Горец-грешник - Ханна Хауэлл

Прежде чем Морейн успела спросить его, что означают эти слова, Торманд поцеловал ее. Его язык уверенно, но осторожно коснулся ее языка, и это заставило Морейн забыть о своих страхах, о других женщинах, о роскошных постелях, созданных для любовных утех, и грешных родственниках Торманда. Огонь, который ненадолго угас в ней, разгорелся с новой силой. Она, как бы пробуя, коснулась своим языком его языка, тут же почувствовав, как у Торманда перехватило дыхание. Морейн поняла: ему хочется, чтобы она не только брала, но и отдавала. Подчиняясь его желанию, она почувствовала себя неожиданно смелой и уже через несколько минут, несмотря на полное отсутствие опыта, и в самом деле отдавала столько, сколько брала.

Торманд пытался контролировать свое необузданное желание. Он был уверен в том, что сжимает в объятиях девственницу, а значит, если сейчас он всецело поддастся страсти, пожаром полыхавшей в его теле, то может испугать и тем самым оттолкнуть Морейн. А этого ему хотелось меньше всего.

Когда она скользнула своими мягкими руками под его рубашку, Торманд застонал от охватившего его удовольствия. Если бы он стоял, то наверняка бы опустился на колени. Сорвав с себя рубашку, он отбросил ее в сторону. Сейчас его раздражала даже эта тонкая ткань, поскольку мешала ее ладоням свободно двигаться по его коже, заставляя Торманда испытывать сладкие муки. До самых пяток он ощущал силу ее робкой ласки.

Изголодавшийся по вкусу ее губ Торманд, продолжая целовать девушку, начал расшнуровывать ее платье. Он чувствовал, что если их тела тотчас не сольются в одно целое, он просто сойдет с ума. Предвкушение этого единения вызывало дрожь во всем его теле. С каждым соприкосновением их рук, с каждым поцелуем он становился другим, а весь его постельный опыт таял, словно серый туман.

Когда Торманд снял с нее платье и начал стаскивать сорочку, Морейн почувствовала, как робость охватывает ее, охлаждая желание. Девушка никогда не представала обнаженной перед мужчиной. Она вообще еще ни перед кем не представала нагой, разве что когда была еще совсем ребенком. Думая о тех красавицах, с которыми он делил свое ложе, Морейн считала, что никогда не сможет сравниться с ними. На ум ей тотчас стали приходить все те изъяны, которые она когда-либо замечала в своем теле. Она заставила себя вспомнить свои сны. Как приятно было ощущать соприкосновение их тел. И от этих мыслей стыдливость и неловкость медленно отступили. Касаясь его теплой кожи своими ладонями, она скоро перестала волноваться из-за того, что вот-вот окажется нагой перед этим потрясающе красивым мужчиной, мужчиной, у которого было так много женщин и который тем не менее сейчас хотел только ее. Неумело путаясь в пряжках и шнуровках, она старалась освободить Торманда от мешавшей им обоим одежды, чтобы увидеть и собственной разгоряченной кожей почувствовать его прекрасное сильное тело. Сняв с Морейн последние одежды, Торманд сел и совершенно не свойственными ему судорожными торопливыми движениями начал срывать с себя брюки. Сейчас ему не хотелось играть во флирт, не хотелось соблазнять, ступая по давно проторенному пути, сейчас он просто хотел как можно скорее оказаться обнаженным рядом с нагой и прекрасной Морейн. А научить ее находить удовольствие в таких играх он сможет позже.

Быстро раздеваясь, он не отрывал от Морейн взгляда. У нее была стройная фигурка с упругой девичьей грудью прекрасной формы и красивыми округлыми бедрами. Она была мягкой во всех местах, которые должны быть мягкими у девушки, ее нежно-розового цвета соски были приглашающе напряжены, безупречно чистая золотистого оттенка кожа была именно такой, какой он видел ее в своих снах. Между ее поразительно длинными прекрасной формы ногами было заостренное гнездышко темных завитков, указывающее путь в рай. Торманд едва удержался от того, чтобы не поднять ее ноги, закинуть их себе на плечи и не поцеловать это сладкое место, но он сдержался, поскольку знал, что она впервые вступала в интимные отношения с мужчиной и он должен двигаться медленно.

Он видел, с каким интересом она изучает его тело, и, уловив одобрение в ее взгляде, испытал прямо-таки мальчишескую гордость. Затем взгляд Морейн остановился на его застывшем во всей красе мужском естестве. Ее взгляд стал удивленным, даже несколько испуганным, внезапно лишившись теплоты и интереса. Не мешкая ни секунды, Торманд поцеловал ее и заключил в объятия. Всем своим телом он ощутил ее теплую нежную кожу, и это ощущение заставило его задрожать, словно неопытного юнца, это должно было встревожить его, но мысли ушли, уступив место наслаждению. Морейн негромко охнула от удовольствия, когда рука Торманда, скользнув по нежной шее, погладила ее грудь. Пока он не коснулся пальцем напряженного соска, она и представить не могла, что они могут жаждать ласки сильнее, чем уже жаждали, но теперь они, казалось, вот-вот взорвутся от желания, которое стало настолько глубоким и мощным, что Морейн пришлось прикусить губу, чтобы заглушить рвущийся наружу вскрик боли и удовольствия. Мгновение спустя он завладел второй ее грудью, поглаживая и мягко пощипывая сосок своими длинными умелыми пальцами и покрывая поцелуями тонкую бархатистую кожу.

Морейн изогнулась под его прикосновением, желая большего, но не зная, как попросить об этом, более того, она даже не осознавала, что такое это «большее». Затем он захватил ноющий, разбухший сосок во влажную теплоту своего рта, и она поняла, что ей необходимо.

Неконтролируемое, почти дикое желание охватило Морейн. Она старалась прильнуть к Торманду всем своим разгоряченным телом, пыталась слиться с ним, поглаживая своими жадными руками его спину и бедра. Его мужское начало, напряженное и горячее, все настойчивее касалось ее тайных складок, и вскоре она и там ощутила эту завораживающую сладкую истому. Неожиданно его рука скользнула вниз. Морейн вздрогнула, слегка шокированная таким глубоко интимным прикосновением, но ее шок быстро утонул в волнах восторга, пришедшего с его лаской. Когда умелые пальцы проникли внутрь, Морейн отбросила последние остатки уже никому не нужной стыдливости, поскольку все, что он делал, утоляло сжигающее ее желание. Торманд застонал, ощутив влажное тепло, окутавшее его палец, и понял, что не может больше терпеть. Каждый возглас удовольствия, издаваемый Морейн, каждое приглашающее движение ее распаленного страстью тела истончало его волю и возможность контролировать себя. Он понимал, что если сейчас же не овладеет ею, то легко прольет свое семя прямо на простыню, а этой неловкости ему хотелось избежать. Освободив руку из жаркого плена, он устроился между ее бедрами и начал осторожно входить в нее, стараясь двигаться осторожно и неторопливо, то есть так, как, по его разумению, ей того хотелось.