Она дана ему свыше - Энжи Вэс

Джек протяженно хмыкнул, взяв ее руку, и сказал:

— Я не нашел в нем ничего опасного. Миура обычный юноша, которому понравилась моя сестра. Их союз составил бы очень хорошую партию.

Мадлен, откинув край одеяла с его стороны, потянулась к рубцу. Она погладила его и подняла к нему голову.

— Болит?

— Нет. Теперь нет.

— Наверняка было жутко больно. Не представляю, как ты все это вытерпел.

Его губы изобразили задумчивую усмешку.

— Расскажи, каково это было — быть там, на войне.

Джек уставился в потолок с бесстрастным выражением лица.

— Тебе незачем это знать.

— Но я хочу знать, — настойчиво продолжала Мадлен. — Я хочу разделить с тобой те чувства, что ты испытывал тогда.

Джек закрыл глаза и тихо выдохнул через нос. Наверное, Мадлен зря попросила об этом. Она словно ковыряла его зажившую рану. Скорее всего, Джеку неприятно вспоминать то, что он видел. Тем более его изматывали ночные видения. Однако сейчас, глядя на его лицо, Мадлен могла поклясться, что оно стало более свежим и гладким. Почти исчезли мешки и даже синяки под глазами, взгляд стал более ясным.

— Тяжело, — вдруг заговорил Джек, не открывая глаз, — быть там. Перед глазами все еще стоят измученные от боли лица солдат, их перебинтованные раны, литрами истекающие кровью. Кому-то оторвало ногу, кому-то руку. Одни навзрыд молят, чтобы это скорее прекратилось, другие умоляют передать слова или записки своим родным. Ты начинаешь понимать, что абсолютно бесполезен что-либо сделать для них, ты не в состоянии облегчить им боль, хотя неимоверно хочешь помочь всем враз. Только смотришь в их потерянные глаза и обещаешь, что все будет хорошо. И павшие… — Тяжело сглотнув, его кадык дрогнул. — Единственное, что ты действительно можешь, так это отправить их матерям и женам скорбную весть. Но ты заранее знаешь, что никакие слова не смогут избавить их от терзающей потери, утраты родного человека.

Сердце Мадлен сжалось в прискорбии. Ее глаза наполнились слезами, но она не позволила им политься. Если Джек увидит хотя бы намек на жалостливые чувства, он никогда больше ничем не поделится с ней. А Мадлен всей душой хотела, чтобы он был открыт с ней, чтобы он доверял ей все, что его гложет или беспокоит. Она желала стать его утешением, стать тем человеком, с которым Джек мог бы говорить о чем угодно и посвящать во все аспекты его жизни. Мадлен была бы для него райским прохладным оазисом, в котором он прятался бы от солнечного пекла.

Джек открыл к ней печальные очи, но, благо, ее глаза уже были сухими.

— Вот, почему я не хочу ни во что верить, Мадлен. Во мне уже давно перегорела эта способность.

Мадлен провела рукой по его щеке и тихо сказала:

— Ты просто запутался. Боишься поверить и провалиться в пучину боли.

Джек взглянул на слабо горящую свечу, а Мадлен продолжала:

— Но она не застигнет тебя, если ты обретешь Бога. Всякое отчаяние и страх отступят от тебя, поверь мне, я знаю.

Он перевернулся к ней на бок, пододвинувшись вплотную.

— Они отступят, только если ты будешь рядом.

Его слова высекли на ее лице безмятежную улыбку. Они соприкоснулись лбами. Мадлен мечтала провести с ним вот так всю жизнь, чтобы его руки никогда не отпускали ее, приводя сердечный ритм в оглушительное биение.

— Я люблю тебя, — выпалила Мадлен.

Джек со всем вниманием вглядывался в ее лицо. Карие глаза, в которых она тонула день ото дня, не отрывались от нее.

— И я тебя люблю, — с теплотой произнес он и поцеловал ее.

Мадлен не поверила ушам. Он сказал, что любит ее! Любит! Она оказалась на пике счастья. Мадлен целовала его со всей лаской, как никогда прежде. Нет, она совсем сошла с ума.

Она лежала в постели с полуголым мужчиной в нижнем белье и целовалась с ним, преспокойно позволяя его рукам бродить по ее телу! Раньше Мадлен и помыслить не могла о подобной распутности и греховности. Она забила бы себя камнями, но не позволила бы себе превратиться в падшую женщину. Так и было бы, если бы Мадлен не влюбилась. Она ни с кем и никогда не легла бы в кровать, только с Джеком, с мужчиной, которого выбрало ее сердце.

— Правда любишь? — спросила она.

Он прищурил глаза, возвел вверх и с ноткой иронии ответил:

— Я точно не уверен, но подозреваю, что да.

Мадлен рассмеялась, у нее выступили слезы от счастья. Она положила голову ему на грудь, Джек приобнял ее свободной рукой. Но Мадлен не могла спокойно отдаться этому сладкому мгновению. Ее невольно захватывали тревожные мысли, связанные с их будущим.

— Выходи за меня, — внезапно выбросил Джек.

Мадлен, опешив, подняла голову. Она правильно его поняла?

— Выходи за меня замуж, — повторил он, будто прочел ее мысли.

Сердце застучало, а в голове все перепуталось от переполняющих ее противоречивых чувств. Мадлен мечтала ответить четкое «да», но умом понимала, что сможет ответить только одно.

— Нет. Ты же знаешь, что я не могу… что мы не можем пожениться. — Она снова прилегла к нему.

Джек с возмущением высказался:

— Мне плевать на мнение света и его отношение к нашему союзу.

— Мне тоже. — Мадлен хотелось заплакать, но уже от грусти. — Но ты ведь сам знаешь, что дело не только в нас. В Миранде. Мы не можем эгоистично пренебречь ее судьбой в угоду себе.

Джек ничего не ответил, он понимал, что она права. Мадлен ни за что не почувствует себя в полной мере счастливой, видя страдания Миранды. Она должна быть счастлива и получить то, что по праву заслуживает. Это Мадлен не имела никакого права быть с Джеком. Даже лежать с ним, обнимаясь в постели, было сверх возможного. Все это не более, чем сон, которому не дано сбыться, и когда взойдет солнце, они оба проснуться в реальности.

— Как ты думаешь, Миранде нравится Миура? — спросила Мадлен.

— Если бы он ей не нравился, — Джек погладил ее плечо, — она бы не стала проводить время в его обществе. Я бы даже осмелился предположить, что дело может кончится свадьбой. Если так будет, то скорее бы это случилось.

Мэд в непонимании нахмурилась.

— Почему ты так спешишь выдать ее замуж?

— Чем скорее она выйдет замуж, тем лучше для нас с тобой. Тогда нам ничто не помешает быть вместе.

— Но свет…

— Плевать! — зло прервал Джек. — Я не для того прошел через