Осень (СИ) - Дормиенс Сергей Анатольевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Вот интересно, как бы вела себя майор Кацураги на моем месте?»
Аска вспомнила, что даже не поблагодарила Мисато-сан, и больно закусила губу.
«Поблагодарить? Еще чего. Она горюет по Синдзи, всего-то, вот и помогает мне в память о нем. Нашла себе сынка…» Девушка вытянула из-под воды руки и принялась зло растирать себе щеки: отвлечься получилось так себе.
«А как бы вела себя Рей? Вот бы йокая на мое место, а?»
Додумать интересную мысль не получилось: вода остывала, и Аска с сожалением выбралась из ванны. Думать в процессе вытирания мешали сквозняки, а удивительно мягкая, хоть и явно странная черная кровать быстро отобрала у нее способность мыслить.
* * *Инспектор Кадзи шагал по коридору конторы и листал содержимое экрана наладонника. Кацураги, как и обещала, прислала данные по закупкам для проекта «Ева». В документах в основном был устаревший мусор, но пара поставщиков никак не вспоминалась инспектору, он даже не был уверен, что знает об этих фирмах.
В коридоре шуршали шаги, коллеги приветствовали его, он отмахивался и улыбался отрешенной улыбкой. На внутренних постах документы у Кадзи давно уже не проверяли, так что до своего кабинета он добрался, не выныривая из новых данных.
«Майор исправно выполняет свою часть сделки».
Кадзи снял плащ, развалился в кресле и принялся думать. Для непосвященных это выглядело так: инспектор брал чистый лист бумаги, остро заточенный карандаш и принимался набивать аккуратные дырки. Когда белый прямоугольник превращался в сито, он брал следующий.
Набросав план первых проверок, инспектор занялся менее важными делами. День из серого становился мутно-белым, за жалюзи то принимался бубнить дождь, то неуверенно толкался ветер, а Кадзи все звонил, вызывал, заказывал, снова звонил, ковырялся в базах данных управления. Ближе к обеду вокруг мутных поставщиков начала затягиваться сеть.
«А были бы частицы Ангела — пришлось бы работать ногами», — подумал инспектор, закрывая лаптоп. Он мысленно сказал спасибо покойному Икари и поставил себе зарубку: навести справки, как дела у рыжей героини. «Глупо получится, если она сгорит уже после. С другой стороны, быт вдали от работы — это умелый палач. С третьей стороны…». С третьей стороны была натура бывшей напарницы Икари.
И Кадзи было любопытно, что получится из сделки с Мисато. Чисто по-человечески любопытно.
* * *Нагиса в очередной раз перевернулся с боку на бок, вздохнул и сел в кровати.
Темная комната была холодной, как ледник, но в учебке он привык и не к таким радостям жизни. Правда, в учебке не было того страшного, изматывающего чувства, которое сейчас бередило его разум. Каору прикрыл глаза и снова увидел ангар, застывшую в нем Еву, ощутил, как тлеет странная, невозможная жизнь внутри почти обесточенного аппарата.
Аппарата, который убивал, аппарата, в котором умер человек. Нагиса за свою жизнь успел познакомиться и с орудиями убийства, и с вещами, которые принадлежали убитым, но еще ни на чем смерть не оставляла такой яркий отпечаток.
Уклоняясь от залпов, обманывая управляемые снаряды, Каору чувствовал давление: что-то сжималось вокруг него, что-то темное и мощное, и это было даже сильнее синхро-шока — первого слияния с боевой машиной. Нагиса маневрировал, прятался за массивными корпусами, проходил трассу за трассой под интенсивным обстрелом, но главное испытание шло внутри кабины.
Каору не мог сказать, что Ева отказывалась повиноваться — она беспрекословно исполняла тончайшие команды. Он не мог сказать, что Ева была неисправна — все системы управления работали без сбоев и ошибок.
Но новый пилот мог точно сказать, что Ева не хотела работать.
«Будь она человеком, я бы сказал, что она хочет умереть».
