Тайландский детектив - Ирина Баздырева

— У тебя еще есть время собраться. Я помогу, — в углах его губ залегли горькие складки. — Вы ведь не уедете без нее? — повернулся он к Зое.

Та покачала головой. Она не узнавала его. Прежнего Вонга не было. Черты стали мягче и выразительнее, взгляд живой, горячий. Он был полностью поглощен Катей и Зоя чувствовала, что лишняя здесь.

— Где твоя сумка? — спросил Вонг.

Катя очнулась.

— Я… я не хочу уезжать от тебя… не могу… сейчас не могу, — жалобно всхлипнула она.

Вонга словно отпустило, он расслабился и уткнулся лицом в ее колени.

— Господи! — прошептала Зоя. — Потрясающе… — и тут же спохватившись, поднялась. — Пожалуй, мне пора, — но обернулась на пороге, сказав Вонгу: — Берегите ее. Она у нас малахольная, — после чего тихонько прикрыла за собой дверь.

Отложив с колен документы на тумбочку, Катя, избегая его пристального взгляда, отвела у Вонга полы пиджака и увидев под ними разодранную рубаху, удивленно подняла на него глаза.

— Что с тобой случилось? Ты выбивал мой билет и разрешение на выезд с боем и дракой?

— Женщина! Разве ты не помнишь, как ночью разъяренной тигрицей накинулась на меня, сорвав ее с меня и напугав так, что я был просто вынужден уступить тебе…

Он засмеялся, что-то прошептав по тайски. Эта ночь превратила Вонга из голодного, грубого солдата в нежного любовника.

— Все же нам придется собрать твои вещи, — Вонг сел рядом с ней на кровать и обняв, поцеловал в макушку.

— Зачем?

— Затем, что мы переезжаем ко мне в отель. Нельзя оскорблять г-на Т., злоупотребляя его гостеприимством. Как мы объясним то, что совсем не будем показываться из спальни?

Катя потянулась и сбросила с себя скомканную простыню. Тело еще ныло, утомленное любовью. Вонга рядом не было. Опущенные бамбуковые жалюзи не пропускали уличного света, и она понятия не имела день сейчас или ночь и сколько прошло времени с тех пор, как они переступили порог этого номера. Катя сложила ладони на впалом животе. Почему они так долго сдерживали себя? Теперь-то ей казалось, что она давно знала о своей любви к Вогшу. А он? Знал ли он, что их отношения повернутся таким образом. Он всегда так ровно держался с ней… Зато этой беспутной ночью, или все-таки это был день, она по-новому ощущала себя в его руках. Она тоже изменилась.

За стеной что-то звякнуло, зашумело, завсхлипывало. Приподнявшись, Катя потянула к себе разодранную рубаху Вонга, встала и, запахнувшись в нее, огляделась.

Вчера она даже не успела осмотреться. Едва войдя сюда, Вонг… Катя вспыхнула, вспомнив, что делалось в маленькой прихожей снятого им номера. Уже потом, они обнаружили, что дверь едва прикрыта. В ее ушах все еще стояли его резкие вскрики, и по коже пробежали мурашки. Она отодвинула дверь, затянутую рисовой бумагой и через небольшую гостиную, прошла в маленькую кухоньку.

Вонг босой, в шортах стоял у плиты, жаря яичницу. Из всхлипывающей кофеварки цедился в кофейник черный кофе. Заметив ее, он улыбнулся и провел ладонью по жестким волосам. Его взгляд прошелся по ней.

— Выспалась? Чего ты хочешь: кофе или чай? Может, что-нибудь холодное? В холодильнике есть сок, — говорил он, приближаясь к ней.

Катя засмеялась тому, как откровенно он заговаривал ее, чтобы подобраться поближе и сама пошла к нему в руки, обняв и гладя гладкую смуглую кожу его плеч. Он шумно вздохнул, прижимаясь лицом к ее шее, зарываясь в ее волосы.

— Кофе… — пробормотала Катя. — Который, час?

Она улыбалась, уже зная, чем закончится их завтрак.

— Что? — глухо спросил Вонг, проведя губами по ее шее и плечу. — А… девять вечера. Может, попьем кофе попозже?

Вот как: значит это не завтрак, а ужин и день Зоиного отъезда еще не подошел к концу. Чудесно!

— Сколько у нас времени? — спросила она, отводя от себя руки Вонга, и снова запахивая рубаху.

— Всего ничего, — он отошел, чтобы снять с плиты подгоревшую яичницу и выключить перекипевший кофе.

— Придется идти в кафе, — потрогал он ножом безнадежно испорченную яичницу.

— Тогда я в ванну, — быстро ретировалась Катя видя, что Вонг близок к тому, чтобы вообще ни куда не выходить. Он сам ей сказал, что будь его воля, он продержал бы Катю в любовном плену все, оставшиеся ей в Таиланде, дни.

