Военные приключения. Выпуск 2 - Григорий Кошечкин

Огульский был из тех людей, которых очень трудно в чем-то убедить, но Петру это удалось, и потому за разработку сценария побега жены Тамарова главарь банды взялся, что называется, засучив рукава, продумал его до тонкостей, до мельчайших деталей. Вносить какие-то поправки в этот сценарий, корректировать его Петр не стал, не имело смысла. Для него теперь самым важным было подготовить Галку, сделать так, чтобы она, не выдав себя, не только подчинилась задуманному Огульским плану ее побега, но и органично в него вошла, искусно исполнила свою роль.

Утром следующего дня, когда они опять вышли на прогулку, Галка выглядела измученной бессонницей. Петра это хотя и обеспокоило, но не застало врасплох: он понимал, что вчерашний разговор не мог пройти для нее бесследно. А Галка с этого и начала:

— Всю ночь казнила себя за то, что поверила Яремчуку. Как я буду смотреть в глаза мужу, всем нашим?..

— Для этого надо еще к нашим попасть. Поэтому приказываю: сразу же после нашей встречи ложитесь спать. Сразу же, потому что потом такой возможности у вас не будет.

— Значит, сегодня?

— Да, с наступлением сумерек. Теперь слушайте, но при этом делайте вид, что вы не хотите меня слушать, отвергаете все, что я вам предлагаю. Как и вчера, за нами наблюдают.

— Хорошо, я постараюсь…

Петр в подробностях изложил ей план побега, подсказал, как она должна себя вести в ходе его осуществления, на каждом этапе, в каждом отдельном случае и при возможных отклонениях от задуманного Огульским сценария. Галка впитывала все, как губка, была предельно внимательна, и Петру пришлось пару раз напомнить ей, что за ними следят. Правда, играла она свою роль «оскорбленной и обиженной» отменно, откуда только брался талант! Петр не удержался от комплимента:

— Из вас могла бы получиться неплохая актриса.

— Не думаю. Просто очень хочется смыть с себя большой грех…

Покончив с планом побега, Петр дал ей передохнуть, а потом еще раз напомнил об объектах нападения, о сроках и заставил ее все это повторить. Назвал он и район расположения основной базы бандитов.

— Запомните: Восточные поляны. От старого замка сюда прямой дороги нет, но приблизительно в восьми километрах к востоку от него от основной дороги идет отросток, который упирается в одну из четырех полян. Вторая справа, окруженная редким лесом…

Галка остановилась и как бы впервые, по-новому обвела взглядом окружавшие их деревья с голыми ветвями, потом тихо сказала:

— Как все просто, и как сложно… Вы не беспокойтесь, я все запомню, все передам точно.

— Надеюсь. Ошибиться вам просто нельзя… А сейчас отдыхать!

— Да, да. Я только хочу спросить: почему вы остаетесь здесь?

— Потому что мое время еще не пришло. Желаю вам удачи, Галина Тимофеевна. И не забудьте передать своему мужу привет от Полосатого…

— Я все передам. А вы берегите себя…

Галке было трудно играть отведенную ей роль, но, пересилив нахлынувшие на нее чувства, она пошла к бункеру с сердитым лицом, не сказав больше Петру ни слова.

Что удерживало Петра Ищенко в банде? На первый взгляд — ничего. Успешно проведя операцию по раскрытию планов Огульского, он, казалось бы, мог считать свое задание выполненным и уйти вместе с женой Тамарова. И такой вариант не исключался на тот случай, если бы побег пленницы Огульского не состоялся. Теперь же планы Петра изменились существенным образом. Он внес эти изменения самостоятельно, исходя из сложившейся обстановки. При подготовке порученного ему задания вариант, при котором он должен был остаться в банде, не обсуждался…

Петр был не только опытным чекистом, но и был и опытным военным, человеком, понюхавшим пороху в боях, смотревшим смерти в глаза. Именно поэтому он и не мог сейчас считать свое задание выполненным до конца, не считал возможным уйти из банды. Он поставил перед собой цель — не выпустить основные силы бандитов из логова, задержать их здесь до прихода наших частей. Логика его рассуждений была проста: выпустить банду означает позволить ей развернуть свои боевые порядки, дать бой нашим, нанести им урон. Учитывая мобильность, хорошую оснащенность банды оружием, хитрость и опыт Огульского, давно уже руководившего карателями, Петр отчетливо представлял себе, какую опасность таит для наших встреча с его головорезами в открытом бою, но не в открытой, а в горной, лесной местности. Банда Огульского будет уничтожена — в этом сомнения не было, но сколько жертв принесет эта победа, сколько крови наших солдат прольется в мирное время! Войны-то все-таки уже нет…

Петр не хотел и не мог этого допустить. А задержать банду он мог, только оставаясь здесь. Его исчезновение вызвало бы немедленную ответную реакцию, Огульский увел бы банду в другое место.

