Женщина, которая легла в постель на год - Сью Таунсенд

Нажав кнопку «Отправить», Брайан тут же сорвался с места и поспешил по коридору, чтобы показать газету Титании. Та непрерывно смеялась, пока читала статью, и чуть не зашлась в легкой истерике, дойдя до пассажа о возрасте Брайана.

Когда Брайан сообщил, что отправил письмо главному редактору газеты, Титания воскликнула:

– Дурак! Теперь это понесется как снежный ком.

Один из юных интернов Титании, Джек Бокс, вставил:

– Это уже в твиттере. Хэштег – «ЖенщинаВКровати». Хотите почитать?

Брайан и Титания никогда прежде не писали в твиттере, равно как и не читали его.

Пальцы Джека Бокса забегали по клавиатуре.

– За последний час уже три твита, – сообщил он.

Брайан приник к экрану:

«Ева Бобер святая? Вот уж не думаю, она – шлак и отстой».

«Мне нужна твоя помощь, Ева, я хочу убить себя, где ты?»

«Умри! Брайн Бобьер! Зчм ты исчо жыв в 75! йадырнайа енергейа убъет нас фсех! и изуродываит нашых дитей!!!»

– Ненавижу интернет, Тит, – вздохнул Брайан. – А Ева переживает? Нет, ей плевать на мои страдания.

Он продолжил любопытствовать:

«#ЖенщинаВКровати, ты это читаешь? Хотел бы я оказаться в кровати с тобой на пару. Выглядишь спортивно».

Внезапно на экране высветилось сообщение: «Появился 1 новый твит».

Джек Бокс кликнул мышью, открыв запись от GreenMan2478:

«#ЖенщинаВКровати, я понимаю твою жажду восстановить духовность. Помни, мы все сделаны из звезд, но ты покрыта звездной пылью. Удачи, сестра!»

– Звездная пыль, черт побери, – проворчал Брайан. – Если бы Ева была покрыта нелетучими остатками сверхновой, долго бы она не протянула.

* * *

К десяти вечера твитов набралось уже сто пятьдесят семь, а к шести утра следующего дня их число увеличилось втрое.

Один твиттерянин задал простой вопрос: «А почему она в кровати?», и ответы на него посыпались из разных уголков Земли.

Глава 47

На следующий день, в пятницу, на пороге нарисовались двое: съемочная группа с регионального канала, изъявившая желание взять у Евы интервью.

Открывшая дверь Руби сориентировалась и сказала:

– Я ее мать, Руби Сорокинс. – Она сразу же узнала корреспондента. – А вы Дерек Плимсолл. Я ваша большая поклонница, каждый вечер любуюсь вами в новостях.

Это было правдой – Руби на самом деле являлась верной и восторженной почитательницей маститого телевизионщика. Когда-то Дерек был красив, стремителен и обаятелен и смешно шутил в конце шестичасового новостного блока. Текли годы, и Руби день за днем смотрела, как в его черные волосы прокрадывается седина, а тело раздается, но обозреватель по-прежнему носил милые приталенные костюмы пастельных тонов и пестрые галстуки. Во время интервью с политиками он вел себя очень уважительно. И никогда не злился, если собеседники увиливали от вопроса – не то что инквизиторствующий Джереми Паксман. Дерек походил на старого приятеля, и иногда, когда он говорил «Спокойной ночи, Ист-Мидлендс, до завтра», Руби кивала телевизору со словами: «Да, до завтра, Дерек».

Спутница корреспондента, несущая камеру на штативе, представилась:

– А я Джо.

Девушка сходу не понравилась Руби. В ее глазах новоприбывшая была из тех причудниц, вроде Поппи, что красились ярко-красной помадой и носили тяжелые ботинки. Руби совершенно не понимала современной молодежи.

Она пригласила визитеров в кухню и извинилась за несуществующий беспорядок.

Дерек сморщил загорелый нос и поинтересовался:

– Чем это так восхитительно пахнет?

– Пеку пирог, – с готовностью ответила Руби.

– Пирог! – радостно изумился Дерек, погрозил Руби пухлым пальцем и спросил: – Уверены, что у вас в духовке не кекс?

Старуха залилась смехом и прикрыла лицо руками:

– Чтобы у меня да в духовке секс? – Она привзвизгнула: – Мне семьдесят девять лет! Уже и матку вырезали!

– Готов поспорить, в свои молодые годы вы были страшной кокеткой, Руби, – галантно сказал Дерек. – О, всего одна мысль о вас, дорогая, и я уже возбуждаюсь.

Джо закатила глаза и тоже обратилась к Руби:

– Вот видите, с чем мне приходится мириться? С этим жутко старомодным пошлым надоедой!

– Мы с вами оба – люди старой формации, да, Руби? – отмахнулся от нападки Дерек. – Раньше ох как классно было обмениваться шуточками с сексуальным подтекстом без риска попасть в лапы полиции нравов.

– Нынче я вообще боюсь рот открыть, – подхватила Руби. – Такое впечатление, будто каждой фразой я кого-то оскорбляю. Ума не приложу, как теперь называть темнокожих.

– Темнокожими, – решительно сказала Джо. – Называйте темнокожих темнокожими.

– Не-е, мы ж цветные, а? – изобразил карибский акцент Дерек.

Пока Руби разливала чай, Дерек восторгался сервизом, восклицая:

– Чайник, молочник, сахарница, фарфоровые чашки и креманки! А серебряные ложки с апостолами!..

Руби была рада, что сюда наконец-то заглянул человек, умеющий ценить милые мелочи жизни.

Джо встала за камерой и настроила объектив. Пробормотала Дереку: «Освещение хорошее» и включила запись.

– Могу ли я задать вам несколько вопросов о вашей дочери? – спросил у Руби Дерек.

– Конечно, – кивнула польщенная Руби. Ей всегда хотелось попасть на телевидение.

Дерек указал на напарницу и объяснил:

– Джо проденет вам микрофон под одеждой, так что смотрите в оба – она играет за другую команду.

Руби недоуменно посмотрела на телевизионщика.

– Он пытается сказать, что я лесбиянка, и намекает, что я могу проявить к вам сексуальный интерес, – перевела Джо.

Руби слегка испугалась.

– Все нормально, Руби, – успокоил поклонницу Дерек. – У нашей Джо есть, как они это называют, «однополый партнер на всю жизнь», сейчас она не в поиске.

Руби накрасила губы ярко-розовой помадой, Джо прикрепила ей на воротничок микрофон-пуговицу, и интервью началось.

– Нужно проверить звук, – предупредил Дерек. – Миссис Сорокинс, что вы ели на завтрак?

– Две чашки чая, хлопья, яйцо, бекон, колбаски, пудинг с патокой, поджаренный помидор, бобы, грибы и тост, – без запинки перечислила Руби.

* * *

Наверху Ева проснулась от беспокойного сна. Она убегала от Майкла Паркинсона.

Поборов сонливость, она занялась обычными делами: встряхнула одеяло, выровняла подушки и села у окна. Сразу бросился в глаза припаркованный напротив микроавтобус «мерседес» с кричащей надписью на боку «СЕГОДНЯ В ИСТ-МИДЛЕНДС», а из кухни донеслись чьи-то бубнящие голоса, среди которых различался тембр матери.

– Мама! – крикнула Ева.

Спустя секунду она услышала, как открылась кухонная дверь и в прихожей раздались шаги. Топот сопровождался ворчаньем Руби, которая громко кляла лестницу.

– Эти чертовы ступеньки станут моей погибелью!

Она ввалилась в комнату и грузно плюхнулась на стул.

– Почему бы тебе не купить лифт? – выдохнула Руби. – Я не могу ходить туда-сюда по пять-шесть раз на дню.

– Кто там внизу? – поинтересовалась Ева.

– Дерек Плимсолл с лесбиянкой.

Ева недоумевающее посмотрела на мать.

– Дерек Плимсолл. Ты его знаешь. Его по телику показывают, в новостях. В конце выпуска он всегда шутит и собирает бумаги.

Ева кивнула.

– В общем, там он и какая-то лесбиянка. Я только что дала им интервью, – Руби потрогала прицепленный к воротничку микрофон.

– Неужели ты выиграла в лотерею аккумулятор?

– Нет, мы говорили о тебе.

– Обо мне?! – изумилась Ева.

– Ну да, о тебе, – кивнула Руби. – Дерек Плимсолл читает «Меркьюри», как и все в графстве. Вот и захотел взять у тебя, по его собственным словам, «расширенное интервью для спецвыпуска».

Ева встала в кровати и затопала по матрасу с криком:

– Категорическое нет! Я лучше собственную блевотину слопаю! Иди вниз и скажи им, что я против.

– А волшебное слово?

– Пожалуйста! – заорала Ева.

Руби не привыкла, чтобы дочь на нее кричала, и всхлипнула:

– Я-то думала, ты обрадуешься. Это же телевидение, Ева. Значит, ты действительно особенная. Я не могу спуститься и сказать Дереку, что ты отказываешься от интервью. Он очень расстроится, возможно, его сердце даже будет разбито.

– Ничего, он справится, – махнула рукой Ева.

Руби тяжело встала со стула и, бормоча, зашлепала вниз по лестнице.

* * *

Вернувшись на кухню, Руби громким шепотом сообщила Дереку:

– Говорит, что нет, она отказывается, и для нее проще съесть собственную рвоту. – Повернувшись к Джо, старуха добавила: – У нас одно время была собака, которая так делала… омерзительно! Я ужасно обрадовалась, когда псина сдохла.

Улыбка Дерека померкла.

– Руби, я не могу уйти восвояси, не побеседовав с Евой. Я весьма опытный и уважаемый журналист. У меня есть профессиональная гордость. Поэтому, мэм, не соблаговолите ли снова сходить наверх и сообщить вашей дочери, что я брал интервью у каждой знаменитости, попадавшей в Ист-Мидлендс. Я вел бой с тенью с Мохаммедом Али, задавал Нельсону Манделе откровенные вопросы о его прошлой террористической деятельности и, да упокой Господь ее душу, флиртовал с принцессой Дианой. – Он наклонился и доверительно шепнул Руби на ухо: – И, клянусь Богом, она заигрывала со мной в ответ. Я чувствовал, что будь она без свиты, и мы бы выпили вместе, а потом… кто знает, что могло бы случиться? Я был готов, она была готова… – Он замолчал и похотливо подмигнул Руби.