Из зеркала в ванной на Катю глядела незнакомая женщина с разметавшимися по плечам волосами, потемневшими глазами, набухшими, чувственными губами и горящими щеками. У нее был вид чувственной, не сомневающейся в силе своих чар, ведьмы. Что он с ней сделал и что она вообще знает о мужчине, которого любит?

Стоя под душем, она думала о нем. Он изменился, помолодел, удивляя ее мальчишеским озорством. В нем оказалась неисчерпаемая нежность. Хотелось все время быть рядом с ним и ее сильно влекло к нему. Она открывала мир чувственности, где каждое их прикосновение друг к другу имело свой смысл, говорило языком их тел, взглядов, движений, понятным только им, когда не нужны были слова. Она даже знала о чем он думает когда молчит просто лежа рядом.

Его литое бронзовое тело с каменными мышцами, жестокой хваткой и точными резкими движениями, теряло всю свою безжалостность перед женской мягкостью и хрупкостью, отступая перед ее стыдливостью, страшась ее робости. Белесые шрамы покрывавшие его спину грудь и плечи, вызывали в ней слезы, а рубец от ремня пересекавший ее живот заставлял его задыхаться от ужаса, что все могло быть иначе, опоздай он там, в джунглях, хоть на минуту. Тогда он с тихой нежностью, едва касаясь губами долго целовал его. У Кати было ощущение, что он заполнил собой все, был везде, вокруг нее, в ней… Он прижимался лицом к ее животу, он не отрывал рта от ее груди, обнимал, прижимая к себе, долго не отпуская…

Вытирая волосы полотенцем, Катя вошла в спальню, где у кровати валялась ее дорожная сумка, собранная впопыхах и улыбнулась, вспомнив растерянное лицо, ничего не понимающего г-на Т. и мудрую улыбку г-на N, взглядом пообещавшего ей, все уладить. Он и г-н Т. уехали провожать Зою в аэропорт, а они с Вонгом, поймали такси и примчались сюда. Тайцам не свойственно проявлять свои чувства в публичных местах, чтобы никого не оскорбить своим поведением и Вонг, сев с ней в такси на заднее сиденье, довольствовался тем, что стиснул рукой ее колено.

Сейчас он в джинсах, с футболкой, перекинутой через плечо, застегивал на запястье часы. Разложив на кровати черное шелковое платье с желтыми орхидеями в котором, она это твердо решила, окончит свои дни, Катя принялась расчесывать влажные волосы. Она физически ощущала на себе взгляды Вонга и намерено не смотрела на него. Хлопнув сложенной футболкой по ладони, Вонг уселся на кровати, явно ожидая чего-то. Чего именно, Катя поняла, когда взялась за платье, чтобы уйти в ванну и там переодеться. Он прижал ладонью к кровати гладкий скользящий шелк, не давая ей взять его. Катя с недоумением взглянула на него и все, поняв, скинула рубашку.

Наконец буря бушевавшая минуту назад, утихла. Они приходили в себя под бешеный стук сердец с трудом переводя дыхание. Вонг чуть отстранился от нее, и бережно отведя от лица влажную прядь, коснулся пальцами ее губ.

— Я тебя совсем замучил, светлоголовая…

Катя тихо засмеялась: еще не известно кто кого замучил.

Они не спеша шли по ночной улице. Относительная прохлада позднего вечера приятно окутывала, обожженные беспощадным солнцем, плечи. Они молчали, не мешая друг другу. Каждый знал, что именно он является предметом мыслей и причиной переживания другого и того важного, что происходило сейчас между ними. Оба молча наслаждались своим счастьем.

Ночной Бангкок не спал и был, пожалуй, оживленнее, чем в дневные часы. Вовсю работал ночной рынок. Создавалось впечатление, что люди только и ждали наступления ночной прохлады, чтобы отдохнуть от палящего солнца. Уличные кафе были заполнены, и сидящие за столиками, не собирались скоро покидать их, ведя неспешные разговоры и шумно веселясь. До них доносились ароматы острой, пряной еды. На каждом углу звучала музыка. Возле, подцвеченных бьющих вверх разноцветных струй фонтана, самозабвенно целовалась какая-то парочка, игнорируя все приличия.

Вонг положил руку на Катину талию, с чувством провел ладонью по ее бедру. В кармане его джинсов, неожиданно запиликал сотовый.

— Я на минутку… извини, — достав сотовый, он отошел, а Катя отвернулась к фруктовому прилавку, стоящему в самом начале торгового ряда забитому горами разнообразных фруктов, и принялась перебирать крупные сочные персики. Она подумала, что беспечно оставила свой сотовый в номере.

К ней подошла маленькая седая торговка и что-то залопотала, часто кланяясь, показывая то на персики, то на Катю.

— Сори, ай доунт спик таи, — натянуто улыбаясь, Катя беспомощно обернулась к Вонгу. Вместе с сотовым она оставила в номере сумочку с деньгами.