Приняв решение, Петр, однако, не стал сообщать о нем Галке, потому что не знал планов своего командования. А они могли быть другими, отличными от задуманного им. Зачем же их путать? Главное, чтобы Галка передала добытые им сведения, и пусть тогда начальство решает, как лучше поступить.

В конце концов, успокаивал себя Петр, то, что я здесь, она им скажет, остальное в их власти. Конечно, в душе он надеялся, что его план совпадет с планами командования, и ругал себя за то, что не обговорил этого варианта заранее. Сегодня к ночи жена Тамарова должна быть на заставе. В его распоряжении — пять суток. Эти же пять суток — в распоряжении его командования и Огульского. Если Огульский изменит вдруг свои сроки и решит напасть на объект раньше, Петр еще сможет ему воспрепятствовать, сделает для этого все возможное и невозможное. Но он ничего уже не сможет сделать, если наши решат разгромить банду в районе объекта нападения. Запущенную машину всегда очень трудно остановить. Но даже в том случае, если банду, как того и хотел Петр, решат «накрыть» здесь, в логове, кто ему об этом сообщит, как?.. Много, слишком много возникло перед Петром Ищенко всевозможных «но»! В сущности, ему оставалось только ждать и надеяться. И все же изменять принятого решения он не собирался. Задержать банду во что бы то ни стало, не дать ей выйти из логова, развернуть свои силы — таким, только таким видел он сейчас свое предназначение…

Огульский освобождал свою пленницу мастерски! Если бы Галка не была заранее предупреждена Петром, она вряд ли смекнула бы, что это была операция, спланированная самим главарем банды.

Еще до наступления вечера ее оповестили о побеге. В помещение, где она все эти дни томилась, зашли двое молодых парней и, не вдаваясь в подробности, предложили ей «скоро собраться».

— Что случилось? — спросила она. — Что вам от меня надо?

— Не волнуйтесь, пани, все будет хорошо. Объясним после, в дороге, сейчас у нас мало времени…

И ушли. Она собралась и стала ждать. Думала, что зайдет Петр, очень этого хотела, но, видимо, поговорить с ней еще раз в его планы уже не входило, а может, просто не было такой возможности. Без него, без той уверенности, которую он так быстро сумел вселить в ее душу, похолодевшую от плена, ощутила вокруг себя щемящую, тревожную пустоту. Подумала: «Скорей бы все кончилось, господи!..» Потом взяла себя в руки и стала ждать, благо, что ждать пришлось недолго. Где-то через час с небольшим пришли опять эти двое, в полной, как говорят, боевой. Заторопили:

— Скорее, пани! Начальство в отъезде, да и смеркаться начало…

Покидали бункер, соблюдая все меры предосторожности, прислушиваясь и озираясь, как в детективном фильме. Привели к дороге, где их ждали сани, может быть те самые, на которых ее везли сюда. Галка сразу вспомнила тот ужасный вечер, почувствовала тяжесть в ногах, скорее повалилась на подстилку из сена, чем села. Так же, как и тогда, парни — уже не они ли были среди ее похитителей? — молчали, и глаза ей опять завязали, а зачем — объяснили потом, в километрах двух от логова, но повязку в пути почти до самого конца не снимали.

Объяснили, вернее, врали так:

— Если встретим своих, бывших сослуживцев, скажем, что перевозим вас по приказу Огульского в другой бункер. А поскольку вы «чужая», возить вас без повязки не положено. Конспирация!..

Галка согласно кивнула, хотя без особого труда поняла, что они выполняли приказ своего главаря, который конечно же не хотел, чтобы она запомнила обратную дорогу.

Чуть позже «посвятили» они ее и в «свои» планы. Дескать, бежать из банды решили давно, поскольку осознали бессмысленность сопротивления властям, да и «надоело по берлогам жить». Все случая удобного ждали.

— А когда узнали про вас, тут и порешили окончательно: сами сбежим и вам поможем на волю выбраться, от мук и погибели спасем. Так что вы уж там, у своих, за нас, грешных, доброе слово замолвите. Сами понимаете, не по своей воле служили Огульскому, заставили…

— Понимаю, — с сочувствием ответила Галка, сделаю для вас все, что могу.