Сопряжение (СИ) - Поляков Эдуард Павлович

В это время мой личный алхимик подожгла клок шерсти и подставив сверху стеклышко собирала на него копоть.

‑ Шерсть волколака, ‑ улыбнувшись, пояснила Настя. ‑ Твой трофей, кстати.

‑ В смысле, мой? ‑ не понял я.

‑ Сегодня утром собрала его с ежевичных кустов на месте вчерашней драки. По‑моему раньше она принадлежала Сивому, ‑ легонько толкнув меня плечом, подмигнула девушка. ‑ Закончил? Отлично! Дальше я сама!

Закончив палить шерсть, девушка взяла серебряный ножичек и соскоблила копоть в ступку. Ловко присела возле одного из шкафчиков и достала оттуда три пузырька.

‑ Гидроксид железа, глицерин и мёртвая вода.

‑ Постой, я ведь просил просто чернила, ‑ замялся я, понимая, что Настюха для этого какой‑то спец рецепт готовит.

‑ Обычные чернила можешь купить в обычном магазине. А я ‑ алхимик! ‑ беззлобно осадила она меня и продолжила колдовать над ингредиентами.

Пересыпала содержимое в реторту, добавила в неё несколько крупинок гидроксида железа, туда же отправила две пипетки глицерина и в два раза больше мёртвой воды.

Я залюбовался девушкой, которая словно средневековая ворожея колдовала над котелком с зельем. Правда, вместо медного котла у неё была стеклянная реторта, а каменный треск огня заменяла спиртовка. Но всё же…

‑ Вот! ‑ смахнув со лба прядку соломенных волос улыбнулась Настя.

‑ Я с тобой наверное никогда не расплачусь! ‑ улыбнулся я, принимая подарок.

‑ Кстати об этом, ‑ произнесла девушка и, поджав в смущении губки, приставила указательный пальчик к щеке.

Не дурак, намёк понял. Поэтому, улыбнувшись, я чмокнул девушку в щёчку. Лицо Насти тут же загорелось и она опустила глаза, точно не верила, что решилась на подобное.

Достав сумку, я хотел было перелить новые чернила в пузырек из‑под старых. Достал пенал с перьями, альбом и непосредственно сам сосуд для чернил.

‑ Тебе бы чернильницу что ли какую‑то сделать, ‑ заметила Настя.

‑ Ага, ‑ произнёс И‑чо, чей стол находился через один от рабочего места Анастасии. ‑ И поясную кобуру, для перьев, там, и карандашей. Ну, как у ремесленников. Знаешь?

Парень показал на свой ремень, на котором висела увесистая кобура с торчащими из неё портняжьими ножами, пробойниками для кожи и шилом. Он что, всё это время нас подслушивал?

‑ И че? Удобная штука, кстати! ‑ ничуть не смутившись произнес парень. ‑ Могу сделать за недорого. Эксперов за сто.

Смотри какой предприимчивый.

‑ И‑че!!! ‑ в ярости сжав свои маленькие кулачки воскликнула Настя.

‑ Подготовь эскизы, описание, материал и завтра обсудим, ‑ согласился я.

И тут дело было даже не в понтах, мол, я могу себе позволить выбросить пятьдесят тысяч на барсетку для кисточек. Дело было в удобстве. Краем глаза я заметил, как тот же И‑че не глядя выхватывает нужный ему инструмент. А при случае мои перья вполне могут сойти за оружие ближнего боя. Да, острота там не такая, что пробьет шкуру Ярого, но ведь сейчас мы говорим про перья из магазина. А если их заказать у мастеровых, да попросить Вику натаскать меня в метании…

Впрочем, размечтался конечно. Хотя мысль интересная.

‑ И че? Чернильницу делать выносную или интегрированную? ‑ ухватился за мой заказ И‑чо.

‑ Не знаю, но на бегу рисовать я точно не буду, ‑ усмехнулся я.

‑ Понял, ‑ кивнул парень. ‑ Сделаю выносную. Из зоба клекотуна с гироскопическим стабилизатором. По поводу кожи, ‑ парень потёр подбородок. ‑ Надо посмотреть, что у меня есть из личных запасов. Так что да, завтра покажу тебе эскизы и можно будет сделать первые выкройки.

‑ Попытаешься нагреть меня ‑ размотаю, ‑ добавив в голос вес, пригрозил я.

Парень обиделся.

‑ Я крафтер, а не барыга, ‑ произнес он, отвернувшись к своим делам.

Наверное меня занесло, но отдавать сотню эксперов за набедренную сумку?! Ладно, неважно. Завтра извинюсь и спрошу, ну а если нет, то и фиг с ним.

‑ Ещё раз спасибо, ‑ улыбнулся я Насте, а та в ответ присела в книксене. И куда делась её стеснительность?

Покинув производственный цех, остановился и задумался, где же найти тихий уголок. Возвращаться обратно в комнату нельзя ‑ там, под благопристойным предлогом помощи в ведении хозяйства, орудуют Алиса и Вика. Общая комната на первом этаже общежития не подходит. Сейчас уже сколько‑то минут назад закончился ужин и её наверняка уже оккупировали. И как это ни странно, несмотря на сгущающиеся сумерки, мой выбор пал на ближайшую скамью на аллее, расположившейся прямо под фонарем. Это, конечно, не моя комната с нормальной настольной лампой, но зато можно будет дорисовать Лимертиана без любопытных глаз. Бесит, когда я рисую и кто‑то заглядывает через плечо.

Разложившись на кованой скамейке, я принялся рисовать. Тушь, которую изготовила для меня Настя, была непривычной. Не густой, скорее более маслянистой что ли и благодаря этому, меньше приходилось макать перо. Уже не помню ощущения от работы с дорогими японскими чернилами, но по субъективному ощущению тушь, созданная из шерсти волколака, была ничуть не хуже.

Открыв эскиз с эльфом мне почему‑то показалось что он какой‑то ненастоящий, если, конечно, эти слова можно можно говорить в отношении рисунка. Прищурив один глаз, я присмотрелся к наброску. Да нет. Вроде бы и геометрия соблюдена и перспектива выдержана. Правда с кольцом выходит какая‑то непонятная хрень, но я уже почти смирился.

Плюнув на подозрения, я вновь взял прямое перо и начал работать над лайнингом. Маслянистая тушь ложилась аккуратными тончайшими линиями без непрокрасов и бугров неоднородности. Благодаря остро заточенному носику удалось добиться такой детализации глаз, что даже без движения они казались живыми. Будь у меня ещё более тонкий инструмент и неограниченное время, уверен, можно будет прорисовать каждую ресничку и даже попробует себя в гиперреализме, что при работе с тушью вещь почти невозможная.

Но часики тикали, заставляя меня работать быстрее и я растворился в любимом деле. Сначала тончайший, обводной лайнинг чтобы задать основные контуры И прорисовать детали лица. А затем сменить перо‑ стрелу на перо‑шарик и обвести более толстые участки одежды, дварфов, Грубо сколоченные ящики с триболлами, ворота. Это было несложно, но занимало время.

После работы с шариком из‑за разницы в линиях картинка уже приобретала объём который только усилится благодаря джи‑образному перу, варьируя нажатие и угол атаки которого можно было добиться разной толщины линий.

Несмотря на поджимающие время, я не торопился. Пока подсохла тушь на одном участке рисунка, брался за другой и играя наклоном делал портрет живым. Вот вздуваются вены на мускулах гномов‑грузщиков, вот волосы Лима обретают тончайшую прорисовку и фактуру. В них даже начинает играть свет от не яркого фонаря над моей головой. Вот я опять берусь за кольцо и…

Жирная капля срывается с кончика пера превращая тонкие пальцы эльфа в размытое нечто. Если я когда‑нибудь попаду в ад, уверен, назначенными мне пытками будет вечная рисование пальцев Лимертиана с вот таким вот окончанием каждого рисунка.

Я выругался и посмотрел на перо. Почти сухое, но даже так такая клякса не могла поместится в тонкие прорези моего инструмента. Я ещё раз в ругался и бросил взгляд по сторонам. За время моего рисования не прошло ни единого человека, Но предосторожность была не лишней. Ещё раз убедившись в том что за мной не наблюдают, я Активировал Око на груди и применил единственную способность ‑ исправление.

Тушь втянулась обратно в остриё рабочего инструмента и я продолжил, Решив, что больше не буду принимать попыток нарисовать вредную бижутерию эльфа. И стоило мне бросить потеть над этим гребаным кольцом как работа вновь пошла точно по маслу. Частые и точные удары пера колотили по толстой бумаги создавая текстуру бронзовым полосам на мировой двери. Быстрые легкие штрихи добавляли живости и старины дереву, Что оказалось ‑ проведи пальцами по бумаге ты точно поймаешь занозу.

Когда работа была закончена и остался лишь маленький незакрашенной квадратик тени, я остановился окидывая взглядом работу целиком. Вот ещё бы часов восемь и у меня удалось бы превратить этот и без того живой рисунок в гипер реалистичный шедевр. Хоть на конкурс отправляй! Но увы. Через несколько минут этот рисунок и в самом деле станет живым, воплотившись в нашем мире, а потом навсегда исчезнет, Оставив после себя лишь кипельно белый лист дорогой бумаги.