Уорлегган - Уинстон Грэм

Росс мало разговаривал, все рабочие знали о состоянии дел на шахте, но все, без сомнения, надеялись, что теперь всё изменится. Он не стал внушать им иллюзии, для этого еще слишком рано.

По дороге наверх он сказал Хеншоу:

— Согласен. Производит впечатление.

— Вы все время повторяли, будто чуете, что нужно еще углубиться.

— Да, но ведь не ради олова, не ради олова. Но это хоть что-то.

Когда они выбрались наверх и их поприветствовал теперь уже яркий день, Росс добавил:

— Я рад, что Эллери это обнаружил. Он и его партнер — хорошие люди. Можно только догадываться, как они спешили упаковать образцы и поднять их наверх, это будет существенной прибавкой к их жалованью.

— Уж больно им не хочется лишиться работы. Им было бы проще сдаться, если бы олово не нашли. Нам нужно только немного времени, посмотреть, что из этого выйдет.

— Согласен, но откуда взять средства? Кто их даст? Признаюсь откровенно, у меня и двадцати фунтов нет.

— Я никогда не верил вам, что можно найти жилу на большой глубине, — ответил Хеншоу. — Не таков мой опыт. Но вы оказались проницательны. Странно — вы ожидали медь под оловом, но не олово под медью.

— Что ж, у нас есть еще четыре дня. Нужно велеть всем приналечь до субботы.

Росс не сказал о находке Демельзе. Нет ничего хорошего в том, чтобы внушать ложные надежды. Но за его спиной шептались, и вскоре Демельза уже об этом прослышала и пожелала знать, что все это означает.

— Ничего не означает, — ответил Росс. — В лучшем случае — это как мелкий выигрыш в лотерею. Несколько месяцев назад мы могли бы разрабатывать олово как попутный продукт, никто не возражает против дополнительной продукции, и на доходы могли бы продолжать бороться. Но ничего более. Когда шахта закроется, это станет ударом для многих семей, и думаю, вполне естественно, что все надеются на невозможное.

— Как и я, — сказала Демельза.

И больше они об этом не разговаривали.

Не разговаривали до вечера четверга, когда зашел капитан Хеншоу. Он застал обоих дома, и потому разговор состоялся в присутствии Демельзы.

— Я только что опять спускался, сэр. Со вторника прошли приличный кусок. Я все больше и больше склоняюсь к мысли, что это ценная залежь, а не обманка. Как вы знаете, руда богатая, как только можно пожелать. На этом этапе мне никак не хотелось бы заливать шахту водой.

Росс нахмурился от неловкости.

— Заливать ее водой не хотелось бы ни на каком этапе. Если бы только кто-нибудь снабдил нас углем для насоса...

— Именно об этом я и думаю, — извиняющимся тоном ответил Хеншоу.

— О чем это вы?

— Я думаю, что раз уж я больше вашего преисполнен энтузиазма, то могу и подтвердить свои суждения. Уил-Лежер сослужила хорошую службу, я сделал сбережения. Небольшие, но нам хватит на месяц или больше. Я могу внести сотню фунтов, если потребуется. Мне это кажется правильным, и я к этому готов.

— Правда? — уставился на него Росс.

— Да.

Росс знал Хеншоу двенадцать лет, с тех пор как тот стал горным капитаном на Грамблере. Он был честным и умным человеком. Его образование, как он иногда говорил, стоило его отцу пенни в неделю на протяжении восьми месяцев. Только благодаря способностям и проницательности он продвинулся — еще до наступления экономического спада — до позиции консультанта на пяти шахтах. После открытия Уил-Грейс Хеншоу теснее сдружился с Россом. Но Росс не опасался, что капитан делает это предложение из дружеских побуждений или из жалости. В отличие от многих других людей, которых можно было склонить к какой-то точке зрения, Хеншоу никогда не скрывал, что на первом месте для него стоит долг перед женой и семьей. Он мог бы отдать пять фунтов, чтобы спасти друга из тюрьмы, но ничто не заставило бы его рискнуть сотней из так тяжело заработанного капитала ради шахты, которая уже поглотила столько средств, и всё впустую.

Росс и Демельза переглянулись. Он понимал, о чем думает жена.

— Так значит, вы полностью уверены, что жила стоит разработки? После всех неудач вы настолько убеждены...

— Не вполне, сэр. Но думаю, что стоит потихоньку продолжать. Через неделю мы будем знать больше. Такое разочарование, что мы можем быть близко, а я потеряю двадцать пять фунтов. Если жила идет дальше, а я считаю, что так оно и есть, то я их верну через месяц. Но мы должны начать завтра же. Думаю, с вашего разрешения я пошлю в бухту Тревонанс или Бассет за углем. Только тогда он прибудет вовремя.

