На пути в академию (СИ) - Птица Алексей

Она и сама когда-то попала в эти сети и, не желая утратить своё положение, отказала в своей руке молодому дворянину, хоть бедному и безвестному, но горячо любившему её. Не сумев пережить отказа, её любимый уехал в Новый Свет, откуда так больше и не вернулся. Прошли годы, она продолжала ждать, отвергая всех претендентов на руку и сердце, когда поняла, что больше никогда не увидит его.

Наверное, он погиб, или пал жертвой пиратов. Возможно, его убили индейцы, или плохой климат, болезни, укусы ядовитых насекомых. Да землетрясение, в конце концов, но внезапно она почувствовала, что его больше нет, и он никогда не придёт к ней, и больше не встанет на колени, только ради того, чтобы нежно прикоснуться к её руке губами.

От этих воспоминаний на её глаза навернулись непрошеные слёзы, из-за которых ей пришлось даже остановиться перед дверью и взять себя в руки. Несколько раз, вдохнув и выдохнув, она вытерла влагу с лица и деликатно постучала в дверь.

— Прошу! — послышалось из-за двери, и Эстель вошла.

На кровати, в одной пижаме, сидел юный идальго, его взгляд выдавал явное замешательство. Увидев, кто к нему зашёл, он резко юркнул под простынь и посмотрел оттуда с немым вопросом в глазах. На столе, рядом с ним, действительно, стояла бутылка с дорогим зельем из их лаборатории. Значит, девушка не лукавила, всё так и было.

— Как здоровье, Эрнандо?

— Благодарю, донья, я иду на поправку.

— У тебя больше не болит голова? Ты не чувствуешь стеснения в груди?

— Нет. Спасибо, всё хорошо.

Взяв стул, стоящий неподалеку, декан присела и, устремив взгляд на Эрнандо, спросила.

— А зачем приходила та, из — за кого ты здесь находишься?

Мальчишка сразу понял, о ком идет речь, и нехотя ответил.

— Она приходила ко мне с дружественным визитом. Справиться о моём здоровье. И принесла лечебный коктейль, очень вкусный, кстати. Взглянув на наполовину опустошённую бутылку, Эстель только усмехнулась мужской всеядности. Даже яд будут принимать из рук красивой женщины, и улыбаться ей, вот же глупые!

— А о чём вы с ней разговаривали?

— Ни о чём. Она сказала, всё, что хотела, и сразу вышла из комнаты, не спрашивая моего ответа.

— Ясно! А ты знал её раньше, Эрнандо?

— Мммм, а почему вы об этом спрашиваете, донья?

— Интересное у неё поведение, по отношению именно к тебе. Остальных она просто игнорирует, либо откровенно избегает. Конечно, за такой красивой девушкой уже увиваются другие идальго, но на них она не расходует свои эмоции, и не пытается их убить. Это странно, тебе так не кажется?

Идальго молчал, не собираясь посвящать никого в хитросплетение личных отношений, и это было хорошим знаком. Значит, он либо благороден, либо ему есть что скрывать, и он боится.

— Я советую ответить на мой вопрос, чтобы не было лишних вопросов от людей, которые к тебе отнесутся без участия, и, скажем так, несколько предвзято. Например, наш уважаемый инквизитор, отец Роберто.

Мальчишка задумался, а потом, нехотя, колеблясь, ответил.

— Хорошо, вы меня убедили. Но вы можете дать клятву, что не будете никому об этом рассказывать?

— Я даю тебе клятву целителя, что если не будет никому нанесён вред, из-за утаивания этих знаний, я никогда и никому об этом не расскажу.

— Хорошо. Ваша клятва не абсолютна, но другой, наверное, я, всё равно, от вас не получу. Да, она была на том корабле, который подошел к острову, где меня оставили пираты. Меня спас её отец, граф де Сильва, и потом оставил в Гаване. У меня нет ни к ним, ни к ней никаких претензий, даже, несмотря на то, что я оказался здесь. Это просто стечение обстоятельств, и я не намерен этим пользоваться в личных целях. У неё своя жизнь, в высшем свете, у меня своя, связанная с морем. И я не собираюсь ничего в ней менять.

— Достойная позиция, позиция зрелого мужчины, а почему именно с морем?

