Нарский Шакал - Джон Марко

– Но почему ты оказалась одна? Неужели у тебя больше нет родственников? А как же твоя мать?

– Моя мать рассталась с отцом уже давно. Она была набожная. Как и дролы, она считала, что в Наре есть только зло. Однажды я проснулась, а ее нет. У меня были три сестры – она забрала их с собой. Больше никого из них я не видела. – Она совсем пала духом. – Может быть, они погибли, а может, живут среди дролов. Я не знаю. Но мне они помогать не стали бы. Да мне их помощь не нужна. Меня сможет спасти только Тендрик.

– Нет, – замотал головой Ричиус. – Я могу предложить тебе нечто получше.

Он поднял руку и снял с пальца перстень. Дьяна с любопытством его рассматривала.

– Что это?

– На этом перстне герб рода Вентранов, – с гордостью ответил он. – Вентраны – правители Арамура. Я – Вентран.

На Дьяну это не произвело впечатления.

– Ну и что?

Ричиус неуверенно взял ее за руку. К его глубокому удивлению, она не отдернула руку и позволила положить ей на ладонь его перстень.

– Мой отец – король Арамура. Если ты покажешь ему это кольцо, он поймет, что я прислал тебя к нему. – Он ласково сжал ей руку. – За пределами города сейчас лагерем стоят люди из Арамура, мои друзья. Они вскоре поедут домой. Я могу отвести тебя к ним. Они возьмут тебя с собой в Арамур, будут защищать в дороге. У меня на родине ты будешь в безопасности, Дьяна. В гораздо большей безопасности, чем могла бы быть в Талистане.

Девушка подозрительно взглянула на него сквозь прищур.

– Почему ты хочешь сделать это для меня? Ты ведь совсем меня не знаешь!

– Я знаю, что у тебя никого нет. И знаю, что тебе нужна моя помощь.

«А еще я знаю, что ты прекрасна», – мысленно добавил Ричиус.

Дьяна изучающе разглядывала его своими удивительными зеленовато-голубыми глазами, и в нем вспыхнул тот же огонь, что пожирал его накануне ночью. Он уже чувствовал подобное – когда спас ее от Гейла и когда увидел в таверне. Что-то нашептывало ему, что он уже никогда не будет прежним. И мысль о том, что она может уйти из комнаты, была просто невыносимой.

– У тебя будет возможность поехать в Арамур и начать там новую жизнь, – сказал он. – В таком месте, где Тарну тебя никогда не найти.

Дьяна сжала его перстень в кулаке.

– Арамур… – протянула она. – Я не знаю этого места.

– Талистана ты тоже не знаешь, – доказывал Ричиус. – Но поверь, мой выбор удачнее.

– А ты тоже туда едешь?

– Нет, – печально ответил он. – Не могу. В долине остались мои люди. Я им нужен.

Дьяна нахмурилась.

– Не тревожься, – поспешил он успокоить ее. – Я вернусь домой, как только смогу.

– Если сможешь, – поправила его она. – Ты ведь возвращаешься в долину Дринг, верно?

– Да.

– Тогда ты можешь не вернуться. Я знаю, там война. Там опасно. Тебе следует уехать с твоими друзьями.

– Мне бы тоже хотелось с ними уехать, – признался Ричиус. – Мне трудно тебе объяснить, однако есть причины, по которым мне пока нельзя возвращаться домой. Но ты еще меня увидишь.

– А что будет со мной в Арамуре?

– Если ты захочешь, мой отец о тебе позаботится. Там ничего особенного тебя не ждет, но ты будешь в безопасности и никто не станет ничего от тебя требовать. – Он внезапно понял, какие опасения подсказали ей этот вопрос. – Ты не будешь рабыней, Дьяна. Ни моей, ни чьей-то еще. Поверь мне, пожалуйста.

– Я хотела бы тебе поверить. – Она робко улыбнулась. – И там все так, как мне рассказывал отец? В Арамуре женщины свободны?

– В Арамуре – да. Но не везде в Наре. Твой отец в чем-то был прав, но и ошибался, когда рассказывал тебе об империи. Там есть прекрасные земли, а есть и такие, от которых лучше держаться подальше. Если ты когда-нибудь уедешь из Арамура, тебе может грозить опасность. Трийцев не везде хорошо встречают.

Казалось, это ее поразило.

– Разве? Но ведь твой император помогает дэгогу! Он прислал вас всех сюда. Мой отец говорил, что император хороший!

– Твой отец имел благие намерения, но про Нар ему было известно далеко не все. Мы, арамурцы, действительно находимся здесь, чтобы помочь дэгогу, но мне кажется, императору что-то нужно от твоего народа, Дьяна. Он может быть настоящим дьяволом.

– Ты совсем сбил меня с толку! Теперь ты говоришь как дрол. Ты хочешь сказать, что Тарн прав?

– Ни в коем случае! – решительно заявил Ричиус. – Конечно, и Тарн настоящий дьявол. Просто дело в том, что мир за пределами Люсел-Лора может оказаться не таким, как ты себе представляешь. В Наре может оказаться нелегко. Но в Арамуре жить хорошо. Там ты будешь в безопасности. И, надеюсь, будешь счастлива.

– Тогда я хочу ехать в Арамур, – заключила Дьяна. – Ты не такой, как Тендрик. Я… я тебе доверяю.

Ричиус почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к ней, однако сумел справиться с этим порывом. Он просто наблюдал, как Дьяна разглядывает его перстень. Даже в слабом свете кольцо поблескивало, и было видно, что она заворожена им. А что в этом удивительного, подумал он: ведь перстень стал для нее пропуском к свободе.

– Утром я отведу тебя к Эдгарду, – пообещал Ричиус. – Наверное, он скоро отправится в Арамур.

Дьяна нахмурилась.

– А что я скажу Тендрику?

– Не надо ничего ему говорить. Ему уже заплачено достаточно. Не думаю, чтобы он посмел отправиться за тобой. А теперь доедай ужин. Когда поешь, мы поднимемся наверх.

– Наверх? Зачем?

– Просто разговаривать, – поспешил он ее успокоить. – И чтобы ты смогла как следует выспаться. Тебе надо набраться сил. Дорога Сакцен нелегкая.

– Но там только одна кровать, – резонно заметила она, – и тесная.

– Но есть еще и стул, – прибавил Ричиус. – Я буду сидеть на нем всю ночь и охранять тебя.

Дьяна мелодично засмеялась.

– Ты – странный человек, Ричиус Вентран.

11

– Я не трус, Эдгард! – сипло произнес Динадин. – И никогда не был трусом.

Он смотрел в лицо старика, на котором оставили след те ужасы, что он видел, и вспоминал то время, когда боевой герцог Арамура был полон жизни и непобедим. Тогда Динадин с Ричиусом были еще мальчишками: они играли у ног Эдгарда и мечтали стать такими, как он. Но он изменился. Они все изменились, потому что война разрушает не только тела и здания. Война уродует людей и парализует отвагу. Война может превратить друзей во врагов.

Эдгард откинулся на спинку стула и поднес стакан ко рту. За стенами его шатра лагерь затих до едва слышного шелеста. Скоро наступит рассвет, однако пока луна все еще оставалась в небе, и ее бледный свет пробивался сквозь тонкую ткань, смешиваясь с оранжевым светом факелов, из-за чего вино казалось черным, а лицо Эдгарда – обликом древнего старца. Динадин осушил свой стакан уже столько раз, что у него голова шла кругом. Но графин наконец опустел, и вина осталось совсем немного – только на дне стакана Эдгарда.