Сопряжение (СИ) - Поляков Эдуард Павлович

Чтобы превратить рисунок в одноразовый артефакт призыва оставалось лишь закрасить пятнышко на плаще Лимертиана, но делать это на аллее я не рискнул. Поэтому, подхватив весь свой скарб, я легкой трусцой преодолел пару сотен метров пока не нашёл прореху в живой изгороди.

Укромное место было прямо создано для тайных свиданий. Над головой вишнёвый сад, слева трёхметровый каменный забор, а справа колючие кусты ежевики, что укрывали влюблённые парочки от лишних глаз. Впрочем, для моей встречи со старым другом это место подходило ничуть не меньше.

Прикрыв глаза, я активировал Око. Татуировка на груди дернулась, на моих пальцах тут же проступили глифы, а сам я почувствовал, как руки слегка заболели. На самом деле болели не мышцы или кости, болели медианы.

У игроков, часто использующих свои способности, они хорошо натренированы. Мои же из‑за постоянной надобности скрывать дар атрофируются и усыхают, а когда я вновь становлюсь способен творить магию, то происходит подобное.

Этим, кстати, тоже нужно озаботиться. Хоть я и учусь в академии без году неделя, но уроки по спецанатомии не прошли даром, и я узнал что и медианы, и узлы, и само ядро одарённого можно и нужно тренировать. Вот только как и когда этим заняться без опаски быть раскрытым, я пока не придумал.

Внов достав перо и чернильницу, я сложил ноги по‑турецки и подсвечивая себе фонариком смарта приступил к завершению рисунка. На этот раз подошла "лопата" плакатного пера. широкий стальной наконечник окунулся в банку и одним штрихом я закрыл темноту тени от врат.

Стряхнул лишние чернила и воспользовавшись длиной "лопаты", уточнил геометрию ящиков, которых оказалась больше сотни. И перо прикоснулась к каждой грани деревянных коробок, подправляя геометрию рисунка от руки. Прикусив губу ещё раз оценил работу. Конечно, не то, что у меня получилось вовремя первого воплощения Лима,но тоже недурственно.

Целый кусок плаща который я оставил на потом зиял белым пятном. Не знаю зачем, всё равно это было избыточно, Но я вновь вооружился стрелой и принялся заштриховать пробел стараюсь передать фактуру шерстяной ткани. Готово!

Закрасив в последние фрагменты, я слегка подул на бумагу и перед глазами выскочило долгожданное сообщение:

                Вы закончили рисунок. Получено опыта: 117 эксперов            

                Мелаете воплотить "Лимертиан Чаротворец и врата в непридуманый мир"?            

                Стоимость: 120 маны            

                Время призыва: час 32 минуты            

Опачки! Я замер, не уверенный, стоит ли воплощать рисунок, и причин этому было сразу несколько. Во‑первых, количество опыта, что в нашем мире был тверже золотовалютного резерва страны. Я конечно подозревал, что чернила Насти ‑ это не китайская тушь которая продаётся в любом ларьке печати, но чтобы настолько!

Да этот рисунок и в четверть не так хорош, как тот, что я нарисовал в свой первый день учёбы. И дело тут совсем не в золотой фольге. Тогда мне удалось нарисовать практически фотографический портрет эльфа, но получил я тогда жалкие двадцать семь единиц опыта. А теперь этот, больше карандашный нежели чернильный, принёс вчетверо больше!

Вот и ещё странность: время на воплощение в нашем мире, в отличие от награды, наоборот, уменьшилось сразу в восемь раз, оставляя Лимертиану жалкие полчаса. Хотя, может быть это из‑за размеров воплощаемового объекта и моего крайне ограниченного запаса маны. Но, увы, пока изменить объём своего магического бензобака выше моих сил.

Так, стоп. Отвлекаясь на мелочи, я совсем упускаю главное! Каким‑то необъяснимым мне способом чернильные линии на куске плотной бумаги изменились. Причём изменились настолько, что я больше не мог узнать в воплощенном артефакте свой рисунок! Рука, до этого твёрдо державшая дорогое японское перо разжалась, роняя инструмент на палую листву.

