Кольцо вокруг Солнца - Клиффорд Саймак

- Хотите выпить? - предложил один из мужчин. И подвинул бутылку к Виккерсу.

Виккеpс сел на стул и взял бутылку.

- Меня зовут Салли, - представилась одна из женщин, та, что была покрасивей.

- Рад с вами познакомиться, Салли, - отозвался Виккерс. Он обвел взглядом стол. Остальные не были расположены к знакомству.

Он поднял бутылку и глотнул из нее. Это было какое-то дешевое спиртное. У него перехватило дыхание.

Салли спросила:

- Вы активист?

- Простите?

- Активист или пурист?

- Он активист, - сказал Джордж.

Виккерс видел, что Джордж даже вспотел от сознания совершенной ошибки.

- Не очень-то он похож на активиста, - произнес один из мужчин.

- Я активист, - сказал Виккерс, чувствуя, что от него ждали именно этого ответа.

- Он вроде меня, - проговорила Салли. - Активист из принципа, но пурист в душе. Не так ли? - спросила она Виккерса.

- Да, - ответил Виккерс. - Именно так.

Он отпил еще глоток.

- Какой у вас период? - спросила Салли.

- Мой период? - переспросил Виккерс. - Ах да, мой период!

И вспомнил белое напряженное лицо миссис Лесли, которая спрашивала его, какой исторический период он считает самым интересным.

- Карл II, - сказал он.

- Что-то вы не спешили с ответом, - подозрительно проговорил один из мужчин.

- Я никак не мог решиться, - ответил Виккерс. - И еле-еле нашел подходящий период.

- Но вы выбрали эпоху Карла II? - заметила Салли.

- Совершенно верно.

- А я, - сказала ему Салли, - ацтеков.

- Но ацтеки…

- Знаю, - согласилась она. - Это не совсем тот выбор? Об ацтеках мало известно. Но зато я могу сама придумывать. Так даже интереснее.

Джордж перебил их:

- Все это глупости. Можно писать дневники и воображать себя кем угодно, когда вам нечего делать. А сейчас у нас есть дело.

- Справедливо, Джордж, - подтвердила вторая женщина.

- Вы, активисты, здесь неправы, - возразила Салли. - У фантазеров главное - умение уйти из своей эпохи и окружения и окунуться в другую эпоху.

- Послушайте, - начал Джордж. - Я…

- Я согласна, - сказала Салли, - что мы должны работать для этого другого мира. Мы все время ждали этого. Но мы не должны отказываться…

- Хватит, - прервал крупный мужчина, сидевший на другом конце стола. - Хватит болтать. Здесь не место для разговоров.

Салли обратилась к Виккерсу.

- У нас сегодня вечером митинг. Хотите пойти с нами?

Он колебался. В скудном свете лампы было видно, что все внимательно смотрят на него.

- Конечно, - ответил он. - С удовольствием.

Он взял бутылку, сделал еще глоток и передал ее Джорджу.

- Отсюда никуда, - сказал Джордж. - Пока полицейские не успокоятся.

Он отпил и передал бутылку соседу.

46

Когда Салли и Виккерс пришли, собрание только началось.

- Джордж тоже будет? - спросил Виккерс.

Салли улыбнулась.

- Джордж здесь.

Виккерс кивнул.

- Это не в его духе.

- Джордж - боец, - сказала Салли. - Горячий человек. Врожденный организатор. Не знаю, почему он не стал коммунистом.

- А вы? Такие, как вы?

- Мы - пропагандисты, - ответила она. - Мы ходим на митинги. Говорим с народом. Стараемся их заинтересовать. У нас миссионерская работа, мы обращаем их. А после того, как мы их подготовим, ими начинают заниматься такие люди, как Джордж.

Дородная матрона, сидевшая за столом, воспользовалась ножом для бумаг как председательским молотком.

- Простите, - сказала она тягучим голосом. - Простите. Прошу соблюдать порядок.

Виккерс пододвинул стул Салли, затем уселся сам. Люди в комнате притихли.

Помещение, как заметил Виккерс, состояло из двух комнат, гостиной и столовой; застекленные двери, разделявшие их, были раздвинуты, чтобы получилась единая зала.

«Средняя буржуазия, - подумал он. - Достаточно денежная, чтобы не казаться вульгарной, но лишенная элегантности и изысканности истинно богатых людей. На стенах - подлинники, южнофранцузский камин, старинная, хотя и трудно сказать какой эпохи, мебель».

Он мельком оглядел лица, пытаясь определить, кто эти люди. Рядом сидел явно деловой человек. Чуть подальше - мужчина, волосы которого давно требовали стрижки. Он был похож на художника или писателя, скорее всего непризнанного. А вот та загорелая женщина с серо-стальной шевелюрой не иначе любительница верховой езды.

Но все это не имело никакого значения. Здесь собрались богатые люди, жившие в респектабельных домах, где портье носит ливрею, но такое же собрание происходило сейчас и в каком-нибудь старом доме, где никогда не было швейцара. И в деревушках, и в маленьких городишках также собирались люди. Быть может, в доме директора местного банка или парикмахера. И на каждом таком собрании кто-то восседал на председательском месте и требовал порядка. И на каждом таком собрании сидели люди, похожие на Салли, ждали своего выступления и надеялись обратить других в свою веру.

Председательша произнесла:

- Мисс Стенхоп стоит первой в списке сегодняшних чтецов.

Потом она откинулась в кресле, удовлетворенная тем, что люди успокоились и собрание проходит нормально.

Мисс Стенхоп поднялась, и Виккерс увидел перед собой само воплощение неудовлетворенного женского тела и духа. Ей было лет сорок, широким мужским шагом она подошла к столу. Работа принесла ей финансовую независимость лет пятнадцать назад, и она бежала за призраком, пытаясь укрыться за образом извлеченного из прошлого персонажа.

У нее был чистый и сильный, но слегка жеманный, голос, читая, она выпячивала челюсть, словно начинающий оратор, отчего ее шея казалась более худой, чем на самом деле.

- Если вы помните, мой период - Гражданская война, Юг, - сказала она и начала читать:

- 13 октября 1862 года миссис Хемптон прислала мне свою коляску со старым Недом, одним из немногих оставшихся верными слуг. Другие слуги давно сбежали, оставив ее без всякой помощи. В таком положении находятся многие из нас…

«Бегство от реальности, - подумал Виккерс, - бегство во времена кавалеров и кринолинов, во времена войны, которая сквозь дымку времени стала казаться романтической, а на самом деле сделала столько людей глубоко несчастными, и они хлебнули в той войне и грязи, и крови, и страданий».

Мисс Стенхоп продолжала читать:

- Там оказалась Изабелла, и я была рада видеть ее, ведь мы не встречались уже много лет, с того дня в Алабаме…

Да, это было бегство. Но бегство, ставшее идеальным инструментом для пропаганды другого мира, второй мирной Земли, идущей вслед за этой.

«Три недели, - подумал он, - прошло не более трех недель, а они успели создать организацию с джорджами, произносящими речи и устанавливающими связи под страхом смерти, привлекли множество людей для ведения подпольной работы».