Крутен, которого не было - Василий Купцов

— Мне такой лук вовек не натянуть! — вздохнул младшенький.

— А я стану взрослым — натяну, — решился старший из братьев.

— Ты его и сейчас натянешь, да и стрелу выпустишь, — улыбнулся пришлый охотник.

— Какую? Вот эту? — отрок погладил длинную, непривычно тяжелую стрелу с необычным кованым наконечником.

— И эту тоже!

— Нет, не ….

— Или хитрость какая есть? — предположил младшенький.

— Хитрости особой нет, — усмехнулся охотник, — упрись ножками в лук, а руками, обоими, тетиву оттяни!

— Это лежа, что ли? — удивился мальчишка.

— Ага…

— И куда я так попаду? — сразу смекнул отрок, — В небо синее?

— А вот это уже — дело сноровки, да выучки, — закончил мужчина, вставая из-за стола.

— Куда это гость собрался, на ночь глядя? — остановила охотника хозяйка, — Али на ночь не останешься?

— Вернусь я, вернусь, — успокоил заволновавшуюся было вдову охотник, — вот по деревне пройдусь, с людьми поговорю, ребятки проводят…

— Пошли, тятенька! — обрадовался младший.

— Погодь, дай порты натянуть, — засуетился тот, что постарше.

— Чего бродить, али ищешь кого? — спросила хозяюшка.

— За зверем редким иду, давно иду, — объяснил мужчина, — вот и поспрашаю деревенских, может — видел кто?

Охотник, в сопровождении двух вихрастых отроков, ходил от избы к избе, в каждой — представлялся, говорил, что звать его Востроком, что охотник и Волха служитель, что идет он аж с низовий Днепра, преследуя зверя особого… Гостя принимали, как положено — в Крутенских краях их любили, жаловали. Как говорится, гость в дом — счастье в дом! Начав прогулку с мальчишками, Вострок понемножку собрал следом за собой целую толпу любопытных, к моменту, когда охотник достиг избы деревенского старосты, за ним уже шли человек шесть мужей и несчетное количество юркой малышни.

Солнце зашло, гасла вечерняя зорька, старостиха, как раз, запирала ставни. Изба, разумеется, не вместила всех желающих, мальчишкам пришлось слушать, высовывая русые головы из дверей. Всяк путник интересен, а такой, Волха служитель, исходивший все земли вдоль и поперек… Да еще рассказывающий про зверя невиданного, страшного. На ночь-то глядя! Разве можно оторваться, не дослушать?!

— Так что ж твой зверь? — выслушав рассказ, решил уточнить — по рангу положено — староста, — Птица — не птица, потому как зубастая, зверь — не зверь, потому как летает, не крылатая мышь — потому как клюв… И хвост, что у змеи?

— Зверь в наших краях невиданный, — кивнул Вострок, — говорят, жили когда-то они повсюду, да на людей, на скот охотились. Перебили их, еще в древности, смелые удальцы. Как поубивали — уж забыли… А тут прилетел один, управы на него нет!

— Откуда он прилетел? — спросил один из мужей, — Может, с гор Репейских?

— Или из-за морей? — предположил другой мужчина.

— За странами жаркими, за великой рекой, лежат земли, людьми с черной кожей населенными. Так там Солнце светит нещадно, что кожа у них совсем сгорает, оттого цветом — что уголь!

— В Крутен, говаривают, заезжал один торговый гость, он весь черный был!

— Так то хиндус!

— Нет, не хиндус, хиндусов мы знаем, не морочь голову! Тот черный совсем был, губы что пиявки — толстые, вовсе не хиндус!

— Так вот, — остановил спорщиков служитель Волха, — в тех землях черных людей водится много зверей невиданных, о сем рассказывать долго… Говорят, остались еще там эти птицы зубастые, с хвостом змеиным и глазом дурным, называют их черные люди — онгамато, да боятся до смерти!

— Отчего боятся?

— А они большие?

— Людей едят?

— А что за глаз дурной? — посыпались вопросы.

— Вырастают они поболее роста человеческого, а крылья развернут — в этой избе не поместятся. — Объяснил охотник, — На людей нападают, детишек воруют, любят лодки переворачивать. Собак не жалуют!

— А глаз? Что за глаз дурной?

— Бывает, что от одного взгляда чудища этого народ мрет, — Вострок обвел слушателей взором, — видывал я, как люди болели, этого онгомато лишь издали увидевши, ни лекаря вылечить, ни ведуны сглаз снять, ни волхвы — богов упросить не могли, болели те люди, да помирали…

Воцарилась тишина. Было явственно слышно, как мальчишки во дворе пересказывают услышанные страсти друг дружке.

— Так чего… Этот, крылатый… Он к нашей деревне полетел? — голос старосты слегка подрагивал.

— Думаю, что да, — кивнул охотник, — вот и вспоминайте, пропадал ли кто? Заболел ли, птицу али тень крылатую над головой увидевши? Может, собаки, козочки терялись?

— У вдовы Калятиной дочурка слегла, Тюря… — выкрикнул из дверного проема один из мальчишек.

— И пса тогда птица утащила!

— А Тюре еще и не поверили!

— Заболела девочка? — почему-то удивился служитель Волха, — Большая девочка?

— Какое большая, восьмую весну ждет!

— Такую малышку чудище утащить должно было, — пожал плечами Вострок.

— Так Тюря и рассказывала, сбил ее с ног летучий змей, а псина как в него вцепится!

Востроку не спалось, он все ворочался с боку на бок и думал. Чутье подсказывало — многолетняя погоня может закончиться уже со дня на день, прямо тут, в северных лесах Крутена. Главное — не спугнуть чудище. Насколько оно умно? Охотникам известно, что даже простая ворона запоминает человека в лицо, и, бывает, мстит обидчику, не обращая внимания на иных людей. Если крылатый ящер умен и памятлив, как хищная птица, то он запомнил Вострока, дважды пытавшегося убить чудище. Значит, нельзя показываться крылатому — иначе спугну, улетит… То есть нельзя бродить-искать. Надо действовать наверняка. Ящер станет летать где-то поблизости, пока не добудет вырвавшуюся из его лап жертву. Он всегда так поступает, обычай у него такой. Но девочка дома, а в человеческое жилье чудище клюва не сунет, для него места, где крылья не развернешь — смерти подобны. Страшного зверя, один ужасный взгляд которого мог погубить человека — это чудище может пристукнуть даже мальчишка обыкновенной палкой, стоит запутаться в сетях крыльям, или лапам попасть в капкан. Правда, и храбрецу потом — смерть.

Охотник не рассказал всей страшной правды здешним хлебопашцам. Ни к чему… А правда состояла в том, что люди умирали отнюдь не от страха, взглянув на чудище. Разумеется, оно было ужасно, это порождение злых духов, ненавидящих человеческий род. Но умирали от его взгляда не только трусы, долго болели и уходили в Велесу отчаянные храбрецы. Более того — Вострок знал случай, когда заболел и умер молодой воин, вовсе стоявший к пролетавшему ящеру спиной, да так и не повернувшийся! Чудище обладало какой-то способностью убивать на расстоянии, вроде невидимых стрел с ядом, что ли!