На нём больше не было массивных двустворчатых ворот, величественного эльфа и груженных ящиками гномов, что, несмотря на трижильность, роняют капли пота от тяжести чеснока. Теперь на рисунке была изображена резная эльфийская дверь и какой‑то дряхлый старик с котомкой за плечами, но никак не вечный хозяин Грозовой башни.

‑ Что за дела? ‑ одними губами прошептал я, вглядываясь в рисунок, но не узнавая свою работу.

И в этот момент рисунок начал двигаться. Лицо дряхлого эльфа повернулось и теперь у меня не оставалось сомнений ‑ это Лимертиан!

Глава 28

Ещё несколько минут меня гложили сомнения, стоит ли воплощать искаженный рисунок. Хотя... Зачем я спрашиваю? Несмотря на ощущение приближающейся беды, нужно обязательно разобраться, что происходит с моими рисунками. И Лимертиан поможет это сделать.

Смочив слюной уголки рисунка, я приклеил его на стену и начал воплощение. Рисунок начал увеличиваться и сползать с листа, перетекая на камень, затем линии приобрели объем и серый гранит под чернилами начал преобразовываться в высокую резную дверь.

Кольцо двери качнулось, сама она подалась вперёд и в проеме показался Лимертиан. Сгорбленный, с растрепанными волосами и иссиня‑черные мешками под глазами. Ещё вчера величественный высший эльф, теперь казался своей дряхлой тенью, но сомнений не возникало ‑ это был он.

‑ Что произошло? ‑ кинулся я к другу.

‑ И я рад тебя видеть, Магнус, ‑ скрипучим старческим голосом произнес эльфийский маг. ‑ Не думал, правда, что ты признаешь меня в таком виде, но…

‑ Ты можешь внятно объяснить, что с тобой случилось? ‑ чуть повысил голос я.

Но не от злости, нет. От тревоги за друга, что ещё вчера усмирял бури и рассказывал молниями горы, а сейчас…

‑ Ничего страшного, мальчик. Я просто потерял силы.

Я аж задохнулся от эмоций. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить как дышать и говорить, а после произнес:

‑ Это все из‑за кольца, да?

‑ Оно было средоточием моей силы и моего бессмертия. Глупо было отдавать его незнакомцу… Я был уверен, что ты сможешь нарисовать его вновь, но ошибся, ‑ грустно улыбнулся он.

‑ Я старался, Лим, ‑ дрожащими от накатывающих слёз губами начал оправдываться я. ‑ Я правда…

‑ Я знаю, ‑ грустно улыбнулся эльф. ‑ Но вернуть мне артефакт больше не в твоих силах. И это радует.

‑ Радует?

‑ Конечно, ‑ продолжал улыбаться Лим. ‑ То, что ты больше не можешь изменять наш мир по своему желанию доказывает, что мы не плод твоего воображения. Мы настоящие! Или, вернее, становимся ими. Не обижайся конечно, но мне всегда было немножко обидно осознавать, что родной мне мир ненастоящий. Понимаешь?

Сжав зубы, я кивнул. Дорогой мне человек хотел помочь, но в итоге потерял всё. И за что? За жалкие четыре миллиона!? Во сколько можно оценить жизнь старика который стал для тебя третьим дедушкой? Во сколько можно оценить жизнь друга, что переживал о твоём свидании больше тебя самого? Всё верно ‑ его жизнь бесценна! И каково сейчас слышать что по глупой случайности и частично из‑за тебя бессмертный эльф вдруг потерял всё...

‑ Я всё исправлю! ‑ твердо заявил я. ‑ Я придумаю, как вернуть тебе силы! Найду способ, нарисую и…

‑ Надеюсь у тебя ничего не получится, ‑ продолжал улыбаться эльф. ‑ Ведь это докажет ошибочность моей теории. Ладно, хватит о грустном, ‑ произнес Лим, хлопнув себя по тощим коленкам. ‑ Я ведь здесь совсем не из‑за этого.

Эльф выпрямился и скинул плащ, под которым я увидел эльфийскую сумку. Перекинутая через плечо, она больше напоминала кольцо из ткани с утолщением на одной половине. И никаких ручек, замков, молнии или тесемок.

‑ Сначала я думал привезти чеснок в повозках, но потом подумал, что три десятка крикливых гномов могут внести сумятицу. Поэтому…