— Потому что я люблю море, а оно…, оно мирится со мной, а больше мне ничего и не надо. Я навигатор, лоцман, шкипер, штурман, да и много ещё кто, как и мой отец. А что касается инквизиции, то морская будет не хуже, а, может, и лучше. Но…

Тут он досадливо поморщился, хмыкнул, потёр зачем-то свой нос и продолжил.

— Но, мы сильны в море, а все земные дела делаются на берегу. Отчего моряки всегда будут проигрывать тем, кто не ходит в море, а сидит на берегу, рядом с королями и герцогами.

— А идальго далеко не дурак, — с удивлением подумала Эстель, по-новому взглянув на юношу.

И ещё неизвестно, выиграет ли граф де Сильва, или проиграет, если не отдаст свою дочь за этого умного юношу. Но море, море, оно не щадит никого. И после разгрома испанской армады престиж испанского флота сильно пошатнулся, но пока ещё не окончательно, так что шанс у него был.

— Так ты не имеешь ни к кому претензий, и не добиваешься ничьей руки? — переспросила Эстель.

— Нет! — сказал, как отрезал, юноша.

— Что ж, это похвально. Спасибо за очень содержательную беседу и за откровенный разговор, я учту всё то, о чём ты мне говорил и сделаю выводы. Завтра тебя выпишут, ты полностью здоров. Но впредь, не попадай в глупые ситуации. Ты уже и так из них не вылезаешь. Для тебя сейчас главное — закончить учёбу и идти вперёд, а что тебя ждёт в будущем, будет зависеть от полученных знаний.

— В награду за твою откровенность, ты можешь приходить к нам на факультативы и обучаться целительству. Я вижу, у тебя есть дар, и твоё сердце ещё не успело ожесточиться в этом суровом мире. Что касается де Сильвы, то лучше отпустить ситуацию и постараться больше не пересекаться друг с другом. Думаю, через полгода вы оба забудете об этом. Она успокоится и перестанет с тобой сталкиваться. Ты меня понял, идальго?

— Хорошо, донья.

Удовлетворённо кивнув, с чувством выполненного долга, Сильва вышла, и, уже в умиротворённом состоянии, направилась в свою комнату, намереваясь углубиться в чтение очередной пьесы или комедии Жана Батиста Мольера.

Ариадна Эспаньера чувствовала себя неловко. Всё как-то получилось двусмысленно и неприятно. Из-за этого она была не в своей тарелке, но ведь у них с Эрнандо ничего предосудительного и не случилось.

Эрнандо был такой бледный и молчаливый, что, подавшись мимолётному чувству жалости, она присела на его кровать и взяла за руку. Не прошло и минуты, и как будто бы назло, дверь без стука распахнулась, и в комнату заскочила эта бешеная ученица с боевого факультета, Мерседес. — Мерсиии, как её называли подруги, — передразнила она вслух Элеонору де Тораль. Ариадна даже не успела встать с кровати, поставив себя в двусмысленное положение.

А эта Мерси, и ей подобные, вечно задаются и кичатся своим происхождением. А ведь они с братом не хуже, вот только у них нет сейчас денег, и будущее очень туманно. Жаль, что этот идальго беден, как церковная мышь, а то бы она уже давно влюбила его в себя, и вышла бы за него замуж.

Впрочем, она и так со своей профессией целителя явно делает успехи, так что в нищете не окажется, но всё же, не хотелось напряженно работать каждый день, зарабатывая себе на кусок хлеба с маслом.

Эх, и Винсенте её не поймёт, он ведь считает, что ей нравится его друг. Ну да, он симпатичный, сильный, умный, но не её вариант. Вот на боевом факультете есть граф де Рошфор, вот за него она бы пошла замуж. И ему хорошо, и ей неплохо быть за таким мужем.

Тогда и целительство становилось бы просто удовольствием, а не тяжелым зарабатыванием денег. Можно было заняться собой, гонять слуг и ездить на охоту. В общем, с комфортом проводить время, а не сидеть за перешиванием старых маминых платьев для себя. И она, оглянувшись в сторону двери, негромко выругалась на французском, из-за того, что, задумавшись, уколола себе палец.

Глава 19 Практика

На следующий день меня действительно выписали из лазарета. И дни потянулись своим чередом. Занятия, отработки, снова занятия. С Мерседес мы больше не сталкивались, и если раньше я её старательно избегал, то теперь это делала она, причём демонстративно, с выражением лёгкого презрения на лице.