Нагиса сидел, смотрел в темноту, вспоминал скупые поздравления Кацураги, вспоминал поселение во временный лагерь, напоминание о завтрашних тестах, но всегда, во всех мыслях, во всех фрагментах его памяти черным призраком кружила чудо-машина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})«Самое мощное оружие с такой изнанкой. Похоже, я не о том говорил с этой Сорью».
В достижении поставленной цели все было правильно: и попутная игра со всем и каждым, и целый год, отданный на то, чтобы стать солдатом, — все было правильно, кроме цели. Ева не давала чувства превосходства, она висела над каждым движением, над каждым действием, наблюдала и анализировала. У этой машины была память, и воображению Нагисы рисовался чужой разум, загнанный в микросхемы.
Это было новым, непонятным чувством, и, вопреки мрачным предпосылкам, оно его интриговало. Было что-то в сочетании живого и неживого, что-то куда более важное, чем ощущение безраздельной власти над людьми далеко внизу.
«Я должен понять ее лучше».
Каору усмехнулся этой мысли: ему всегда было интересно узнать побольше о новой игре, прежде чем влезать в нее, но на этот раз игра шла совсем по-другому. Капитан потерял связь между мотивами и целями, он менял свои задачи на ходу, его все больше запутывал мир армии NERV, майор Кацураги, готовая сжечь его, но все равно нашедшая слова поздравления.
На него оглядывались, о нем знали, и пусть это была совсем не та слава, которой он хотел — Нагиса был счастлив: жизнь пошла по другим правилам, и подчиняться законам новой среды оказалось неожиданно интересным. Потому что на вершине ждала Ева, совсем не такая, какой он себе ее представлял.
«Вот бы еще выспаться», — подумал Нагиса.
* * *Майя с грустным лицом смотрела на сопящую Рей. Девушка не просыпалась уже почти сутки. Ночью они буквально вернулись в прошлое, перейдя из зимы, накрывшей горы, в осень, которая по-прежнему хозяйничала на равнине. Зона отчуждения располагалась довольно далеко отсюда, но Ибуки ощущала легкую тревогу: эти земли частенько утюжила авиация NERV.
Кутаясь в плащ, Майя смотрела в небо.
— Вот теперь я хочу поскорее оказаться в городе. И закончить все это.
13: Мимолетная встреча
Акаги задумчиво смотрела на мониторы. Ей уже казалось, что она спит и работа ей снится, но едкий сигаретный дым всякий раз возвращал в реальность. Женщина всегда скептически улыбалась, когда ее спрашивали, «почему она курит всякую гадость?».
— Так, а вот это уже интересно, — пробубнила она, массируя веки.
На оживившемся мониторе появилась карта Японии, украшенная пульсирующей красной точкой. Рицко навела на нее мышкой и отмасштабировала картинку. Теперь перед ней предстал участок местности на границе зоны отчуждения и нормальной территории неподалеку от разрушенной базы NERV. Несколько графиков с разных сторон экрана показывали всплески энергии, которые концентрировались в этой точке.
— Вау… Интересно, через сколько мне позвонят? — спросила сама себя Рицко и пошла наливать кофе.
* * *Мисато плохо спалось. Она ворочалась с боку на бок, сматывая простынь, смотрела на часы, проваливалась в сон и тут же снова просыпалась. Неприятностей добавляло то, что в таком состоянии начал докучать холод. За годы службы Мисато удалось почти помириться с ним, и вот теперь он ее догнал.
«Я предала командира».
Эта мысль не давала майору покоя с тех самых мгновений, пока заполнялся индикатор отправки файлов, нужных инспектору Кадзи. То, что казалось железными оправданиями, — восстановление справедливости, служба интересам государства, разоблачение высокопоставленного преступника — увы, не работало. Кацураги Мисато хорошо понимала, что речь идет прежде всего о банальной мести за отца, и это ее изводило.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})«Я поступила правильно. Какая разница, почему?»
Разница была. Кацураги знала, что если бы Кадзи не рассказал ту давнюю историю, она бы не согласилась шпионить и воровать. Лежа в холодной клетушке, Кацураги буквально видела, как бы все выглядело: она входит в скудно освещенное помещение военной прокуратуры, записывается на прием, следователь бледнеет и меняется в лице, понимая, против кого делается заявление…
