Исчезнувший - Джеффри Дивер

— Не так.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Преступники никогда не называют жертвами тех, кого они убивают. Это невозможно. Они никогда не очеловечивают их. По крайней мере такие серийные убийцы, как Кудесник.

— Только не корми меня всякой чепухой из того курса психологии, что преподают в школе полиции.

— Да нет, Райм, так все обстоит на самом деле. Это мы считаем их жертвами, а преступники убеждены, что они по той или иной причине заслуживают смерти. Подумай об этом. Он ведь не употреблял слово «жертва»?

— Ну и в чем же здесь разница?

— Смысл в том, что, по его словам, они что-то собой представляли, и мы должны выяснить, что именно. Как он называл их?

— Не помню.

— Ну, жертвами он их точно не называл, уверена. Может, он говорил о ком-нибудь из них конкретно? О Светлане, о Тони… А как насчет Черил Мерстон? Не называл ли он ее блондинкой? Или же адвокатессой? Или женщиной с большими сиськами? Даю гарантию, что он не говорил про «жителей мегаполиса».

Райм закрыл глаза, пытаясь вернуться в совсем недалекое прошлое. В конце концов он покачал головой:

— Я не… — И тут он вспомнил нужное слово. — Наездница!

— Что?

— Ты права. Жертвой он ее не называл. Он называл ее наездницей.

— Превосходно! — воскликнула Сакс. Райм почувствовал прилив гордости. — А как насчет остальных?

— Нет, он говорил только о ней одной. — Райм не сомневался в этом.

Значит, он рассматривает их как людей, занимающихся какими-то определенными делами — причем это может и не совпадать с их основной профессией, — заметил Селлитто.

— Верно, — согласился Райм. — Исполняют музыку. Гримируют. Ездят на лошадях.

— Но что же нам с этим делать? — спросил Селлитто.

— Мы пока этого не знаем, детектив. — Сакс повторила слова Райма: он часто именно так отвечал ей на тот же вопрос. — Мы сделали еще один шаг к тому, чтобы понять убийцу. — Она сверилась со своими записями. — Ну ладно, он проделал фокусы с бритвенными лезвиями, упомянул о «Пылающем зеркале». Говорил про свою уважаемую публику. Он помешался на огне. Он убил гримера, музыканта и наездницу из-за того, что они что-то собой представляют. Но что? Не вспомнишь что-нибудь еще?

Райм вновь закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Но он по-прежнему видел бритвенные лезвия, языки пламени, чувствовал запах дыма.

— Нет, — наконец сказал Райм. — Думаю, это все.

— Ладно. Что ж, неплохо, Райм. — Сакс произнесла эти слова таким же тоном, каким часто говорил он. Это означало, что она еще не закончила. — Ты всегда цитируешь Локара, — заметила Сакс, оторвавшись от своих записей.

Услышав упоминание о французском детективе и криминалисте, авторе концепции, позднее названной его именем, Райм кивнул. Концепция заключалась в том, что на каждом месте преступления происходит, пусть бесконечно малый, физический обмен между преступником и жертвой, а также между преступником и окружающей местностью. — Так вот, я думаю, что происходит не только физический, но и психологический обмен.

Услышав эту безумную идею, Райм засмеялся. Локар был настоящим ученым и наверняка выступил бы против распространения своей концепции на такую неопределенную субстанцию, как человеческая душа.

— К чему ты клонишь?

— У тебя же не все время был заклеен рот? — спросила Сакс.

— Нет, только в конце.

— Значит, и ты что-то сообщил ему. Ты принял участие в обмене.

— Я?

— А разве нет? Разве ты ничего не говорил ему?

— Конечно, говорил. Ну и что с того? Важно то, что говорил он.

— Полагаю, он что-то ответил на твои слова.

Райм внимательно посмотрел на Сакс. Сажа на щеке, капельки пота, проступившие над вздернутой верхней губой. Она сидела, подавшись вперед, и, хотя голос звучал спокойно, во всем ее облике ощущалось напряжение. Конечно, Амелия этого не знает, но сейчас, похоже, испытывает те же эмоции, что и он, когда заочно проводит ее по месту преступления.

— Подумай об этом, Райм. Представь себе, что ты наедине с преступником. Не обязательно с Кудесником — с любым преступником. Что бы ты сказал ему? Что бы ты захотел узнать?

Райм устало вздохнул, но тут же оживился:

— Я вспомнил! Я спросил его, кто он такой.

— Хороший вопрос. И что же он ответил?

— Сказал, что он чародей… Нет, не просто чародей, а что-то особенное… — Райм прищурился. — Что-то вроде Волшебника Изумрудного города… Или Западной Ведьмы. — Он нахмурился. — А, вот оно! Он назвал себя Северным Чародеем. Теперь я в этом уверен.

— Это о чем-нибудь тебе говорит? — спросила Сакс у Кары.

— Нет.

