Обратный отсчет - Олекса Белобров

— Под следствием он был! — рассмеялись оба. — Ты ему одно, а он, как дятел: «Репрессированный, непроходной»! Запомни, старлей, у Фортуны два лица — одно приветливое, другое не очень, задницей называется. Так вот, пока она к тебе «передницей» — мастери себе представление на Красную Звезду!

— Не буду! — уперся Петренко. — Прошу меня простить и понять, товарищи офицеры, — я против собственных принципов не пойду!

— Ладно, сейчас вызовем комсомольца, — усмехнулся замполит. — Он накатает под мою диктовку.

Пока прапорщик — секретарь комсомольского бюро батальона — описывал ночные похождения старшего лейтенанта Петренко, тот попил чайку с комбатом. Потом представление подписали все, кому положено: комбат, замполит, секретарь партбюро. Но тут пошли непонятки: комбата вызвали на одно совещание, замполита и секретаря — на другое. Так что нести представление на подпись Монстру пришлось самому Хантеру.

— Удивительное у них тут расписание движения поездов! — растерянно бормотал он, переминаясь с ноги на ногу перед штабом бригады и сжимая в руке пачку бумаг. — А, да хрен с ним, в конце концов, — наконец решил старлей. — Пойду, а там — будем посмотреть, как говорят в портовом городе Одесса.

— В Одессе еще говорят: перестань сказать. — Рядом неожиданно возник подполковник Ветла. — Молодец, Саня! — Он еще раз пожал его руку. — Умеешь выживать в любых условиях! Дуй к Монстру и ничего не бойся, правда и партком за тобой! — Он легонько подтолкнул младшего товарища вперед.

Войдя в штабное здание, Александр решительно постучал в дверь кабинета начальника политотдела.

— А, это снова ты? — вместо приветствия буркнул Монстр из-за стола. — Показывай, что там у тебя! — Подполковнику и в голову не пришло предложить подчиненному присесть.

Хантер только сейчас въехал, что на плече у него все еще болтается автомат — с тех пор как прибыл с «точки». Оружие странным образом прибавило ему уверенности в разговоре с давним и заклятым врагом.

— Представления к наградам. — Он шлепнул на стол начпо пачку бумаг и без приглашения опустился на стул, положив автомат на колени.

Монстр нехорошо покосился на старшего лейтенанта, всем видом давая понять, что возмущен его поведением, но все же принялся просматривать наградные материалы. И чем дальше он читал, тем больше его разбирал смех.

— Ты, вообще-то, все это всерьез? — Михалкин швырнул прочитанные наградные на стол. — Или у тебя на «точке» мозги от жары поплыли?

— Что вы имеете в виду, товарищ подполковник? — напрягся Хантер.

— А то, что всю эту галиматью, которую ты тут понаписывал, я подписывать не стану! — отчеканил Монстр. — Какие подвиги? Рота запущена донельзя, партийная и комсомольская организация не функционируют, воинская дисциплина на нуле. Откроем журнал учета происшествий, преступлений и нарушений воинской дисциплины. — Он отработанным движением извлек из ящика письменного стола пухлый гроссбух. — Вот она, твоя рота, смотрим: преступлений — два, чрезвычайных происшествий — два, грубых нарушений воинской дисциплины — восемь. И это только за зимний период обучения! Какие, к лешему, награды, товарищ старший лейтенант?! Возьмем теперь подразделение старшего лейтенанта Дубяги, которого ты недавно оскорбил в присутствии свидетелей: преступлений и происшествий нет, грубых нарушений — одно, да и то относится к периоду, когда замполит находился в отпуске!

