Исчезнувший - Джеффри Дивер

— Вижу, вы вспотели… — Он поднес огонь к лицу Райма. — Огонь… Разве это не прекрасно? В иллюзионизме это, вероятно, самая захватывающая вещь. Огонь идеально подходит для отвлечения. Все смотрят на огонь и не сводят с него глаз. Другой рукой я могу делать что угодно, и вы не обратите на это никакого внимания. Например… — В его руке появилась бутылка скотча Райма. Сделав глоток, убийца поднес к своим губам пылающий палец. При этом он пристально смотрел на жертву. Потом улыбнулся, отвернул голову в сторону и выдохнул пылающую смесь к потолку, чуть отступив назад, когда стрела огня исчезла в темноте.

Райм метнул взгляд в угол.

— Вспомнили о детекторе дыма? — засмеялся Кудесник. — Об этом я уже позаботился. Там нет батарейки. — Выдохнув к потолку еще одну струю огня, он поставил бутылку.

В руке у него внезапно очутился белый носовой платок, и Кудесник помахал им перед носом Райма. В глаза и нос криминалисту ударило резким запахом бензина. Свернув носовой платок в трубочку, Кудесник распахнул верхнюю часть пижамы Райма и обмотал получившийся жгут вокруг его шеи.

Подойдя к двери, убийца неслышно отодвинул засов, открыл дверь и выглянул наружу.

Помимо вони бензина, Райм чувствовал еще какой-то запах. Что бы это могло быть? Густой, отдающий дымом аромат… А, это виски. Очевидно, убийца оставил бутылку открытой.

Этот аромат вскоре перебил запах бензина. Он распространился повсюду, он заполонил собой все. И тут Райм с ужасом осознал, что делает Кудесник. Он лил виски на пол, протягивая дорожку от двери до кровати. Проделав эту операцию, Кудесник щелкнул пальцами, и из его руки прямо в лужицу жидкости вылетел белый огненный шар.

Жидкость вспыхнула, по полу заплясали голубоватые языки пламени. Вскоре огонь перекинулся на картонную коробку и стопку журналов на полу возле кровати. Загорелось и плетеное кресло.

Вскоре огонь вскарабкается вверх по кровати и начнет пожирать тело Райма, чего он не почувствует, затем лицо и голову, и это он почувствует очень сильно. Райм повернулся к Кудеснику, но тот уже исчез, дверь была закрыта. Дым жег глаза, затруднял дыхание. Пламя подбиралось все ближе, сжигая коробки и книги, расплавляя компакт-диски.

Менее чем через минуту голубые и желтые языки пламени уже начали лизать одеяло в ногах у Райма.

Глава 26

Какой-то бдительный полицейский шагнул в один из вест-сайдских проулков — то ли заслышав подозрительный звук, то ли завидев незапертую дверь. Пятнадцать секунд спустя оттуда появился совсем другой человек — легкомысленный мужчина в бейсбольной кепке, в легком красно-коричневом свитере и облегающих джинсах.

Выйдя из роли патрульного Ларри Бурке, Мальэрик направился вдоль Бродвея. Судя по выражению его лица, по тем кокетливым взглядам, которые он бросал по сторонам, Кудесник явно вышел на охоту. Сейчас он зайдет в какой-нибудь вест-сайдский бар и сбросит там напряжение.

Остановившись возле полуподвального коктейль-бара, убийца заглянул внутрь и решил, что это место вполне для него подходит. Можно переждать здесь, пока не придет время ненадолго вернуться к Линкольну Райму и посмотреть, какой ущерб причинил пожар.

Найдя в дальнем конце бара, возле кухни, свободный табурет, Мальэрик заказал порцию спрайта и сандвич с индейкой, после чего огляделся. Игровые автоматы с характерными для них электронными звуками, темнота и табачный дым, запах пота, духов и дезинфекции, пьяный смех и гул бессмысленных разговоров. Все это вернуло Мальэрика в мир его юности, в город, построенный на песке.

Лас-Вегас — это зеркало, окруженное сверкающими огнями; можно смотреть в него часами, но не увидеть ничего, кроме самого себя — со всеми своими оспинками и морщинами, со всем своим тщеславием и неуверенностью. Это пыльное, суровое место, где веселые огни гаснут в одном-двух кварталах от центра, не проникая в другие районы города — к трейлерам, покосившимся бунгало, эфемерным стриптиз-барам, ломбардам, торгующим обручальными кольцами, свадебными костюмами, протезами для рук — всем, что только можно превратить в горстку мелочи.

И повсюду пыльная, бесконечная, серая пустыня.

