Голос крови - Олег Юрьевич Рой

– Взятку – это хорошо, – засмеялся опер.

– Я думаю, что кляузу сочинила та мамаша из Заводского.

– У которой тоже ребенка украли?

– Ну да. Кажется, ей мои вопросы не понравились. Впрочем, она вообще к правоохранительным органам не слишком тепло относится. И ее-то понять легче, чем писателя этого. Тем более посочувствовать. А кляуза – ну, если даме от этого легче, пусть жалуется.

– Выходит, за тобой и Денисом целая толпа недоброжелателей бегает?

– Толпа не толпа, но не исключено. Работа такая, тебе ли не знать.

– Арин, я тебя в больницу заброшу, а сам домой, ничего? – спросил вдруг Мишкин виноватым голосом. – У супруги нынче в кои-то веки свободный вечер.

– Да можешь прямо сейчас меня высадить, что я, не доберусь, что ли?

– Темнеет уже… – вздохнул Стас. – И Еве я обещал.

– Я ей не скажу. Так что вали домой, дальше я сама.

– Вообще-то мы уже на месте. Так что дальше ты и в самом деле сама. Может, Федьке позвонишь, чтоб он тебя забрал?

– Езжай уже! – Арина быстро зашагала к служебному входу красного кирпичного корпуса.

* * *

Кресло, добытое для важного пациента всемогущим Ильей Зиновьевичем, все еще стояло в углу у затянутого белым окна. Пол кое-где влажно поблескивал. Скомканное одеяло громоздилось в изголовье голого матраса. Отличный матрас, ортопедический, радовался Зяма. Арина вцепилась в дверной косяк. Значит, вот что значит – подкашиваются ноги. Но – как?! И почему никто – ни Илья Зиновьевич, ни тетя Глаша, у которой для каждого находилось доброе слово, совсем не похожая на классических санитарок с их вечным «подберите ноги» – никто не позвонил? Не успели? Что-то случилось и пришлось срочно везти Дениса в операционную? Но возле ободранной кровати не наблюдалось никаких «кризисных» следов. Пол, впрочем, свежевымыт, значит, уже убрали…

Едва передвигая непослушные ноги, Арина сделала шаг назад – прочь отсюда! – другой, третий. Рядом с приоткрытой дверью пустого туалета, в самом торце коридора, было окно, глядевшее в небо. Тоже пустое. Арина присела на широкий чистый подоконник – так были видны крыши, кудрявые верхушки лип, бледные, словно тронутые сединой «ракеты» тополей, прозрачные маковки берез – таких живых, что невыносимо! Она ткнулась лбом в угол оконного проема – больно! – и тихонько завыла.

– Эй, ты чего? Что случилось?

Ушам своим Арина не поверила. Но глаза были категоричны: Денис стоял рядом, целый и невредимый.

– Устала, – она потерла виски, как будто удерживая готовую лопнуть голову. – Тебя в палате не было, и я чего-то… расклеилась.

– Может, тебе кофе принести? У меня теперь на тутошней кухне связи! – гордо сообщил он, но в глазах все еще плескалась тревога. – Зяма говорит, мне надо ходить. Осторожно, конечно, но – двигаться. Вот я и… гуляю по возможности.

– Но… постель? Я подумала… – Арина осеклась. Говорить про то, что она «подумала», про безжалостную пустоту, от наступления которой подламывались колени и темнело в глазах – говорить про это совершенно не следовало. Паникерша!

Тревожная морщинка между бровями разгладилась:

– Мила сейчас свежую принесет.

– Мила?

– Санитарка новенькая. Не успевает ничего, мечется, как перепуганный цыпленок, хватается то за одно, то за другое, путает, от этого еще больше нервничает, плачет даже. Я видел. Боится, что уволят.

– Санитарку? – искренне изумилась Арина. – По-моему, главврача легче уволить, чем санитарку. В смысле не легче, а – кто ж его посадит, он же памятник. Санитарки на вес золота.

– А для нее это место на вес золота. Стаж она зарабатывает для поступления.

– Стаж? Эта система еще работает?

– Черт его знает, – Денис пожал плечами. – Я не в курсе, за что купил, за то и продаю. В медицинский на бюджет – может, профильный стаж и имеет значение. Во всяком случае, я так из реплик Милы понял.

– И давно она здесь? – паника еще не вовсе отпустила Аринино горло, и вопрос прозвучал хрипло. С одной стороны – ну подумаешь, новенькая санитарка. Но с другой… Когда неизвестно кто неизвестно с какой стороны нападает на тебя и твоих близких… Санитарка – отличный пункт наблюдения. И не только наблюдения. И не надо про прогрессирующую паранойю – лучше быть живым параноиком, чем мертвым оптимистом.

– У вас всех профессиональная паранойя, – засмеялся Денис, почти цитируя ее мысли. – Неделю она тут, я сразу Мишкину доложил, тебе не до того было. Он тоже всполошился, но после сказал, что все в порядке.

– А мне не сказал, поросенок…

– Кто поросенок? Он или я?

– Оба. Ладно, проехали. Ты про нападение думал? И – как?

Денис опустился в кресло и потянул Арину к себе на колени.

– Никак пока. Я ее никогда не видел. Точнее… видеть-то, конечно, видел – она ж возле моего беспомощного тела была… – он засмеялся. – Но я ее не знаю.

– Вспомни, Дени!

– Нечего вспоминать, – он досадливо поморщился. – Я ж, как велено, всю свою жизнь по косточкам перебрал. И не только потому что велено. Не дурак вроде, понимаю, что, гм, змея может под любым камнем притаиться. И окровавленных клыков или рогов с копытами у злодеев не имеется. Все и всех вспомнил, сколько мог. Могу еще раз повторить процесс. Но – без толку. Я ее не знаю.

– Жаль, – вздохнула Арина, хотя заранее была почти уверена, что так и будет. – Так все-таки, где ты… гулял? Я ж весь этаж прошла, увидела бы. И… мне… я подумала… – она не договорила. Нельзя такое вслух произносить! Кто там сказал про «мысль изреченная есть ложь»? Дурак был. Может, если про что-то хорошее вслух скажешь – тогда и впрямь не сбудется. А вот если про плохое – оно тут как тут. Вот правда, почему так: про хорошее говорить нельзя – сглазишь, а про плохое – накаркаешь?

Денис прижал Арину к себе, подул в макушку – стало тепло и спокойно:

– Бедный ты мой заяц. Прости, мне и в голову не пришло, что… Постель-то Мила сразу должна была принести, а так, – он оглядел разоренную палату, – действительно страшновато выглядит. Я на нижнем этаже был, там телевизор в холле, вроде глупый ящик, но как-то притягивает, сам себе удивляюсь. Кстати, тебе, случайно, не знакома фамилия такого питерского бизнесмена – Гест?

Арина опешила.

– Ну… можно сказать, знакома.

– Там эпизод какой-то диковинный в питерских новостях проскочил. Вроде как его жена замуж собралась, а он в ЗАГС явился и – здрасьте всем, что тут происходит, хватит фигней маяться, иди домой.

– Леля? В