Департамент «Х». Кибер-террор - Сергей Самаров

– Тогда не стреляй, – предложил капитан Альварес.

Через пару минут Валеев сам вышел на связь.

– «Первый», я – «Батыр». Пилоты ситуацию поняли, хотя объясняться пришлось на пальцах. Мало того, что я слишком плохо владею испанским, в кабине еще и шум адский. Они спрашивают, где находится «ведро». Хотят по нему ориентироваться.

– От вас на пол-одиннадцатого. Дистанция около восьмисот метров, чуть поменьше. Пока его и не увидите. Подлетит ближе, тогда найдут.

– Туда лететь?

– Метров на сто можно сблизиться. Даже на двести, но в этом случае ты теряешь острый угол. Смотри в прицел. Строго на половину одиннадцатого. Восемьсот метров. Твой тепловизор должен их выхватить. Аккумуляторы свежие.

– Пару минут. Мне люк приготовят…

Люк Валееву готовили добрых семь-восемь минут. Наконец, он прорезался в эфире.

– Нормально. Нашел группу. Для моей винтовки дистанция идеальная. С таким прицелом я могу отстреливать им пуговицы. Хотя у них вся одежда на «липучках»…

– Стрелять с восьмисот метров? – удивился и не поверил капитан Альварес. – Я, кстати, занял удобную позицию. Пусть хоть бегом в мою сторону… Им никак не миновать склона. Растянутся вдоль отрога, прямо передо мной. Иначе здесь не пройти. Буду стрелять, как в тире.

– Я – поехал, – доложил Бахтияр.

Через две секунды прозвучал выстрел. Это был совсем не такой выстрел, как из «Винтореза». Наушники передавали звук напрямую в ухо, и впечатление у всех складывалось такое, словно им били по ушам. Валеев стрелял без глушителя.

– И как, удачно? – спросил Хулио Сезар.

– Ничего не вижу, – кашляя, отозвался снайпер. – Нужно было очки взять и респиратор. Пороховые газы из затвора бьют прямо в лицо. Спрошу у пилотов; у них, я видел, вертолеты заправляют в таких масках…

Через пару минут майор сообщил:

– Бортмеханик расщедрился. Подарил до конца полета. У него эта маска в единственном экземпляре. Но мне пока и ее хватит. Сейчас проморгаюсь, слезы вытру и посмотрю…

– «Ведро» показывает, что ты завалил, кажется, троих. Остальные рассеялись и только потом залегли. Не понимают, откуда и из чего стреляют с такой убойной силой.

– Доверяй, но проверяй. Я проверю… Ищу их. Вот. Ага… Троих действительно уложил. Осталось одиннадцать человек. Но теперь придется стрелять по одному. Парни попались ушлые, рассыпались, как горох. Но они-то должны знать свою родную «дальнобойку»…

– Кстати, если ты и дальше планируешь служить с нами вместе, – вмешался в разговор Лукошкин, – то предупреждай перед выстрелом, чтобы мы на несколько секунд «подснежники» отключали. Иначе на инвалидность пойдем…

– Готовьте уши, – ответил Валеев.

Лукошкин снизу не видел вертолет, скрытый кроной сельвы. Но звук выстрела даже без «подснежника» был таким сильным, что, казалось, Бахтияр вел огонь из артиллерийского орудия.

– Готовьте уши, – повторил майор Валеев. – Буду стрелять три раза подряд. Цели лежат удобно. С долгим прицеливанием я их просто растеряю.

Сверху опять послышались выстрелы – несмотря на то, что расстояние до вертолета было значительным.

– Они побежали, – сказал Кирпичников, первым включивший свою радиостанцию. – Бегут веером. Восемь человек. «Батыр» у нас не любит попусту патроны тратить. Доставай их. Хоть по одному доставай…

Группа капитана Альвареса в бой вступить все же смогла, хотя назвать это боем было трудно – скорее, добиванием остатков группы американского спецназа. На коммандос вышло трое американцев. Это все, что осталось от полного взвода спецназа ЦРУ, наверно, имевшего неплохую боевую подготовку, которая могла бы помочь в действиях против одних только венесуэльцев, но все же недостаточную, чтобы противостоять российскому спецназу. Успех в современных боевых действиях часто приходит к тому, кто имеет не только физическое и тактическое преимущество, но и лучше оснащен технически. Конечно, изначально американские спецназовцы надеялись на свое значительное преимущество. Но как только лишились своего «беспилотника» и глаз змеи-робота, оказались бессильными. К другой войне они были не готовы. В принципе, то же самое происходило в Ираке, то же самое происходит с натовскими войсками в Афганистане. При техническом преимуществе они имели и имеют превосходство, а когда его не успели обеспечить, все становилось с ног на голову.

К тому же сработала тактика первого удара. Тот, кто нападает первым, получает значительное преимущество и, в конце концов, уничтожает соперника.

Венесуэльским коммандос тоже хотелось пострелять. Чтобы никому не было обидно, Лукошкин отошел в тень. Начали по команде Альвареса, но все одновременно. И три последних участника засады за секунды были буквально изрешечены пулями. Боевая часть операции удачно закончилась, о чем капитан Альварес сразу доложил Кирпичникову, а тот, в свою очередь, – генерал-лейтенанту Апраксину. В принципе, этот доклад был только промежуточным; тем не менее Кирпичников, обычно не большой любитель общаться с начальством, мог бы и отложить разговор до того, как будет проведена зачистка территории. Но взяться за трубку спутникового телефона подполковника заставила надежда на то, что генералу известно что-то о жене и брате. Мало ли… Если что-то случилось, обязательно станут разыскивать самого подполковника. А где разыскивать? Естественно, на службе. И генералу доложат.

– Слушаю тебя, Владимир Алексеевич. Докладывай, – сразу ответил Апраксин.

– Телефон, товарищ генерал, на контроле прослушивания?

– Пять секунд, проверю… Да, на контроле. Можешь говорить свободно.

– У нас завершена боевая часть операции. Боевая часть первого этапа. Группа американского спецназа частично уничтожена, частично захвачена во главе с командиром в плен. Взят один из инженеров, работающих со змеей-роботом. Часть оборудования управления роботами уничтожена взрывом, часть, состоящая из носителей информации, захвачена. У нас также чертежи управляющей аппаратуры и три законсервированных робота.

– Хорошо. Сейчас что намереваетесь делать?

– Зачищаем сопредельную территорию Колумбии, где происходило дело, и будем имитировать обстановку боя на венесуэльской территории. Это во избежание международного скандала. Всех пленников отправляем на допрос в спецслужбы Венесуэлы. По результатам допросов будем планировать второй этап операции – если, конечно, он понадобится, поскольку одни только свидетельские показания уже могут пролить свет на американскую провокацию и прекратить инсинуации, связанные с торговлей оружием в Венесуэле. Но, в любом случае, необходимо будет найти ту группу колумбийских повстанцев, которым американцы поставили «Стингеры», и предупредить их о намеченном ракетном обстреле их позиций. Это развяжет повстанцам языки, и они будут с нами сотрудничать.

– Ну что, наверное, тебя можно поздравить…

– С чем?

Конечно, Кирпичников понимал, что поздравляет его генерал-лейтенант Апраксин с успешным выполнением задания. Но где-то в глубине души теплилась надежда, что поздравления как-то коснутся другого вопроса, такого важного сейчас для Владимира Алексеевича.

– Задание выполнено на «отлично». Даже результаты первого этапа значительно усилят позиции «Рособоронэкспорта». В правительстве это оценят.

– Товарищ генерал, – внезапно для самого себя решился подполковник. Обычно он никогда не совмещал служебные отношения с личными, но в этот раз отбросил сомнения. – У меня к вам большая просьба… личного порядка. Разрешите?

– Говори.

– Я никак не могу дозвониться ни домой, ни брату в деревню. Домой к нему тоже, кстати, не могу. У жены возможны осложнения в связи с убийством священника. Помните?

– Да, я помню эти обстоятельства. А как твоя жена к этому причастна?

Владимир Алексеевич хотел было разоткровенничаться, но вовремя себя удержал.

– Эти люди, что ищут документы покойного отца Викентия, подозревали, что документы хранятся у моего брата. Перед моим отъездом Виктор несколько раз наведывался ко мне домой. И они, кажется, подозревают, что он передал документы или мне, или жене…

– А он не передал? – напрямую спросил Апраксин, и уже по тону вопроса Владимир Алексеевич понял, что он не зря поскромничал со своими откровениями.

– Мне не передавал. Надеюсь, что и жене тоже. И вообще я не думаю, что священник использовал брата в качестве сейфа. Они слишком поверхностно знакомы.

– Время знакомства в этом случае не является определяющим. Если они были близки по духу, то…

– А кто знает, что у человека в душе? – возразил Кирпичников. – Беседы о восприятии существующего в государстве порядка не могут быть определяющими моментами. Определяющими могут быть только действия. А в действиях мой брат был пассивным человеком. У него только одна страсть – рыбалка. Потому он в этой деревне и поселился.

– Понятно, – Виктор Евгеньевич вздохнул, словно груз с плеч сбросил. – И что от меня требуется? Хочешь, чтобы я к тебе домой съездил?