сосиски. Очевидно, что и Союзу ракеты девать стало некуда, вот они их и повезли на Кубу?

Кеннеди пристально смотрел в глаза британскому послу. Ему показалось, что в них мелькнуло легкое безумие. А может, это был лишь отголосок его собственных совещаний в Белом доме, когда серьезные генералы и солидные министры рассуждали о Кубе так, словно играли в детские солдатики в игрушечной крепости в песочнице. Кеннеди вопросительно посмотрел на британского посла.