Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной - Диана Чемберлен

Джим набрал имя: Фред. Потом посмотрел на нее.

– Как его фамилия, скажи еще раз? – спросил он.

– Пойнтер. – Она поставила свой стул позади его стула, чтобы лучше видеть экран, и стала смотреть, как он набирает фамилию, которая когда-то принадлежала ей и которую она до сих пор ненавидела.

Джим кликнул мышкой по иконке «поиск» и пробежал глазами многочисленные ссылки, которые появились на экране. Некоторые из них содержали оба слова «Фред» и «Пойнтер», но все это были незнакомые Фей люди.

– Попробуй «Фредерик Пойнтер»? – предложила она.

В этот раз появилось всего несколько Фредериков Пойнтеров, но, как оказалось после проверки ссылок, все эти мужчины умерли задолго до рождения ее Фредди. Была также ссылка на бегуна на десятикилометровую дистанцию, и Фей затаила дыхание, когда Джим щелкнул по имени, чтобы почитать информацию о забеге и его участниках. Действительно, некий Фредерик Пойнтер участвовал в забеге – и даже был пятым, – но ему было тридцать пять лет. Она покачала головой.

– Фредди двадцать семь, – сказала она обескураженно.

– Не сдавайся, – подбодрил ее Джим. – Давай посмотрим, не сможем ли мы его найти в адресном поиске.

Руки Джима носились над клавиатурой так, будто он брал уроки скоропечатания. Через мгновение надпись «Фредерик Л. Пойнтер» появилась на экране вместе с адресом в Принстоне, Нью-Джерси. Фей поднесла руку ко рту.

– О господи! – ахнула она.

– Инициал среднего имени подходит? – спросил Джимми.

Она кивнула:

– Фредерик Леонард Пойнтер.

Фей поискала на экране какую-нибудь еще информацию в адресной книге, хоть что-нибудь, что подсказало бы ей, был ли это ее сын. Там стоял номер телефона, но никаких других подсказок к идентификации личности. Она опять выпрямилась.

– Это невозможно, чтобы он жил в Принстоне…

– Мы могли бы позвонить по номеру и выяснить.

Она покачала головой. Мысль об этом казалась ей пугающей. Если номер действительно принадлежит Фредди и он повесит трубку, услышав ее голос, она навсегда потеряет шанс поговорить с ним. Она бы предпочла просто представить, что это был он, представить теплый прием. Лучше представлять себе что-нибудь хорошее, чем сознавать печальную действительность.

Джим снова открыл поисковик «Гугл».

– Любопытства ради давай посмотрим, а нет ли его фотографии в Сети? – Он напечатал слова «Пойнтер» и «Принстон». Несколько изображений, и все без людей, просто какие-то картинки, появилось на экране. Однако Джим не остановился, а начал просматривать дальше, пока вдруг не выскочила фотография трех молодых людей. Фей затаила дыхание.

– Это он! – воскликнула Фей, указывая на экран. – О боже, Джим. Думаю, это действительно он.

Джим поднялся и дал Фей пересесть на место прямо перед экраном, и, когда она садилась, Джим заметил, что руки у нее трясутся.

Она прижала их друг к другу у себя на коленях и стала рассматривать фотографию. Фредди был посередине.

– Волосы у него потемнели, – отметила она. – Он был почти блондином, когда был ребенком. Но посмотри на эти глаза! О, он такой красивый.

Она не думала о своей любви к этому мальчику много лет, но сейчас любовь к нему переполняла ее душу. Она дотрагивалась до экрана, до его волос, гладила его по плечам, и слезы бежали по ее щекам.

– Знаешь, что это? – Джим склонился над ее плечом и всмотрелся в экран. – Думаю, что здание на заднем плане – это Принстонская часовня.

Только сейчас она заметила, что Фред и двое других мужчин стояли перед церковью.

– Она слишком большая для часовни, – сказала она.

Джим рассмеялся.

– Думаю, что это одна из самых больших часовен в стране, если мне не изменяет память. Я много раз бывал на конференциях в Принстоне.

Она тоже. Возможно ли, чтобы она находилась в том же городе в то же время, что и ее сын?

Джим склонился над нею, чтобы напечатать что-то еще, а она откинула голову назад, ощущая тепло его живота.

На экране появился сайт кампуса Принстона, и через мгновение Джим нашел картинку с изображением часовни. Без всякого сомнения, это была та же самая часовня.

– Он действительно живет в Принстоне! – обрадовалась она. Не сводя глаз с монитора, она протянула назад руку и ухватилась за халат Джима. – О, Джим, я хочу знать все! – сказала она. – Учился ли он в Принстоне? А те двое ребят на фотографии – его ближайшие друзья? Что произошло в его жизни с того времени, как я видела его в последний раз? Можно вернуть ту фотографию? – Она еще не насмотрелась на взрослое лицо своего сына.

