Будь со мною нежен - Киран Крамер

Минуту Гейдж хранил молчание.

– Я думаю, наши родители не порадовались бы за нас. Посмотрим правде в глаза: мы скоро превратимся в двух старых холостяков. Кто знает – может, это к лучшему?

– Трудный вопрос, – вздохнул Харрисон.

– Отец попал в тюрьму и был там убит, оставив нам боль на всю жизнь.

– Что?!

– Я много думал, – продолжал Гейдж, – и верю в это. От него мы так и не узнали, что значит быть мужчиной. Ты прячешься. Я прячусь. Мы оба бежим от реальной жизни. Братья Гембл вовсе не гембл.[26]

Харрисон поднял голову.

– Порой ты говоришь разумные вещи.

– Спасибо.

– Хотя это не твое дело. Говори о себе, не обо мне. Я много раз рисковал в своей жизни, но в чем-то главном проиграл.

Он вышел из кухни и направился на крыльцо.

– Спокойной ночи, – бросил Гейдж брату вдогонку. – Но если, по твоей логике, не все кончено для меня, то и для тебя тоже.

Так ли это? Черт, братец способен свести с ума. «Пошел к черту!» – хотелось крикнуть Харрисону, но вместо этого, не оглядываясь, он сказал:

– Спокойной ночи.

«Чертов братец! Заставил почувствовать себя трусом!» – ворчал, сидя на крыльце, Харрисон, но впервые за этот месяц наконец-то написал песню. Легко. И это была хорошая песня.

Глава 20

Как Тру ни пыталась, сон не шел. Мысли о свадьбе круговоротом вертелись в голове. Просто смешно, как мало времени оставалось на все приготовления. Мало – это еще мягко сказано: можно сказать, его вообще не осталось. Ни один солидный бизнесмен не возьмется за решение ее проблемы, когда до церемонии остались считанные дни. Слишком поздно притворяться, что все под контролем ходит.

– Господи, о чем я думаю? – говорила она по телефону Кармеле, лежа в постели после вечеринки. – Я должна рассказать все…

– Тебе нужно позвонить Дабзу, – согласилась та.

– Как только договорим, позвоню обязательно.

– Мужчинам понравился мой пирог?

– О да! – улыбнулась Тру. – Слопали моментально, ни кусочка не осталось.

– Знаешь, Гейдж такой хороший. Целый год приходил каждый день наводить порядок на полках в моем магазине.

– Ты хочешь сказать, что Харрисон плохой?

– Харрисон? Да нет… если честно, я об этом даже не думала, – вздохнула Кармела… – Впрочем, он очень милый.

Тру слышала, как Харрисон играет на крыльце, и это не добавило ей спокойствия.

– Ну… до завтра, хорошо?

– Конечно. Может, я забегу после работы и принесу еще пирог? Или помогу Уизи собрать помидоры? Все выглядит так, что вы, девушки Мейбенк, нуждаетесь в помощи.

– Спасибо, но завтра мы с Уизи и Харрисоном едем в Трайдент, на День открытых дверей. Дома будет только Гейдж. После пяти.

– О… Что ж, тогда я принесу ему что-нибудь на ужин, мою фирменную лазанью например. Просто загляну на минутку.

– Это было бы прекрасно. Спасибо, Кармела.

Как и собиралась, Тру набрала номер Дабза, решив, что лучше поговорить, чем обмениваться эсэмэсками.

– Привет, красавица! – услышала она знакомое обращение, и на глаза мгновенно навернулись слезы.

Как она могла подумать, что сможет справиться со всеми приготовлениями к свадьбе одна? Как жаль, что нельзя его увидеть!

– Привет. Я не очень поздно? Ты сейчас где? – На часах было одиннадцать вечера.

– Собираюсь лечь – сегодня был ужасно трудный день, и я совершенно без сил.

Ну вот, опять незадача! Не могла же Тру волновать его, когда он собирался ко сну. Она подождет до завтра и расскажет все, когда Дабз будет в хорошем настроении. Или еще лучше: завтра, после посещения колледжа с Уизи, она сама решит все проблемы. Стоит приложить усилие, и все получится. Ведь она же Мейбенк!

– Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи и сказать, что очень скучаю. – Ее мелодичный голос звучал колокольчиком.

– Черт, Тру, я тоже соскучился. Но все хорошо, да?

– Да, – солгала она. – Я ходила сегодня на нашу вечеринку, все так сожалели, что тебя нет.

– Мне самому жаль!

– Ну да. – До нее доносились звуки телевизора – крики толпы: ну разумеется, это бейсбол. – Но угадай, что еще? Я нашла домик на пляже для твоих друзей.

– Прекрасно. – Она могла понять по его отстраненному тону, что все его внимание сосредоточено на игре.

– Он красивый. Наверху есть…

– Я уверен, что он замечательный, дорогая. У меня глаза слипаются…

– О, прости, спокойной ночи. Я люблю тебя.

Да, Тру любит, вне всякого сомнения. И то, что ее влечет к Харрисону, не означает, что она не любит Дабза. Не секрет, что даже женатые способны увлекаться, просто научились с этим справляться. Это свойство человеческой натуры – обращать внимание на сексуальную привлекательность. Просто цивилизованные люди должны уметь игнорировать зов плоти. Кроме того, ей есть что терять, а именно – любовь очень достойного мужчины.

– Хороших снов, милая! – подавив зевок, проговорил Дабз. – Пока!

– Пока! – прошептала Тру.

Вот так… Положив трубку, она уставилась в потолок. Харрисон закончил играть на гитаре. Она представила, где он. Не слышно ни Уизи, ни Гейджа. Может быть, Харрисон в ванной? Чистит зубы? Или собирается принять душ? Ванная давно в плачевном состоянии. Он говорил, что принимает душ ночью, чтобы у них утром не было проблем с горячей водой.

Помимо ее воли воображение разыгралось, и вот она уже видела, как снимает с себя одежду и встает к нему под душ.

Стоп.

Она ударила подушку кулаком, перевернулась лицом к стене, и закрыв глаза, попыталась вызвать в себе чувство благодарности к Дабзу за то, что обещал отремонтировать ванную комнату в следующем году. Он такой заботливый! И разумеется, будет прекрасным мужем! Чего же еще желать?

Но заснуть никак не получалось. Предстоящая свадьба гвоздем засела в мозгу. Уизи и колледж. Харрисон со своей сексапильностью. Кармела и ее магазин, который вот-вот закроется. Ее собственный бизнес. Гейдж и его новый дом. Собаки, которых пора отвести к ветеринару. Дабз и его работа в Нью-Йорке.

Харрисон спит в соседней комнате.

Мать Дабза пьет чай в Англии.

Вытянувшееся лицо Дабза, когда он узнает, что к свадьбе ничего не готово.

Прошел час. Второй.

Харрисон спит? Может быть, он тоже ворочается и не может заснуть, как и она? С кем ей еще поговорить? С кем?

Слишком много всего.

«Иди», – нашептывал внутренний голос. Это был зов ее студии, тот, что приходил ей на помощь в самые затруднительные моменты.

Тру выскользнула из постели, спустилась по лестнице и открыла дверь чулана, который служил бельевой комнатой. Оттуда узкая крутая лестница вела на чердак, в музыкальную комнату Хони, где имелись пианино, гитара и коллекция пластинок сороковых годов. Тру превратила ее в студию. Поднявшись наверх, она включила свет и вдохнула полной грудью.