Гибель и возрождение - Йен ПИРС

– И вы бросили отца Ксавье в таком состоянии?

– Да, и очень жалею об этом. В тот момент я не поняла, насколько тяжело он ранен. Я ушла совсем ненадолго – только сбегала на рынок сказать, что не приду, и сразу прибежала обратно. Я хотела убедиться, что с ним все в порядке…

– Спасибо, – сказал Аргайл. – Вы выполнили свой долг.

– Да, – с удовлетворением согласилась она. – Полагаю, что так. Мы всегда служили ей верой и правдой. А что еще мне оставалось делать?

– Ничего, – сказал отец Поль. – Вы все сделали правильно. Вы остались верны своему слову, в отличие от нас. Я сам повешу ее на место, – продолжил он. – А завтра мы устроим праздничную мессу. Надеюсь, вы придете, синьора?

Синьора Грациани смахнула слезу со щеки и с благодарностью тряхнула головой.

– Большое спасибо, отец Поль.

– Черт побери, – сердито сказала Флавия, когда они вышли из квартиры синьоры Грациани. – Получается, всю эту кашу заварила суеверная старая женщина?

– Это твой взгляд на вещи. Лично я ей верю.

– В чем?

– Ее дальнему предку поручили следить за картиной. Сколько с тех пор прошло? Двадцать поколений? В масштабах вечности это ничто. Квартал очень старый, вполне возможно, что семья Грациани проживает в том же здании, что и пятьсот лет назад.

– Джонатан…

– В Риме есть семья Толомеи – ты, наверное, слышала о них. Говорят, они ведут свой род от Птолемея – названого брата Александра Македонского. А это, между прочим, почти семьдесят поколений. Нет ничего удивительного, что другая итальянская семья на протяжении нескольких сотен лет живет в одном и том же квартале. Если они пережили разграбление Рима в 20-е годы пятнадцатого века, то потом ничего особенно страшного с городом не происходило. По-видимому, в семье придавали большое значение возложенной на них миссии, а имя «Грациан» со временем превратилось в фамилию «Грациани». Тебе не нравится такое объяснение? Для тебя оно недостаточно рациональное?

– Недостаточно.

– Я так и думал. И все же оно помогло мне найти икону.

– Не могу этого отрицать.

– Конечно, не можешь. Кстати, вы уже решили, как объясните братьям возвращение иконы? – поинтересовался Аргайл у нового главы ордена.

Отец Поль пожал плечами:

– Я не могу сказать им, где она находилась все это время, потому что тогда придется объяснить, как она туда попала, а мне бы этого не хотелось. Поэтому лучше всего будет просто повесить ее на место, ничего никому не говоря.

– Мне придется написать рапорт, – сказала Флавия.

– О-о, – огорчился отец Поль. – Это обязательно?

– Конечно. Мы не можем сделать вид, что икона появилась сама собой.

– Почему? – сказал Аргайл.

– В самом деле, почему нет? – поддержал его отец Поль.

– Послушай, в рапорте тебе придется указать, что икону украла синьора Грациани, и что отец Ксавье собирался тайно ее продать, и что орден по уши увяз в долгах. Зачем ордену такая скандальная слава? Бедный отец Поль только что принял бразды правления, ему и так нелегко. И потом: человек, застреливший Хараниса, может вернуться за оригиналом, прочитав об этом в газетах. А если мы тихонько повесим ее на место и завтра утром вместе со всеми удивимся ее чудесному появлению, все будет шито-крыто и ты сможешь забыть о деле. Только нужно будет распустить слух, что это копия оригинала, или свалить все на рассеянность кого-нибудь из братьев. И все будут счастливы, и мы с тобой сможем уехать на несколько дней отдохнуть.

Несколько минут они шли молча, пока Флавия обдумывала его предложение.

– Как у тебя все просто.

– Если бы это было действительно важное дело, которое могло бы принести славу твоему управлению, у меня и мысли бы не возникло предлагать тебе скрыть его успешное завершение. Но это всего лишь старая невыразительная икона, потерявшаяся на несколько дней по чистому недоразумению. Ничего особенного. И ты можешь сказать, что дело Хараниса вообще не имеет никакого отношения к вашему управлению.

– Ну…

– Завтра утром возвращается Боттандо. Посоветуйся с ним. Пусть он решает.

Она еще раз подумала.

– Очень хорошо. Полагаю, так будет лучше всего.

Глава 19

– И она действительно была там? – спросил Боттандо, выслушав отчет Флавии о событиях минувшего вечера.

– В коробке из-под стирального порошка. Без биологических ферментов, так что она нисколько не пострадала. И что будем делать?

