Молодые, способные - Скарлетт Томас

– Попробуй. Это супер.

– Но ведь от этого ничего не изменится.

– А что должно измениться?

– Мир.

– Мир? – Энн смеется. – Ты хочешь изменить мир? Как?

– Перевернуть все вверх дном! Заставить людей понять... Что ты смеешься?

– Мир изменить нельзя. Им невозможно управлять.

– Наоборот! Особенно сейчас.

– Сейчас? А почему не раньше?

– Потому что есть компы. Ты же знаешь, на что они способны.

Энн хмурится.

– Знаю, но...

– Что «но»?

– Сначала – сбой в работе компьютеров, потом – в работе всей компании...

– «Гвоздь и подкова», ага, – кивает Пол. – Выкинешь к чертям гвоздь и...

– В детстве я любила этот стишок. Как там?.. Вспомнила: «Не было гвоздя – подкова пропала. Не было подковы – лошадь захромала. Лошадь захромала – командир убит. Конница разбита – армия бежит. Враг ворвался в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя»[63]. Что-то в этом роде.

– Значит, ты меня понимаешь.

– Пол, еще никому не случалось выиграть битву, сломав подкову. Эти стихи – метафора того, что могло случиться, если бы победа в бою зависела от одной конкретной лошади. Но если то же самое случилось с любой другой лошадью, это еще не значит, что битва проиграна.

– Может, я пытаюсь найти тот самый гвоздь. Или ту самую лошадь.

– «КрохаБогатей»? Думаешь, эта лошадь – банки? Пол влюблен в эту девчонку. Она мыслит, точно

как он.

– Ага, – кивает Пол.

– Стало быть, ты действительно хочешь изменить мир?

– Конечно, – он улыбается.

– Думаешь, другие этого хотят? – спрашивает она.

– Что?

– Нормальные люди. Твоя мать, друзья и остальные. Думаешь, они хотят, чтобы мир изменился?

– Они... не знаю, – признается Пол. – Наверное, нет.

Энн корчит гримасу.

– Им промыли мозги, – сообщает она жутковатым голосом из кинотрейлера.

Оба смеются.

– Вот именно, – кивает Пол. – Они хотят только скупать барахло. И развлекаться.

– Правильно, – подхватывает Энн. – Чтобы их развлекали.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

– Так может, пусть себе смотрят телевизоры, играют на компьютере и ходят по магазинам?

– Жизнь этим не исчерпывается. В ней еще кое-что есть, помимо капитализма.

– Кто сказал?

– Ты же понимаешь, что это правда, – говорит Пол. – Признайся.

– Да, но если все эти люди другого мнения, кто будет их переубеждать?

– Видимо, такие, как я.

– Как? Силой? – уточняет Энн.

– Ни в коем случае. Просвещая их. Или шокируя. Дикими выходками.

– Значит, вырядишься кроликом, и народ оторвется от экранов?

– Не все так просто, ты же понимаешь.

– На людей можно повлиять только развлечениями.

– Как это? – спрашивает Пол.

Судя по виду, Энн собирается высказать некую глубокую мысль.

Вдруг выражение ее лица меняется.

– Развлекать их. Писать для них хорошие игры. Хорошие книги. Снимать хорошие фильмы.

– Зачем? – спрашивает он.

– Потому, что и жизнь тогда станет хорошей. Кому охота жить в эпоху революций? Нам повезло родиться в век роскоши и богатства, «пуховой» туалетной бумаги, шоколадных крендельков и «Макдоналдсов» на каждом углу. Людям и в голову не приходит, что, может быть, «Макдоналдс» – не олицетворение зла и капитализма, правящего миром, а просто возможность быстро и с комфортом перекусить. Поэтому их так много повсюду. Наверное, власть потребителей важнее просто власти народа. А может, это теперь одно и то же.

– И ты веришь в эту чушь? – удивляется Пол. Она пожимает плечами:

– Может быть.

– Для человека, которому на все наплевать, ты слишком много думаешь, – замечает Пол.

– Пожалуй, – улыбается она.

– А если серьезно? – продолжает он. – Что ты хотела сказать насчет игр, книг и остального?

– То, что сказала.

– Ты ведь сначала хотела что-то другое сказать?

– Нет.

– Неправда.

– Какая тебе разница? – спрашивает Энн. Пол придвигается ближе.

– Слушай, Энн, я сейчас говорю с тобой абсолютно откровенно. Я не шучу и не играю, как с другими. Ты – первая, с кем мне хочется быть честным. Хочешь – верь, хочешь – нет, но мне твое мнение небезразлично.

– Небезразлично?

– Чему тут удивляться?

– До моего мнения никому дела нет.

– Мне – есть.

– А почему? Почему я?

– Ты умная. И...

– И что?

– Ничего, – отвечает Пол. – Неважно.

– Ладно, тогда рассказывай, – просит Энн. – Ты участвуешь в маршах протеста и всем таком?

– Черта с два! Нет, – смеется он.

– Почему?

