Тесные семейные узы - Карина Сергеевна Пьянкова

охотника на охотников ушло больше четверти часа. Но результат меня полностью устроил. Принц взглянул на изменившуюся физиономию друга и прыснул в кулак.

– Вот это точно походит на месть!

Я не поняла ничегошеньки.

– Что она со мной сделала? – насторожился «шершень», с подозрением глядя на меня.

– Не удивляйся, если тебя спросят о здоровье Цю Лянь, – сквозь смех ответил хозяин дома.

Сперва Мацунага удивленно моргнул. Потом задумался. Потом на его лице заиграли желваки…

– Что?! – рявкнул мужчина.

– А что не так-то? – растеряно спросила я. – Это же только иллюзия…

Желтокожий так яростно сверкнул глазами, что я поняла: все ну просто очень серьезно.

– Каору из Найхона, – пояснил искренне веселящийся принц. – А Ли уроженцы Ичина.

Э… Все равно непонятно. Да, между этими двумя странами уже очень давно непростые отношения, но как это все отражается на нас?

– Мы же вампиры, – искренне не поняла я. – Причем тут раздоры людей?

– Я тоже понятия не имею, – развел руками Де Ла Фуэнте. – Можете попробовать вызнать у Каору. Но не думаю, будто даже он сможет объяснить. Успокойся дружище, ты же видишь это не со зла. Но сработано очень хорошо, никто не заметит обмана. Так что поехали, друзья мои.

Я тактично не стала уточнять, что даже если сейчас мы с принцем Алехандро на одной стороне, и я перестала быть принцессой, еще никаким образом не делает нас друзьями.

Автомобиль, выбранный главой клана для сегодняшней поездки, резко выделялся на фоне железных собратьев, оккупировавших «конюшню» Де Ла Фуэнте, как старый мерин рядом с породистыми скакунами. Серая потрепанная жизнью сверх всякой меры легковушка вызывала сомнения в том, что хотя бы не развалится по дороге.

– Это что? – мрачно уточнил найхонец.

– Наш транспорт, – развел руками принц. – Ты же сам говорил, нам нельзя привлекать внимание к себе.

– Нас на первом перекрестке на этой колымаге пешеходы задавят! – воскликнул Мацунага. И я была готова с ним согласиться.

– Все равно подобрать что-то другое мы быстро не успеем. Зато посмотри, какая экзотика! Наверняка ты никогда ничего подобного близко не видел.

– Экзотики ему захотелось… А ты что скажешь про эту… ветхость, Yuki-onna?

– Хотя бы она младше меня, – смиренно вздохнула я и более ничего говорить не стала.

– Тряпка, – констатировал «шершень».

На этом споры мы завершили и заняли это… безобразие, насквозь пропахшее бензином и с заляпанным салоном. Да… Отказ от белого был своевременным.

Машина тронулась с места неохотно, издав какой-то вымученный кашель вместо привычного мне ровного и спокойного урчания. К ужасу своему, я начала понимать, что полностью разделяю мнение «шершня» по поводу этого… убожества. В нем мы можем и не доехать. А принц веселился во всю, взирая на наши «счастливые» физиономии. У него сомнений по поводу жизнеспособности выбранного транспорта, кажется, не имелось. Оставалось надеяться, что для такой уверенности имелись очень весомые основания.

На первом же перекрестке выяснилось, что в том, чтобы быть вампиром – особенно вампиром богатым и влиятельным, – имеются свои мелкие бытовые преимущества, как и в том, чтобы разъезжать на дорогом автомобиле. Если выезжая на той машине, о которой каждой собаке в городе было известно, что это личный транспорт принцессы де Ритер, я ехала так, будто никого вообще не существуют, другие водители старались уступать дорогу высокопоставленной вампирше, а в идеале и вовсе свернуть на другую улицу, то сейчас я поняла в полной мере, что значит «быть как все». Это и попытки подрезать, и ругательства, доносящиеся из окон… Уже через пять минут Де Ла Фуэнте начал изрыгать какие-то непонятные мне, но несомненно экспрессивные фразы. Пришел черед смеяться для Мацунаги.

– Терпи, Санчо, терпи! – время от времени говорил он и утешающе хлопал друга по плечу. Но тон был такое, что к концу поездки принц Алехандро вполне мог под корень стереть зубы – так он ими скрипел.

Алехандро терпел… Но желание удавить приятеля совершенно точно росло в нем с невероятной быстротой. Теперь была моя очередь снисходительно наблюдать за перепалкой мужчин, как до этого принц взирал на мои попытки заткнуть рот Мацунаге.

Однако куда больше чем разговоры в салоне меня волновала грядущая встреча с сестрой. Что она скажет мне после всего? И что скажу ей я? Я проиграла. Предала доверие нашего мастера и ее доверие. А ничего в своей нынешней жизни я не ценила настолько как наши с ней отношения. Я боялась разочарования Кристины во мне даже больше возможной своей смерти.

– Вы слишком сильно переживаете, принцесса.

За своими размышлениями я не заметила, что голоса мужчин смолкли. Но слова принца Де Ла Фуэнте прозвучали подобно раскатам грома.

– Что простите? – растеряно спросила у него я.

– Ваши переживания настолько сильны, принцесса Клио, что буквально раздирают меня на части, – последовал ответ.

Я видела карие глаза принца в зеркале, и в них отражение собственной боли.

– Вы эмпат? – тихо то ли спросила, то ли констатировала я. – Это ваш талант?

– Нет, принцесса. Я телепат.

О… Меня с головой накрыла паника. Телепатия – это очень и очень плохо. Получается, что он уже вполне мог «выпотрошить» всю мою голову, получить доступ ко всему, тайному и явному, что составляло самую мою суть, даже то, о чем я сама предпочла не помнить. Это же как интеллектуальное препарирование…

К горлу подкатила тошнота.

– Успокойтесь, принцесса! – воскликнул встревоженный донельзя Де Ла Фуэнте. – Если вы беспокоитесь о своих секретах – то они остались при вас. Де Ритеров прочитать мы не можем, вы со своими чарами для нас как зеркало и только сильнейшие могут ощущать ваши эмоции или же слышать ложь.

Я самую малость расслабилась. Он не может слышать мои мысли. Это хорошо. Он прекрасно улавливает любую, пусть даже малейшую, смену в моем настроении и лгать ему у меня не выйдет. Это плохо. Но лгать я так и так не собиралась. Что ж… Ситуация… пожалуй, нейтральная.

– Благодарю за откровенность, – выдавила из себя я. – Уверяю, у меня нет намерения посвящать кого-то в суть вашего таланта.

– Я и не сомневался в вашем ответе. К тому же я также не распространяюсь о таланте де Ритер.

– Он знает, – хмыкнула я, прожигая взглядом затылок притихшего «шершня».

– Он мой ближайший