– Мне нравится предложение твоего Джонатана свести наше участие в деле к минимуму, – сказал Боттандо, крутанувшись в кресле. – Ты скоро поймешь, что сейчас нам нужно как можно шире рекламировать свою деятельность, а самим держаться в тени. И давай обойдемся без театральности, хорошо?

– Без театральности? – спросила потрясенная Флавия. – Я только что говорила с отцом Полем по телефону. Неожиданное появление иконы вызвало настоящую бурю. Народ валом повалил в церковь. Сначала всплеск религиозных чувств возник в связи с исчезновением иконы, а когда она снова объявилась, все словно посходили с ума. Отец Поль приказал открыть доступ в церковь и отслужил праздничную мессу. Вы знаете, сколько народу пришло? Двести человек! Им пришлось стоять, иначе всем не хватило бы места. Последний раз там собиралось столько народу в девятнадцатом веке, во время эпидемии холеры.

– Дорогая, к нам это не имеет никакого отношения, – добродушно сказал Боттандо. – Я всегда придерживался мнения, что чудо посылается тем, кто заслуживает его. – По-моему, все идет так, как должно идти. Теперь они будут лучше за ней смотреть. Кстати, Джонатан не ошибся? Это в самом деле «Одигитрия»?

Флавия кивнула:

– По всей видимости, да. Джонатан, конечно, натура увлекающаяся, и я не видела доказательств своими глазами, но, думаю, он прав.

– В таком случае мы не станем обнародовать этот факт. Пусть лучше творит чудеса у нас в Риме, чем где-нибудь в районе Черного моря. Так и порешим. Как карабинеры? Довольны? Не затеют склоку?

– Убийца мертв, и они счастливы закрыть дело.

– Ну и славно. Я рад. А теперь к более важным делам: какое решение ты приняла?

Флавия набрала в грудь побольше воздуха и кивнула.

– Ну?..

– Я остаюсь здесь и буду руководить.

Боттандо расцвел.

– Рад, очень рад это слышать. Мне бы ужасно не хотелось отдавать управление в чужие руки. Ты чудесно справишься. Лучше тебя никого не найти.

– Я в этом не уверена.

– Поверь мне. Тебе просто нужно понять кое-какие тонкости общей политики – как врать, изворачиваться, ловчить… Я, конечно, всегда буду под рукой – ты можешь обращаться ко мне за советом в любое время дня и ночи. Не говоря уж о том, что формально я остаюсь твоим начальником. – Он тепло улыбнулся ей. – Спасибо тебе, дорогая.

Флавия засмеялась.

– Это вам спасибо. Скажите, а это будет очень неправильно, если я начну с того, что уеду в отпуск?

– Ты вольна делать все, что захочешь.

– Это совет?

– Я думаю, это будет отличное начало. Поезжай в отпуск, освежись. Отдохни хорошенько.

Она пожала ему руку, поцеловала в щеку и ушла. Она была готова поклясться, что в глазах Боттандо блеснула слеза, когда она уходила.

Торопясь на встречу с Боттандо, Флавия убежала из дома так рано, что не успела просмотреть утреннюю почту. И упустила последнюю сцену спектакля.

Зато Аргаил насладился ею вполне – большей частью благодаря привычке начинать день в строго определенной последовательности действий: пробуждение, кофе, душ, снова кофе, газета, кофе, тост. После второй чашки кофе он выходил за газетой и заодно вынимал из ящика почту. Сегодня это были два счета, циркуляр из университета и толстый белый конверт, надписанный незнакомым почерком. Джонатан предпочитал узнавать плохие новости сразу, поэтому начал с конверта. Внутри находился ключ и письмо с адресом римского аэропорта.

Дорогой Джонатан!

Надеюсь, ты простишь меня, что я пишу тебе в такой спешке, но мне необходимо срочно уехать из Рима. Я хочу погостить немного в Греции; надеюсь, ты поймешь меня.

Икона сейчас находится в руках законного владельца, которому отец Ксавье намеревался продать ее изначально. И чтобы подвести окончательную черту под этим делом и избежать дальнейших преследований, он считает необходимым заплатить ордену оговоренную цену – 240 тысяч долларов.

Посредник должен был передать эти деньги отцу Ксавье в тот день, когда на него было совершено покушение. Питер Буркхардт оставил деньги в багажном отделении центрального терминала на вокзале Остиенсе. Тебе не обязательно знать, каким образом ключ от ячейки оказался у меня, но я буду благодарна, если ты возьмешь на себя труд доставить сумку с деньгами в монастырь. Я обращаюсь с этой просьбой от своего имени, потому что покупатель хочет сохранить анонимность.