– Этим ничего не добьешься.

– Значит, только через компьютер?

– Ну да. Взламываю системы и вредительством занимаюсь.

– Потому что хочешь спасти мир? Или потому что тебе это нравится?

– Совсем честно? И то, и другое.

– Ага! Так я и знала.

– Что?

– Вся эта политическая чепуха для тебя – только развлечение. Я выиграла.

– Это игра такая?

– Уже игра.

– Тогда ответь: а твоя игра – просто игра? Она улыбается.

– Думаю, ты уже знаешь ответ.

– Ты ведь только притворяешься равнодушной, правда? – спрашивает он.

– Может, да. Может, и нет. Я просто живу, как считаю разумным.

Пол что-то отвинчивает в моторе.

– А теперь что будешь делать? – спрашивает он. – У тебя же друзья есть.

Она пожимает плечами:

– Пока не знаю.

– А почему у тебя раньше не было друзей?

– Мне и без них было неплохо.

– Ты уверена, что поэтому?

– Я предпочитаю одиночество. – Пауза. – Это не так... больно.

– Понятно. – Он смотрит на нее. – Кажется, теперь я понял.

– Что понял?

– Что тобой движет.

– Зачем тебе?

– Затем, что я тебя люблю.

Почти десять минут Энн молчит. Она растеряна.

– Энн, – наконец окликает Пол.

– Что?

– Ты мне что-нибудь скажешь?

– Я...

– Ты меня не любишь – я правильно понял? Взгляд у нее по-прежнему отсутствующий, будто

она не поняла вопроса.

Пол уже готов пожалеть о своих словах. Но, видите ли, обстановка язык развязала. Трупы в мансардах, планы побега, а потом разговоры о самом важном с единственным человеком, который тебе понастоящему дорог, – поневоле захочешь быть честным. Завтра будет некогда. Полу невыносимо думать, что они все утонут, а он так и не скажет Энн, как к ней относится.

– Почему ты меня любишь? – вдруг спрашивает она.

– Почему?

– Да, почему?

– Потому, что ты умная, и веселая, и проницательная, и милая, и...

– Но я ни в чем с тобой не соглашаюсь, – напоминает она.

– По-моему, у нас больше общего, чем кажется.

– Хм... Может быть. Но мы же едва знакомы.

– Я знаю, что ты любишь клубничный молочный коктейль.

– Для начала неплохо. Но кола все-таки лучше.

– Еще я знаю, что в глубине души ты очень ранима и впечатлительна.

– Правда?

– Ага. Тебя многое волнует. Поэтому ты ничего не делаешь.

– Думаешь, поэтому?

– Именно. Иначе постоянно бы разочаровывалась. Ты все принимаешь слишком близко к сердцу.

Она внимательно изучает свои колени.

– Может быть.

– Я не прошу тебя стать другой, – говорит Пол.

– А я думала, как раз это и случится.

– Нет. Я люблю тебя такой, какая ты есть.

– Поскольку меняться я не собираюсь, это, наверное, здорово.

– И что?

– Поцелуй меня, – просит она.

– Прямо сейчас?

– Да, сейчас.

Глава 37

Энн просыпается часов в семь. Рядом лежит Пол.

– Ложись спать, – бормочет он, когда она садится.

– Тс-с! – шепчет она. – Извини, что потревожила.

За последние десять лет Энн ни разу не просыпалась в такую рань. Холодно, в окно барабанит дождь. Энн прижимается к Полу, глядя, как дождевые капли ударяются об стекло и текут по нему струйками. Иногда резко посвистывает ветер, и дождевых капель на стекле прибавляется.

Сегодня 9 сентября 1999 года. Энн уже не девственница.

– Не могу поверить, что лишилась девственности в доме, где в мансарде лежит труп, – говорит она.

– Ты же говорила, что хочешь с нею расстаться в стиле Джерри Спрингера, – бормочет Пол.

– Так и вышло, да?

– Знаешь, а меня мертвец больше не тревожит, – признается Пол.

– И меня, – соглашается Энн. – Все равно что экзотичную зверюшку завести.

– Слышали бы остальные. – Пол сонно смеется.

– М-да. Труп разлагается. Жаль, что остаться здесь нельзя.

– Еще неизвестно... – задумчиво произносит Пол. – Ну, если бы труп исчез.

– Все хотят домой, нет?

– Эмили жаждет исцеления.

– Ей кажется, – Энн зевает. – Когда отплываем?

– Мотор работает.

– И что?

– Значит, когда все встанут. И кончится дождь.

К полудню все собираются на вершине скалы. Лодка надута – Брин разыскал в мансарде насос. Мотор исправен. Пол продемонстрировал всем, как мотор работает, и был награжден хором похвал.

Небо по-прежнему серое, дождь сменился изморосью.

– Вот так. – Пол глушит мотор. – Кого отправляем?

Уже ясно, что надутая лодка вместит только двоих.

– Напомни, что мы решили, – просит Энн. Пол усмехается: