Крепость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

— Каждый раз одно и то же, верно? Сержант, вы, кажется, говорили о каких-то делах?

— Служебных делах, сэр!

— Вот ими и займитесь.

— Есть, сэр! — Хейксвилл вскочил, вытянулся во фрунт, повернулся и строевым шагом вышел из комнаты.

— Как дела? Чем занимаетесь? — поинтересовался Торранс, выбираясь из гамака и аккуратно пересыпая монеты в кожаный мешочек. — Говорят, бедняга Эллиот умер?

— Убит, сэр.

Капитан поежился, как будто новость касалась его лично.

— Печально, — вздохнул он, потуже затягивая пояс халата. — Кстати, спасибо вам за поддержку. Без вас Уэлсли съел бы меня живьем.

Шарп вовсе не думал о том, что каким-то образом помог капитану.

— Я всего лишь сказал правду, сэр.

— Мой отец гордился бы вами, а я отныне ваш должник. Похоже, Дилип был заодно с Наигом.

— Вы так думаете? — Шарп даже не постарался скрыть сомнение.

— А разве есть другие объяснения? — спросил капитан. — Кто-то же должен был сообщать Наигу о конвоях, а кроме Дилипа, делать это было некому. Должен сказать, Уэлсли вел себя глупо. Поднимать шум из-за какого-то туземца! Ну повесили одного или двух. Их что, меньше от этого стало? — Он усмехнулся.

— Так что с расписками? — грубовато спросил Шарп.

— С расписками? Ах, да. С расписками. Дело в том, что наш новый писарь обнаружил расхождения. Парень он сообразительный и ловкий. Сажит!

Дверь открылась. Молодой индиец вошел в комнату, сложил руки перед собой и поклонился капитану.

— Сахиб?

— Это прапорщик Шарп. Между прочим, мой помощник, а значит, такой же твой господин, как и я.

Писарь отвесил поклон Шарпу.

— Для меня большая честь, сахиб.

— А теперь, Сажит, покажите мистеру Шарпу те расписки, которые вызвали у вас сомнения.

Индиец вышел в соседнюю комнату и тут же вернулся с пачкой замусоленных бумажек. Положив их на стол, он сделал Шарпу приглашающий жест. На всех бумажках в нижнем правом углу стояли инициалы Шарпа. Большинство пометок были сделаны карандашом, некоторые чернилами. Последние Шарп отложил в сторону.

— Эти я не подписывал, — уверенно сказал он. — Чернил у меня нет.

— Ну вот, Сажит был прав! — воскликнул капитан.

— Вы оказываете мне честь, сахиб.

— И каждая такая бумажка означает убыток казне, — продолжал Торранс. — Нужно найти обманщиков и вывести их на чистую воду. Вот в чем проблема.

— На них проставлены имена погонщиков, — указал Шарп. — Не такая уж трудная задача. Вы бы и сами могли найти их, сэр, а не отрывать меня от дел.

— Бога ради, не будьте таким занудой, — поморщился Торранс. — Вы же понимаете, что генерал взял нас на заметку, и я вынужден проверять каждую мелочь. К тому же сами по себе имена ничего не значат. Ничего! Посмотрите сами! — Он порылся в расписках. — Едва ли не на дюжине значится имя Рам. Кто такой этот Рам? Имя распространенное. Я хочу, чтобы вы с Сажитом прошли по лагерю и нашли тех, кто с нами работает. А потом Сажит установит личность обманщиков.

Шарп нахмурился.

— А почему это не может сделать сам Сажит? Расписки ведь погонщики получали от него?

— Нам нужно знать наверняка. Ошибки быть не должно. Неужели непонятно? — взмолился Торранс.

— Моему свидетельству, сахиб, могут не поверить, — вставил индиец, — а в слове британского офицера не усомнится никто.

— Черт знает что! — Меньше всего Шарпу хотелось болтаться по лагерю, разыскивая погонщиков быков. К тому же он вовсе не был уверен, что сможет их узнать. — Так почему бы не пригласить погонщиков сюда? Было бы намного удобнее.

— Но тогда мошенники просто не пришли бы, а сбежали, — сказал писарь.

— Лучше всего застать их врасплох, — добавил Торранс.

— Ладно, попробую, — проворчал Шарп.

— Я так и знал, что могу на вас положиться, — обрадовался капитан. — Давайте, займитесь этим делом прямо сейчас, а потом приходите пообедать, ладно? Скажем, в половине второго?

Шарп кивнул и вышел из дому. Кендрик и Лоури исчезли. Наверно, ушли с Хейксвиллом. Ахмед поил лошадь Стокса.

— Останешься здесь, — распорядился Шарп. Мальчишка покачал головой. — Черт бы тебя побрал, ты просто моя тень.

— Тень?

— Тень. — Шарп показал на свою тень на земле.

Ахмед ухмыльнулся, обнажив белые зубы. Сравнение ему понравилось.

— Тень! Я тень Шарпа!

Из дома вышел Сажит и предложил Шарпу укрыться от солнца под розовым шелковым зонтиком. Получив отказ, писарь пожал плечами. Фартук индиец снял, оставшись в белой рубахе.

— Извините, сахиб, что приходится вас беспокоить. — Он заискивающе улыбнулся.

— Не беда, — проворчал недовольно Шарп, следуя за писарем. Ахмед потянулся за ними, ведя на поводу лошадь.

Сажит покачал головой. В глазах его мелькнуло беспокойство.

— Мальчику не надо идти с нами.

— Вот сам ему это и объясни. И не обижайся, если он тебя пристрелит. Ему это нравится, стрелять в людей.

Индиец прибавил шагу.

— Мне кажется, сахиб, что я уже знаю того плохого человека, который нас обманывает. Он из Майсура. Дал мне много расписок и клялся, что вы все их подписали. Вам надо только подтвердить или опровергнуть его слова. Много времени это не займет.

— Ну так веди меня к этому паршивцу и закончим побыстрее.

Сажит направился к той части обоза, где стояли просторные, плохо натянутые палатки зажиточных скотоводов. Женщины у костров месили тесто, подбрасывая в огонь конские лепешки, запасы которых сушились на солнце у входа в каждую палатку. Зеленых шатров Наига видно не было. Очевидно, тот, кто унаследовал бизнес толстяка, свернул дела и ушел.

— Вот, сахиб. Вот здесь живет тот плохой человек. — Сажит нервно оглянулся по сторонам и направился к неопределенного цвета палатке, стоявшей чуть в стороне от остальных. В нескольких шагах от входа он остановился и, понизив голос до шепота, сообщил: — Его зовут Ранжит.

— Так позови паршивца, и я скажу тебе, врет он или нет.

Писарь колебался. Судя по всему, ему вовсе не хотелось выяснять отношения с Ранжитом. Наконец, набравшись смелости, он сложил зонтик, опустился на четвереньки и вполз в палатку, просевшую так сильно, что вход в нее оказался на высоте колена. Из палатки донеслись приглушенные голоса, после чего писарь торопливо выбрался наружу. Отряхнув от пыли подол своей белой рубахи, он жалобно, со слезами на глазах, посмотрел на прапорщика.

— Ранжит очень плохой человек, сахиб. Не хочет выходить. Я сказал, что его требует сахиб, но он обозвал меня плохими словами.

— Дай-ка я сам взгляну на этого мерзавца. Тебе ведь ничего больше и не надо, верно? Надо лишь, чтобы я подтвердил, он это или не он, так?