Хоббит - Джон Рональд Руэл Толкин

А знал он только, что река тянется будто бесконечно, и что он голоден, и что у него сильный насморк, и что ему не нравится Гора, которая словно хмурилась и смотрела на него все более мрачно. Однако немного погодя река повернула на юг, и Гора снова отступила, и наконец, к вечеру все того же дня, берега стали скалистыми, река собрала все свои разошедшиеся рукава в единый быстрый поток в глубоком каменном русле, и плоты поплыли с большой скоростью.

Солнце садилось, когда, сделав еще один крутой поворот на восток, лесная река устремилась в Долгое озеро. У нее оказалось широкое устье с каменными столбами с обеих сторон, напоминающими утесы; у оснований столбов лежали груды булыжников. Долгое озеро! Бильбо и представить себе не мог, что озеро – не море! – может быть таким обширным. Оно такое широкое, что противоположный берег еле заметен, и такое длинное, что его конец, направленный в сторону Горы, вообще не виден. Только по карте Бильбо знал, что там далеко, где уже мерцают звезды Большой Медведицы, в озеро впадает река Бегущая из Дейла, вместе с Лесной рекой они наполняют глубокими водами то, что некогда, должно быть, было большой долиной в горах. В южном конце озера вода с удвоенной силой выливается через водопады и стремительно уходит в неведомые земли. В тишине вечера звук этих водопадов доносился как далекий грохот.

Близ устья Лесной реки располагался город, о котором говорили эльфы в королевских подвалах. Он стоял не на берегу, хотя и там виднелось несколько хижин и зданий побольше, но прямо на поверхности озера; от речного течения его защищал насыпной мол, который образовал спокойный залив. Широкий деревянный мост вел к оживленному городу, на сваях их толстых стволов. Это был город не эльфов, а людей, тех, кто осмеливался жить в тени драконьей горы. Эти люди преуспевали, занимаясь торговлей; товары доставляли с юга по большой реке и на повозках, минуя водопады, везли в город; но в древности, в те великие дни, когда Дейл на севере был богат, могуществен и процветал, эти люди тоже были богаты и сильны, и по воде сновали целые флотилии лодок, а в лодках золото или воины в броне, и тогда велись войны и совершались деяния, которые превратились в легенды. Когда в засуху уровень воды в озере понижался, на берегах можно было увидеть развалины огромного города.

Но люди об этом почти не помнили, хотя у них и сохранились старинные песни о королях гномов Горы, Троре и Трейне из народа Дюрина, и о приходе дракона, и о падении повелителей Дейла. Некоторые пели также, что Трор и Трейн когда-нибудь вернутся, и золото потоками снова потечет из горных врат, и земля заполнится новыми песнями и новым смехом. Но эта легенда никак не отражалась на повседневных делах.

* * *

Как только показались плоты из бочек, от свай города отплыли лодки и множество голосов приветствовало плотовщиков. Бросили веревки, налегли на весла, и вскоре плоты вышли из речного течения и, обогнув высокую скалу, оказались в спокойном заливе Озерного города. Здесь их привязали недалеко от южного конца городского моста. Скоро приедут люди с юга и увезут часть бочек, а другие снова наполнят товарами, и они направятся вверх по течению к эльфам. А пока бочки оставили плавать, а плотовщики и лодочники отправились в Озерный город пировать.

Они были бы удивлены, если бы увидели, что произошло на берегу после их ухода и наступления ночной темноты. Прежде всего Бильбо перерезал веревки, подтащил одну бочку к берегу и открыл ее. Оттуда послышались стоны. Наружу выбрался несчастный гном. Мокрая солома торчала в его испачканной бороде; тело у него затекло, он был так избит, что с трудом смог вброд добраться до берега и со стонами лег. У него был голодный и свирепый вид, как у собаки, которую на неделю забыли на цепи в конуре. Это был Торин, но догадаться об этом можно было только по золотой цепи и по цвету его грязного и изорванного небесно-голубого капюшона с потускневшей серебряной кисточкой. Прошло немало времени, прежде чем он смог вежливо разговаривать с хоббитом.

– Ну, вы живы или мертвы? – раздраженно спросил Бильбо. Наверно, он забыл, что смог хоть раз сытно поесть и мог пользоваться руками и ногами, не говоря уже о доступе свежего воздуха. – Вы в тюрьме или на свободе? Если хотите раздобыть еды и продолжить глупое приключение – это ваше приключение, а не мое, – разотрите руки и ноги и помогите освободить остальных, пока еще возможно!

Торин, конечно, понял, что Бильбо говорит справедливо, поэтому после еще нескольких стонов он встал и, как мог, принялся помогать хоббиту. Предстояло в темноте, в холодной воде, определить, в каких бочках сидят гномы. Стук и оклики вызвали ответ только из шести бочек. Гномов освободили и помогли выбраться на берег, где они сидели или лежали со стонами и проклятиями; они так промокли и замерзли, тело у них так затекло и было избито, что они с трудом понимали, что освободились, и не могли по справедливости испытывать благодарность.

Двалин и Балин особенно пострадали, и бесполезно было просить их о помощи. Меньше досталось Бифуру и Бофуру, они не так промокли, но тоже легли и не стали ничего делать. Однако Фили и Кили, относительно молодые (для гномов), к тому же обложенные плотно соломой в маленьких бочонках, смогли даже улыбаться; они отделались одним-двумя ушибами, а скованность движений скоро прошла.

– Надеюсь, никогда больше мне не придется нюхать яблоки! – сказал Фили. – Моя бочка ими пропахла. Нюхать яблоки, когда ты не можешь пошевелиться, тебе холодно и нечего есть, – от этого с ума можно сойти. Сейчас могу слопать что угодно, но не яблоки!

С помощью Фили и Кили Торин и Бильбо разыскали остальных членов компании и вытащили их. Бедный толстяк Бомбур лишился чувств; Дори, Нори, Ори, Ойн и Глойн насквозь промокли и казались полуживыми; всех пришлось относить на берег на руках и оставить лежать.

– Ну, вот мы и здесь! – сказал Торин. – Я полагаю, мы должны поблагодарить наши звезды и мистера Бэггинса. Я уверен, он имеет право ожидать благодарности, хотя мне лично хотелось бы, чтобы он придумал более удобный способ передвижения. Тем не менее… мы снова к вашим услугам, мистер Бэггинс. Несомненно, наевшись и отдохнув, мы