Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд

своей кавалерии около 2000 лошадей при помощи незамысловатого процесса под названием «прочесывание общин» и теперь собрал дворян и фермеров региона и получил от них обещание платить по 4000 фунтов в месяц деньгами или как-то иначе на содержание королевских войск.

Новости усилили стремление к миру среди колеблющихся парламентариев, в особенности членов палаты лордов, и подтолкнули более фанатичных противников короля, рупором которых выступал молодой Вейн, потребовать более решительного ведения войны. 11 февраля этой партии удалось добиться, чтобы палата общин отклонила запрос палаты лордов о продолжении работы по заключению договора, несмотря на слишком незначительную заинтересованность короля. Лорды, возмущенные этим оскорблением со стороны палаты общин, отказались поддержать билль, который фиксировал суммы взносов на ведение войны от каждого графства. Вейн выступил за то, чтобы порвать с лордами, но Пим и его йоркширский приспешник Филип Степлтон не допустили этого, и на втором голосовании палата общин высказалась за продолжение контактов с королем. В ответ на это палата лордов, следуя уговорам друзей Пима, утвердила билль о взносах. В результате этой сложной торговли лорды и партия умеренных получили лишь воображаемое преимущество, а Пим – реальное. Они продолжили переговоры, которые никогда не привели бы к миру, а Пим обрел средства для финансирования войны. Эти средства были ему необходимы, поскольку требования оружия и жалованья становились все более настоятельными, и он посчитал, что будет разумно, чтобы он сам написал сэру Джону Хотэму в Халл и попросил его проявить терпение в ожидании прихода денег. Существовала постоянная опасность, что люди неустойчивые в своих пристрастиях выберут ту сторону, которая сможет лучше платить.

Помимо огромного преимущества, полученного от принятия билля о взносах, сторонники более решительной военной политики в парламенте и вне его предприняли еще одно действие, призванное возместить поражение в Сайренсестере. Они назначили члена палаты и влиятельного землевладельца, который в молодости был профессиональным военным, сэра Уильяма Уоллера на должность главнокомандующего в Глостершире. Пока не поздно, им нужно было консолидировать свои силы в богатой пуританской долине Северна и создать барьер между победоносными кавалерами из Оксфорда и новыми войсками, набранными в Корнуолле, и теми, набором которых занимался лорд Херберт в Южном Уэльсе.

VII

На последней неделе февраля королева, не обращая внимания на предостережения астрологов, указывавших на опасное сочетание планет, снова пустилась в плавание. Воспользовавшись своим вынужденным пребыванием в Голландии, она настояла, чтобы голландцы отпустили корабль с оружием для короля, который они удерживали по запросу посланца английского парламента. Она дала обет Пресвятой Деве Лиесской, любимой святой ее семейства, что пожертвует ей корабль чистого серебра, если благополучно доберется до английского берега. Пресвятая Дева посредством адмирала Тромпа успешно довезла ее до Бридлингтонского залива. Корабли парламента с вооруженными угольщиками, патрулировавшими район Ньюкасла, прибыли слишком поздно, чтобы остановить ее высадку, но начали обстреливать дома вблизи причала, пока Тромп не пригрозил открыть ответный огонь, после чего они – то ли от страха, то ли из-за прилива, который отнес их слишком далеко, – сдались. Опасность ничуть не испугала королеву, которой пришлось, встав с постели, прятаться в канаве, после чего она вернулась назад, чтобы забрать свою комнатную собачку, которую ее фрейлины забыли на борту.

На следующий день ее настроение улучшилось, поскольку прибыл капитан Хотэм под предлогом обмена пленными. Его ненадежная преданность делу парламента и ревность к семейству Ферфакс были хорошо известны королеве и ее советникам, которые сочли, что могут расположить его к себе. Когда в течение следующих дней королеву сопроводили в Йорк, было замечено, что Хотэм не делал попыток ее задержать. В Йорке королева с комфортом устроилась в роскошном доме сэра Артура Ингрема, расположенном неподалеку от собора. Здесь она приняла нескольких шотландских роялистов, младшего сына Хантли лорда Эбойна и сына Эирли лорда Огилви, приехавшего вместе с Монтрозом, чтобы убедить ее, что репрессивное правление Аргайла в Шотландии непопулярно. Роялисты ждали только знака от короля, чтобы восстать против правительства, узурпировавшего его власть. Таким образом, королева, которая всего за несколько недель до этого убеждала короля в необходимости создать военную партию в Шотландии, была рада обнаружить, что ее надежды и прожекты подтверждаются.

Она меньше всего думала о мире и в Йорке увидела войну, ведущуюся с такой элегантностью, что ей это понравилось. Но вежливые беседы и хорошие манеры при дворе, который держал в Йорке граф Ньюкасл, производили хорошее впечатление не на каждого наблюдателя. Один злобный критик писал, что этот «изнеженный генерал лежал в постели до одиннадцати, причесывался до двенадцати, потом шел к королеве, и на этом вся его работа заканчивалась». Даже мягкий Филип Уорик, позднее писавший мемуары о войне, сомневался, что Ньюкасл на своем месте: «Он был величавым джентльменом, великодушным, обладавшим твердостью и смелостью, но… в нем был какой-то налет романтизма, и он имел несчастье быть в некотором роде поэтом. В результате он выбрал в качестве своего генерал-лейтенанта сэра Уильяма Дейвенанта, выдающегося поэта и преданного джентльмена…» Эти комментарии в отношении Ньюкасла были несправедливы, поскольку до сих пор он успешно поддерживал боевой дух йоркширских роялистов. Он нанял профессионалов, чтобы восполнить пробелы в своих знаниях, оказывал неоценимую помощь двум талантливым кавалерийским командирам – сэру Мармадьюку Ленгдейлу и Джорджу Горингу – и с готовностью принял выдающегося ветерана шведской армии генерала Джеймса Кинга, которого привезла с собой королева и который вскоре стал его правой рукой.

В такой благоприятной обстановке королева оценивала ситуацию на Севере. В Ланкашире граф Дерби взял и безжалостно сжег город Ланкастер, хотя ему не удалось ни выгнать мятежников из крепости, ни надолго удержать город. Он снова взял Престон, который недолгое время удерживали сторонники парламента, разграбил Блекберн, увел скот и лошадей у фермеров-пуритан и заставил их вступить в свои разбойные войска. К устью реки Вайр штормом прибило испанский корабль, который вез в Нидерланды солдат и пушки. Прежде чем Дерби успел до него добраться, сторонники парламента напали на беззащитное судно и захватили восемь бронзовых пушек. Потом появился Дерби. Не имея возможности увезти груз, он сжег корабль до ватерлинии и – как странным образом назвал это – «освободил испанцев» в количестве 400 человек. Высадив на негостеприимный берег, он бросил их там, предоставив самим позаботиться о себе. Оставшуюся часть груза – пушки и оружие – вытащили из болтавшегося на воде каркаса судна солдаты парламента.

Граф Дерби был ограниченным, тщеславным и глупым. Он вел войну жестоко, поскольку считал и внушал своим солдатам, что восстание в Ланкашире – это личная обида для дома Стенли (к которому он принадлежал. – Пер.), называл его