— Он сказал, что может ускользнуть откуда угодно — только не от нас. Точнее, не от меня. Он боялся, что мы остановим его. Вот почему он сюда пришел. Он считал, что должен остановить меня до полудня завтрашнего дня. Именно тогда он собирался снова убивать. Нет, подождите — это уже моя интерпретация. Он не говорил, что собирается убивать.

Все равно это имеет смысл, — отозвался Селлитто. — Он убивал каждые четыре часа, потом каждые два. А после полудня, кроме Бурке, новых жертв не было. Кудесник сделал перерыв и завтра снова вернется к работе.

— Я тоже так подумал, Лон.

— Северный Чародей, — просматривая свои записи, пробормотала Сакс. — А теперь…

Райм вздохнул:

— Думаю, это действительно уже все. Колодец пуст.

Выключив магнитофон, Сакс наклонилась к Райму и вытерла пот с его лба.

— Догадываюсь. Я как раз собиралась сказать, что мне надо выпить. Как ты насчет этого?

— Если только нальешь ты или Кара. Ему не давай. — Райм бросил взгляд на Тома.

— Хотите что-нибудь? — спросил у Кары Том.

— Готов поспорить, что ей нужен ирландский кофе… И почему только «Старбакс» его не продает?

Отказавшись от спиртного, Кара попросила обычный «Максвелл хаус» или «Фолджерс».

Селлитто же попросил принести хоть что-нибудь поесть, так как предназначенный для него сандвич не выдержал путешествия.

Когда помощник Райма удалился на кухню, Сакс подала Каре свои записи и предложила выписать на доску все, что относится к профилю Кудесника. Девушка встала и отправилась в лабораторию.

— Неплохо у тебя получилось, — обратился Селлитто к Сакс. — Я имею в виду этот допрос. Не знаю сержанта, который сделал бы это лучше.

Сакс кивнула, но Райм понял, что она довольна комплиментом.

Через несколько минут вошел Мел — его лицо тоже было измазано сажей.

— Здесь все вещдоки с «мазды». — Он поднял вверх пластмассовый пакет. В нем лежала сложенная вчетверо страница из «Нью-Йорк таймс». Стало очевидно, что место происшествия осматривала не Сакс: мокрые вещественные доказательства должны быть упакованы в бумажные или ячеистые пакеты — но только не в пластиковые, ибо плесень быстро все уничтожит.

— И это все, что они нашли? — спросил Райм.

— Пока да. Они ведь не подняли еще машину. Это слишком опасно.

— Ты видишь дату? — обратился к Куперу Райм.

Тот внимательно осмотрел промокшую бумагу.

— Двухдневной давности.

— Значит, это принадлежит Кудеснику, — заметил Райм. — Машина угнана еще раньше. В каких случаях хранят только одну страницу, а не вкладыш? — Этот вопрос носил чисто риторический характер, ответа Райм не ждал. — Когда на ней напечатана какая-то важная статья. А раз она важна для него, то важна и для нас. Конечно, нельзя исключить, что он просто распутный старикашка и обожает пикантные объявления. Но даже это может оказаться полезной информацией. Тебе удастся что-нибудь прочитать на ней?

— Нет. И пока я вообще не хочу ее разворачивать — бумага слишком сырая.

— Ладно, передай газету в лабораторию документации. Если там не смогут ее развернуть, то хотя бы прочитают заголовки в инфракрасном свете.

Купер вызвал курьера и поручил ему отвезти образец в криминалистическую лабораторию в Куинсу, после чего позвонил домой ведущему эксперту по работе с документами. Затем удалился, чтобы обеспечить для газеты наилучшие условия транспортировки.

В этот момент в комнате появился Том с напитками и тарелкой сандвичей, на которые сразу накинулся Селлитто.

Через несколько минут вернулась Кара и с благодарностью взяла кофейник из рук помощника.

— Я начала записывать на доску то, что мы узнали о нем, и тут у меня появилась идея. Тогда я сделала один звонок и, кажется, выяснила его настоящее имя.

— Чье? — спросил Райм, глотнув своего божественного виски.

— Кудесника.

Наступила мертвая тишина — лишь слабо позвякивала ложка, которой Кара помешивала кофе.

Глава 28

— Вы узнали его имя? — спросил Селлитто. — И кто же он?

— Думаю, его зовут Эрик Вейр.

— А по буквам? — спросил Райм.

— В-е-й-р. — Добавив в чашку еще сахару, она продолжила: — Несколько лет назад он был иллюзионистом. Я позвонила мистеру Бальзаку, ибо никто лучше его не знает эту профессию, сообщила ему профиль и передала кое-что из того, что Кудесник говорил сегодня Линкольну. Мистер Бальзак повел себя очень странно — если не сказать больше. — Кара посмотрела на Сакс. — В общем, так же, как сегодня утром. Сначала вообще не хотел помогать, но потом успокоился и сказал мне, что это очень похоже на Вейра.