Именно здесь Мальэрик и появился на свет. Родители его — служащий казино и официантка (позднее она располнела и ее перевели на кассу) — принадлежали к той бесчисленной армии обслуживающего персонала, который администрация и клиенты вообще не считали за людей. Двое из тех, через чьи руки проходят огромные деньги, но задерживаются в них лишь на долю секунды.

Как и многие другие предоставленные самим себе лас-вегасские мальчишки, чьи родители работали подолгу и в разных сменах, Мальэрик тянулся туда, где мог найти хоть какую-то отдушину.

Для него таким местом была Полоса.

Я уже рассказывал вам, уважаемая публика, об отвлечении — о том, как мы, иллюзионисты, отвлекаем ваше внимание от нашего метода с помощью движений, цвета, звуков, света, внезапности. Положим, отвлечение — это не просто прием, а образ жизни. Все мы отчаянно стремимся к блеску и празднику, держась подальше от скуки, рутины, семейных ссор, от гнетущей жары на самом краю пустыни, от насмешливых подростков, дразнящих тебя за то, что ты худой и робкий, а потом обрушивающих на тебя свои кулаки, твердые, как панцирь скорпиона…

Да, Полоса была для него отдушиной, особенно расположенные на ней магазины, которых здесь было великое множество. Лас-Вегас славился во всем мире как столица магии. Причем эти магазины были не просто торговыми точками. Чтобы поболтать и обсудить трюк, здесь собирались как опытные фокусники, так и начинающие.

Именно здесь мальчик узнал о себе кое-что важное. Пусть он худой, робкий и плохо бегает, но вместе с тем он необычайно, фантастически ловок. Продавцы магазинов — а обычно в магазинах для иллюзионистов работают или отставные маги, или те, что сами стремятся стать фокусниками, — нередко показывали ему разные трюки, и мальчик мгновенно перенимал их. Когда ему было тринадцать, один из продавцов удивленно приподнял бровь и сказал: «Прирожденный престидижитатор».

Мальчик недоуменно нахмурился — он никогда не слышал этого слова.

— Один французский фокусник придумал это в восемнадцатом веке, — пояснил тот. — «Прести» — от слова «престо», что значит «быстро». «Дижит» означает «палец». Престидижитация — это «быстрые пальцы». Ловкость рук.

Значит, он что-то собой представляет! Значит, он не просто мальчик для битья!

Каждый день, в три часа десять минут, Мальэрик покидал школу и направлялся в свой любимый магазин, где как губка впитывал в себя метод. Дома он постоянно практиковался. Один из управляющих периодически нанимал его для проведения небольших представлений перед клиентами в «Магической пещере», находящейся в задней части магазина.

Мальэрик до мельчайших подробностей помнил свое первое выступление. С этого дня Юный Гудини — таким был его сценический псевдоним — всеми силами старался проложить себе путь на настоящую сцену. Какая это радость — гипнотизировать аудиторию, развлекать, обманывать. А еще пугать. Ему нравилось пугать публику.

В конце концов Мальэрика ограбила собственная мать. Когда до нее дошло, что сын почти не бывает дома, она обыскала его комнату, надеясь узнать почему.

— Я нашла деньги! — однажды вечером резко сказала она, оторвавшись от ужина, когда ее сын вошел через черный ход. — Откуда они?

— Из «Абракадабры».

— Это еще что?

— Магазин. Возле «Тропиканы». Я говорил тебе о нем…

— Больше ты не будешь ходить на Полосу!

— Мама, это всего лишь магазин. Магазин для иллюзионистов.

— Где ты был? Пил? Ну-ка дыхни!

— Нет, мама, не пил. — У полной женщины в залитом соусом переднике было весьма несвежее дыхание.

— Если тебя застанут в казино, я лишусь работы. И твой отец — тоже.

— Я был только в магазине. Я устраиваю там небольшие представления. И люди иногда дают мне чаевые.

— Для чаевых это слишком много. Работая официанткой, я никогда не имела таких чаевых.

— У меня хорошо получается, — сказал мальчик.

— У меня тоже… Говоришь, представление? Какое еще представление?

— Фокусы. — Мальэрик был в отчаянии. Он уже говорил ей об этом несколько недель назад. — Смотри! — И он показал один из карточных фокусов.

— Неплохо, — кивнула она. — Но деньги я все равно заберу — за то, что ты обманул меня.

— Я тебя не обманывал!

— Ты не сказал мне, чем занимаешься. А это все равно что солгал.

— Мама, это мое!

— Обманул — заплати. — С усилием она засунула деньги в карман джинсов — мешал большой живот. — Ладно, вот тебе десятка, возьми. Если скажешь мне кое-что.

— Что скажу?

— Кое-что. Ты когда-нибудь видел своего отца с Тиффани Лоум?