— Разумеется, посылайте, — согласился Росс, но ни по его лицу, ни по голосу невозможно было что-либо понять. Он старательно подавлял в себе чувство, которое со страхом опознал как надежду.

В тот же самый день, ближе к вечеру, Джордж Уорлегган отправился повидаться с родителями в Кардью и сообщил им, что Элизабет Полдарк согласилась стать его женой.

Глава вторая

Во всех процветающих делах есть доля риска, смесь удачи и правильных оценок, благодаря которой человек чувствует, что получил заслуженную награду, а если он скромен, то осознает, как ему повезло.

Поспешность, с которой Уорлегган сообщил столь удивительные новости родным, проистекала отчасти из событий, которые он не мог контролировать, а отчасти базировалась на его чутье относительно правильного выбора времени, сделавшем его столь успешным коммерсантом.

Они встретились в Касгарне в четверг, во второй половине дня, для Элизабет четверг стал последним и самым тяжелым днем из четырех дней испытаний.

Сначала произошла неприятная сцена с Джорджем Таббом, преданно служившим Полдаркам всю свою жизнь. Как последний оставшийся лакей, он счел возможным требовать определенные привилегии еще до смерти Фрэнсиса, а после нее с ним стало еще труднее справляться. В понедельник, в первый тяжелый день, Элизабет пришла к горькому выводу, что всё зашло слишком далеко. Ей либо следует смириться с его неповиновением, либо уволить двух последних слуг и нанять новых, которые, вероятно, не станут выполнять тот же объем работы.

Этот выбор ей пришлось временно, хотя и с неохотой отложить. Потом прибыл мистер Натаниэль Пирс, поправившийся от подагры, и поставил перед ее лицом новые проблемы, сообщив о результатах своих переговоров, и Элизабет предстояло принять новые решения, за которые лишь она одна будет нести ответственность. Полдаркам ежегодно выплачивали десятину в шестнадцать шиллингов и восемь пенсов за сети с некоторых рыбацких лодок, и в большинстве случаев оплата была давно просрочена. В последние четыре года улов оказался скудным. Стоит ли надавить на рыбаков? Кто сейчас в большей нужде?

Долгая тяжба с Гартом, управляющим мистера Пенвенена, по поводу состояния моста через речушку за деревней Грамблер, на границе владений. Чинить его полагалось Полдаркам, но мистер Пенвенен, недавно вернувшийся из Лондона, предложил заплатить четверть стоимости нового моста, если миссис Полдарк добавит остальное. Стоит ли ей соглашаться? Как насчет пастбищ к западу от дома? Росс советовал их распахать — раз началась война, зерно принесет отличную прибыль. Но в этом году предпринимать что-либо уже поздно, и к тому же придется нанимать работников. И под конец ей предстоял изнурительный спор со старателями, которые требовали, ссылаясь на законы Корнуолла, разрешения добывать олово на прилегающих землях.

В ту ночь она плохо спала, и потому с первыми лучами солнца была слишком слаба, чтобы встретить те новости, которые принесло утро. Человек из Касгарна сообщил, что у матери случился апоплексический удар, и Элизабет следует приехать как можно скорее. Она добралась в Кенвин к одиннадцати и обнаружила мать с парализованной рукой и почти не способной разговаривать. Молча пообедав с отцом, Элизабет взглянула в лицо неизбежному. Теперь выбора не осталось. В Тренвите уже жила прикованная к постели тетушка, за ней отвратительно ухаживала деревенская девица, которую удалось нанять Элизабет. Чайноветы принесут немного денег, но гораздо больше трудностей и неприятностей. Элизабет заглянула в будущее и увидела в нем своих неизбежных спутников — болезни, возраст и ответственность.

И тут на сцене появился Джордж Уорлегган, заявивший, что услышал о болезни ее матери и тут же помчался к ней из банка, он извинился за то, что выглядит слегка небрежно, и предложил решение для мистера и миссис Чайновет, а также гораздо более серьезное решение для миссис Полдарк.

Она сказала ему всё, что полагается, и безо всяких эмоций сообщила, что намеревается делать. Во время этого разговора ее отец покинул комнату. Он тридцать лет получал указания от жены, и теперь был совершенно беспомощен, его мог сдуть с ног малейший ветерок.

Они некоторое время поговорили. Джорджу явно не хотелось уходить и внимательно смотрел на Элизабет. Наконец, он сказал: