Будь со мною нежен - Киран Крамер

Спрятав волнение под нарочито холодным тоном, он хлопнул брата по плечу.

– Никогда бы не понял это по твоему вчерашнему поведению.

– Что ты имеешь в виду?

– Я думал, мне показалось, но теперь понимаю: нет. Она флиртовала с тобой изо всех сил, а ты ее игнорировал.

– Она? Флиртовала?

– Да.

– Представления не имел.

Харрисон ткнул ему пальцем в лоб и спросил:

– Где у тебя глаза? Зачем они тебе? – И сам же ответил: – Чтобы смотреть и видеть. Если девушка так и сияет, когда смотрит на тебя, когда говорит с тобой, значит, ты ей нравишься. А еще, если часто называет тебя по имени: Гейдж то, Гейдж это…

– Да? – вскинул голову брат. – Ты уверен?

– На все сто. – Харрисон откинулся на спинку стула. – Она классно выглядела в своем розовом платье, да и вчера, в вечернем…

– Тебе надо было видеть ее во время нашей помидорной битвы! – Гейдж рассмеялся. – Даже тогда она производила впечатление, хотя вся с головы до ног была вымазана томатным соком.

– Она особенная, – заметил Харрисон, намереваясь перевести разговор в другое русло.

Было нелишним, учитывая возвышенную натуру Гейджа, напомнить, что большинство парней оценивают девушек по внешности. Это не значит, что остальное не важно. Черт, у него самого было множество красивых женщин, которые, как оказывалось, имели все, кроме сердца.

– Она прекрасна, – мечтательно проговорил Гейдж.

– Она давно тебе нравится?

– С первого взгляда. Я увидел ее год назад, и после этого каждую неделю захожу в магазин.

– И просто так там околачивался?

– Нет, что-то и покупал.

– Так вот почему у тебя на кухне все полки заставлены товарами из магазина «Южные сувениры»? Сколько банок консервированной кукурузы нужно человеку?

– Нет, почему, я покупал не только консервы – например, карликовую пальму. И все, лишь бы ее увидеть.

– И что потом?

– Мне так трудно с ней разговаривать. Я не могу выразить словами то, что хочу сказать, поэтому предпочитаю молчать и слушать ее.

– Мы можем поработать над этим, – предложил Харрисон. – Например, ты можешь сказать, как здорово она выглядит. Или спросить, как ей сегодняшняя погода. Или что нового в городе, или чем интересным она занималась в последнее время. Просто запомни несколько подобных вопросов и доставай из своей копилки, когда понадобится.

– Уже пробовал. Я представил, будто бы все это кино, снятое по моему сценарию. Правда, с ней у меня не получается разговаривать так естественно, как с тобой. Я плохой актер.

– Кого волнует, естественно это или нет? Делай, что делаешь, и чем больше практики, тем лучше. Ты еще не пригласил ее на свидание?

– Нет, я все время думаю об этом, но потом… сдаюсь.

Харрисон покачал головой.

– Ты обязательно должен это сделать. Вот увидишь, она скажет «да». А если и не скажет, то по крайней мере появится некая определенность.

– Я понимаю, – со вздохом согласился Гейдж.

– Слушай, она испекла этот пирог для тебя.

– Никто этого не знает наверняка. Ты тоже здесь.

– Ну ладно-ладно: может, она испекла его для нас обоих, двух замечательных братьев. Видимо, весь наш вид говорит, что нам просто необходим персиковый пирог. Но вчера, когда ты затеял эту помидорную битву, было очевидно, что она положила на тебя глаз: я сам видел, с каким интересом она на тебя смотрела.

– Правда?

– Да. Слушай, Гейдж, она взгляд не могла оторвать от твоих бицепсов, даже упоминала о них вечером. Ты же горячий парень, хотя сам не знаешь об этом.

– Точно…

– Не представляешь, как трудно для брата сказать такое, но готов поспорить, что я прав.

Гейдж коротко довольно рассмеялся.

– Я думаю.

– А еще мне кажется, что ты вчера вел себя немного иначе. Я прав?

– Ну да… говорил чуть больше. И еще смеялся.

– Что ж, это уже прогресс. Она увидела не только твой атлетический торс, но еще и внутренний мир.

– Может быть. – Гейдж сделал паузу. – А что, если устроить помидорный бой, как считаешь?

– Нет, это не то, что нужно, – замотал головой Харрисон. – Ты должен подождать, когда она закроет магазин, а потом пригласить ее куда-нибудь: в кино или в ресторан.

– Я попробую.

Прошло секунд двадцать, и над их головами заскрипели половицы – там находилась комната Тру. Харрисону пришлось приложить усилие, чтобы выкинуть из головы образ, услужливо нарисованный подсознанием: она, обнаженная, откидывает одеяло и ныряет в постель.

– А как ты? – услышал он голос Гейджа. – Как твоя личная жизнь?

– А… – Харрисон растянулся на стуле. – Можно сказать – никак. Я все время в разъездах. Думаю, скорее стану сумасшедшим дядюшкой. Так что давай улаживай свои дела и женись. Я не возражаю против племянниц и племянников.

Брат молча уставился на него, и Харрисон внезапно занервничал.

– Когда ты уехал, сразу после выпускного, меня здесь не было, – сказал Гейдж. – Но когда вернулся, только и разговоров было, что о тебе и… Я знаю, как ты появился в доме Дабза и хотел увезти Тру в Нэшвилл.

Харрисон махнул рукой.

– С тех пор много воды утекло.

– Ты все еще любишь ее?

Харрисон понизил голос.

– Если бы любил, все равно это ничего бы не изменило. Она выходит замуж, а я не готов к серьезным отношениям.

Что еще он мог сказать? Особенно такому праведнику и романтику, как Гейдж? Харрисон встал, взял свой стакан и тарелку. Нет, он не посмеет подняться наверх и не станет барабанить в дверь Тру: лучше уж подождет внизу, пока она уляжется.

Но в намерения Гейджа заканчивать разговор, видно, не входило:

– Почему все твои песни о любви?

Харрисон не знал, что сказать, поэтому постарался ответить как можно беззаботнее:

– Хороший вопрос. Просто устал писать для всяких придурков.

– Может потому, что ты притворяешься? – Гейдж тоже поднялся с нейтральным выражением лица.

Он никогда не показывал, когда был уязвлен, а если и показывал, то не понимал, что это может кого-нибудь обидеть.

– Какого черта? Ты думаешь, что говоришь? – взорвался Харрисон, хотя вовсе и не желал этого. – Обрати внимание на способ выражения своих мыслей.

– Я обращаю, – спокойно ответил Гейдж. – Музыка кантри должна рассказывать о реальной жизни, а ты витаешь в облаках. Может, тебе стоит об этом подумать…

Черт бы его побрал! Харрисон чувствовал, как кровь стучит в висках.

– Давай больше не будем говорить обо мне и моей работе, идет? Между прочим, это ты витаешь в облаках, вместо того чтобы жить на земле. Тебе положено вести себя по-умному – ты ведь так много знаешь: географию, культуру, историю… много чего еще, – но спрятался в своем трейлере и на все замки закрылся от остального мира.

Минуту Гейдж хранил молчание.