Джим постучал по нескольким клавишам, чтобы вернуть изображение Фредди на экран, потом выпрямился, положив руки на плечи Фей.

– Ты хочешь позвонить ему? – спросил он. – Или написать?

Она отрицательно покачала головой, размышляя.

– Мне надо самой поехать туда. – Она откинулась на спинку стула и схватила руки Джима в свои. – Все, что я хочу, – это получить второй шанс узнать сына.

Она почувствовала, что Джим поцеловал ее в макушку.

– Конечно, хочешь, – сказал он. – И ты получишь его.

Глава 31

Лейси лежала в кровати, глядя в потолок, и мысль о присутствии Бобби в комнате в конце коридора не давала ей покоя. Всем своим существом она ощущала, что он близко. Это было настоящей ошибкой просить его переехать к ним. Это было сиюминутным желанием сделать приятное Маккензи и, может быть, желанием испытать себя. Когда Маккензи в мастерской неожиданно подала эту идею, Лейси чувствовала в себе силы противиться наваждению. В конце концов, у нее есть Рик, она проводит с ним время, старается сконцентрироваться на нем, ждет, когда, как по мановению волшебной палочки, возникнут любовь и желание. Но вся правда заключалась в том, что тело ее истомилось по человеку в конце коридора.

В час ночи она оставила попытки заснуть и вылезла из постели. На ней были широкие шорты и топ – одежда, в которой она часто спала. Лейси тихо спустилась по лестнице босиком. На кухне она полезла в шкаф рядом с раковиной, чтобы взять флакон со средством против насекомых и фонарь. Затем она вышла из дома, тихо закрыв за собой дверь.

Несмотря на то что ее мать была застрелена у нее на глазах и Лейси была очевидцем этого преступления, она никогда не боялась, что такое может произойти с нею. Это было чем-то из ряда вон выходящим – событием огромного масштаба на Внешней Косе. И в Кисс Ривере, куда туристы могли забрести лишь случайно, она никогда не чувствовала себя в опасности. Боже, она будет скучать по жизни здесь!

Ночь была жаркая, но ветреная, небо освещалось половиной лунного диска. Она направилась к маяку и к морю. В песке под ногами все еще чувствовался жар солнца, и она глубоко погружала пальцы ног в мелкий песок при ходьбе. Океан был спокоен в эту ночь; она это знала по звукам – он шептал, а не ревел; и, подойдя к маяку, она увидела, что вода тихо плещется у ступеней, а не хлещет по ним беспощадно. Она прошла по воде, доходившей ей до середины икры, поднялась по ступеням и оказалась в восьмиугольном помещении башни. Покрытый плиткой пол был, как всегда, прохладным. Иногда она ходила в башню просто охладиться. Но сегодня ей хотелось подняться наверх.

Она не стала возиться с фонариком, хотя внутри башни маяка было довольно темно. Вместо этого она начала подниматься по ступеням в бледном отсвете ночного неба. Добравшись до верхней ступени, она повернулась и села лицом к океану. На воде не было света, в ней только отражалось небо, и луна освещала неровные острые края кирпичной кладки вокруг нее.

Она часто думала о том, что могло бы случиться с маяком на Кисс Ривере, если бы он уцелел во время шторма. Подобно маяку в Качолле, дальше к северу, он был бы подремонтирован и открыт для публики. Дом смотрителя маяка давным-давно уже был бы музеем, а покрытая гравием подъездная дорога, ведущая на парковку, была бы заасфальтирована. Как ударом тока, ее пронзила мысль, что, когда дом смотрителя станет музеем и откроется для туристов, Службе береговой охраны придется найти способ, чтобы оградить маяк от посещений публики, и тогда даже ей не будет позволено подниматься сюда. Эта мысль была для нее невыносимой. Забавно все-таки, как что-то, что она когда-то ненавидела, стало чем-то любимым.

Она вспомнила, что Бобби – тот Бобби, которого она знала летом 1991 года, – считал ее ненависть к маяку странной.

– Что он тебе сделал? – спросил он ее однажды, после того как она разразилась десятиминутной тирадой в адрес Кисс Ривера и маяка.

Они стояли в очереди в парке развлечений, чтобы прокатиться на американских горках в четвертый раз. Конечно, Джессика была там, и Бобби по-свойски обнимал ее, положив руку ей на шею. Длинные светлые волосы Джессики падали ему на руку, и Лейси сожалела, что коротко остригла свою шевелюру. Она могла бы просто покраситься в брюнетку или блондинку, но оставить волосы длинными. Но тогда, держа ножницы в руках, она как будто обезумела, злясь на отца за то, что он снова и снова называл ее Анни, как будто он забыл имя единственной дочери. Она хотела быть как можно меньше похожей на свою мать.