Чужой для всех. Книга 3. - Rein Oberst

— Что это? — рявкнул Скорцени, небрежно передал фляжку. Не дожидаясь ответа, рванул дверь, скатился в кювет....

Приземление было мягким. Тем не менее, Отто почувствовал головокружение. Чтобы сбавиться от дурноты, зачерпнул пригоршнями рыхлый снег, приложил к пылающему лицу, пожевал. Осклабился от удовольствия. Талая вода текла под рубашку, обжигала грудь. — Черт, раскрыли быстро! — заработали мысли. — Надо выводить группу. Иначе не доберешься до Мааса. — Выглянул. Туман заметно поредел. Хмурое декабрьское утро наступило. Дорога забита техникой. Где-то впереди колоны разгорался бой. Отто поднялся, не стряхивая снега, размашисто побежал к бронетранспортеру связи. Тормознул у огромной, густой ели, преграждавшей путь. Под заиндевелыми лапами стонали придавленные мотоциклисты. — Подымайтесь живее! — гаркнул бесцеремонно эсэсовец. — Помоги им! Не стой! — прикрикнул на фельдфебеля, вылезшего из кювета.

Словно Йети: огромный, встревоженный, злобный, с растрепанными волосами и уродливым фиолетовым шрамом, Отто, цепляясь за ветки, царапая руки, перелез через ель.

К Скорцени уже бежали офицер связи и командир группы капитан фон Фолькерсам. Приблизившись к грозному диверсанту, они вытянулись в струну.

— Кто дал команду стрелять? — выдавил, хмурясь Скорцени.

— Господин оберштурмбанфюрер СС, — сбивчиво заговорил капитан фон Фолькерсам. — Мы следовали, ...нас раскрыли. Мы вступили в бой согласно инструкции.

— Черт, каким образом нас опознали? Силы противника?

— Уточняю.... Рота десантников. Может больше.

— Откуда взялась эта рота десантников? — зарычал эсэсовец. — Почему проморгали? Спят, свиньи? ...Кто там? — Скорцени обернулся на шум.

К диверсантам спешно подходил Ольбрихт, одетый, как они в американскую униформу, поверх немецкой. Сзади на малых оборотах двигалась командирская 'Пантера'.

У Скорцени перекосился рот от опеки со стороны Франца. Из груди вырвалось: — Господин подполковник, я не нуждаюсь в вашей помощи. Зачем вы здесь?

— Отто! Прекрати брань! Твои люди невиновные, — заступился за офицеров разведчик, не отреагировав на бестактность любимца фюрера. — Это остатки 506 десантного полка. Американцы прорываются к Бастони. Любое движение в обратную сторону вызывает подозрение.

— Хорошо! Допустим, — согласился раздраженно Скорцени. — Если вы такой умник, Франц, то подскажите выход. Мне нужно сохранить отряд. Я не привык обороняться, я привык нападать первым. Не мой промысел добивать отступающие части.

— Отто! Выводите танки вперед. Немедленно! Пока их не расстреляли из базук в этой лесной глуши. Атакуйте ими. Моя 'Пантера' останется сзади. Перекрестным, корректированным огнем разделаем американцев под орех. Капитан? — Франц обратился к командиру группы. — Американцы атаковали с двух сторон?

— Нет, господин подполковник. Нападение внезапное слева. — Глаза Фон Фолькерсама благодарно светились.

Франц легким кивком ответил на благодарность офицера, перевел взгляд на Скорцени. — Нам повезло, Отто. Американцы вступили в бой без подготовки, наткнувшись на колонну. Всех гренадеров на правую сторону, займите оборону. При поддержке танков подавите десантников. Отдавайте приказ, оберштурмбанфюрер. Время идет...

— Ложись, — вдруг заорал связист. Падая, потянул за собой фон Фолькерсама.

— Где? Что? — шарахнулся от бронетранспортера Скорцени.

Знакомый свист, два хлопка справа в подлеске. Эсэсовец почувствовал будто удар полбу, свалился в кювет. По лицу течет что-то теплое. Ощупывает щеки, нос: над правым глазом пальцы коснулись лоскута дряблого мяса. Отто в ужасе вздрогнул: — Неужели глаз потерян? Хуже этого, ничего случиться не может. Теперь полный Квазимодо, — подумал он. Пальцы ощупывают место под мясом. Облегченный выдох. — Глаз цел.

Офицеры устремились к Скорцени, помогли подняться. Взгляды оторопелые, сочувствующие. Лицо шефа в крови. Правая штанина посечена осколками, пропитана кровью.

— Разойдитесь, дайте осмотреть командира, — ворчливо растолкал всех усатый эскулап с орлиным профилем. Позади топтались молодые санитары с носилками. Медик окинул профессиональным взором лицо главного диверсанта. Нагнулся, осмотрел рассеченное в двух местах осколками правое бедро, подытожил: — Господин оберштурмбанфюрер СС, вам нужно срочно в санчасть. Раны неглубокие, но нужно вытащить осколки, обработать раны, зашить. Нельзя допустить сепсиса.

— Что? К черту, санчасть! — взревел Отто. — Только не сейчас, медикус. Я себя чувствую твердо на ногах. Обработайте в полевых условиях. Это приказ. — Подумав, добавил спокойнее: — От стакана коньяка и порции гуляша я не откажусь. — Подмигнул Ольбрихту. — Франц, вы обещали русскую кухню.

— Обещал, — сдержанно, без эмоций ответил Франц. — До форта пять километров, там обед. До Нешато три. Слева недобитые американцы. Разберитесь вначале с ними, Отто.

Левый здоровый глаз Скорцени недобро загорелся, ожег фон Фолькерсама. — Вы почему еще здесь?

— Так...

— Немедленно выполняйте боевую задачу по отражению атаки американцев. За мной есть кому присмотреть...

Ветки кустарника, обнаженные дыханием осени, покрытые декабрьской коркой измороси, дрогнули. Шуршит игольчатый покров. Уинтерс опустил бинокль. В усталых глазах командира 506 американского десантного полка тревога, даже смятение. Немецкая колонна просматривалась плохо. Впереди в кювете дымился джип разведки, рядом стоял поврежденный бронетранспортер. Немцы, словно растревоженные муравьи, выпрыгивали из тяжелых студебеккеров, рассредоточивались, вступали в бой. За ними, еле различимы в туманной дымке, силуэты танков, похожих на 'Шерманы'. — Будто слоны с вытянутыми хоботами, — подумалось ему. — Эта разведка. Что за ней? Неужели танковая дивизия?

Уинтерс оглянулся на шум. К нему сквозь кустарники пробирался командир роты 'Изи' лейтенант Харигер.

— Это боши! — выдохнул офицер, чуть не сбив командира. Смуглое лицо десантника в испарине, в грязных подтеках. Дыхание шумное. Руки подрагивают. Каска сбилась от быстрого бега по глубокому снегу. — Я сразу смекнул, что фрицы. На джипе 'циркулярная пила Гитлера', а не наш 'браунинг' 50-калибра. Это диверсанты в нашей форме. Первый взвод вступил в бой. Что дальше, Дик? — Чтобы унять заметное волнение, Харигер крепче сжал автомат Томпсона.

Глаза капитана сузились, устремились на подчиненного. На потемневшем, заросшем лице заиграли желваки.

— Ты спрашиваешь, лейтенант, что дальше? — произнес Уинтерс холодно. — Отвечу. Харигер, у тебя сало вместо мозгов. Почему мне не доложил? Почему ввязался в бой, не зная сил противника? Что это: бравада или трусость?