— Сдается мне, товарищ подполковник, — сцепив зубы, проговорил Хантер, — что за время моего пребывания на должности замполита в моей роте тоже не зафиксировано ни одного происшествия, не говоря уже о преступлениях! Люди участвовали в боевых действиях, отважно выполняли воинский долг, нанесли врагу существенные потери…

— А мне по херу ваши боевые действия! — Монстр с безразличным видом откинулся на стуле, прикуривая сигарету. — Для меня главное — воинская дисциплина, уставной порядок, дневники социалистического соревнования, партийная и комсомольская документация, состояние ленкомнат! Я провожу в жизнь партийные установки, а на эти твои жалкие потуги мне плевать! Может, ты и себе орденок нарисовал? — желчно поинтересовался подполковник, щурясь сквозь сигаретный дым на подчиненного.

— Представление на старшего лейтенанта Петренко написано не мной, — ответил Хантер. Он был весь мокрый от ненависти и напряжения и едва сдерживал себя, чтобы не схватиться за оружие. Сделав нечеловеческое усилие, он все же сумел взять себя в руки.

Начальник политотдела порылся в бумагах, нашел нужное представление, прочитал его с ухмылкой, а затем разорвал и отправил в корзину.

— Из всей этой кучи дерьма, — продолжая усмехаться, проговорил он, — я подпишу только посмертное представление на прапорщика Нефедова. Чей труп ты повезешь в Ташкент и будешь там оправдываться перед его родными. Будет честнее, если прямо расскажешь, как ты человека угробил! А теперь — забирай всю эту макулатуру, и чтобы я тебя больше в своем кабинете не видел! Не люблю, когда такие типы, как ты, Петренко, являются ордена выпрашивать!

— Ладно! — Хантер мгновенно успокоился, как бывало с ним в самые критические минуты. — Но запомни, — он плюнул на субординацию и перешел на «ты», — весь остаток своей жизни я буду жалеть, что тогда, в апреле, пощадил тебя, мразь… — С ненавистью глядя в округлившиеся от изумления глаза подполковника, он отчетливо выговаривал каждое слово. — Была у меня мысль кончить тебя, когда мы вдвоем рядом с «духами» лежали, но взял на душу грех — в живых тебя оставил! — Рука старлея до боли стиснула ремень автомата. — Но ничего, земля — она круглая! Да и война еще не закончилась, на ней всякое бывает! — Он развернулся, прихватил со стола пачку бумаг и зашагал к выходу.

— Т-ты, да я… да я тебя… — растерялся начальник политотдела. — Я тебя, сучонок, на порох сотру!

— Хер ты мне чего сделаешь! — спокойно проговорил Хантер, уже взявшись за ручку двери. — Не в твоей это власти! Иди на х…! — Последние слова он произнес уже за порогом.

Только в коридоре Александр почувствовал, как его колотит крупная дрожь, а куртка насквозь промокла от пота. По пути к «дежурке» он едва не столкнулся с Ветлой.

— Ну как, переговорили? — Опытным глазом подполковник мгновенно отметил состояние старшего лейтенанта. — Ничего не подписал?

— Только на убитого прапора. — Старлей показал документ. — Мое представление разорвал, на остальных наложил вето. А в целом — да, переговорили. Душевно так…

Он усмехнулся, вспомнив смертельно испуганный взгляд Михалкина.

— Ладно, не беда! Давай сюда представления, может, все-таки сумею его уломать… А на тебя, дружище, — он наклонился поближе к Сашкиному уху, — уже с полмесяца лежит выписка из приказа по армии. Идешь ты на повышение — замполитом на отдельный десантно-штурмовой батальон, в Зону ответственности «Юг». Даже Монстр ничего поделать не смог, потому и выпрыгивает сейчас из штанов. Но против приказа командарма не попрешь, кишка тонка… В общем, поздравляю! — Ветла увесисто хлопнул старлея по плечу.

— Выходит, Тайфун все же решил забрать меня к себе… — в некоторой растерянности пробормотал Хантер. — Держит слово земляк… Молодец!

— Молодец! — весело согласился Ветла. — Я всем говорю — и он молодец, и ты тоже парень не промах! Высший пилотаж! Ни хрена Монстр уже не сделает. Хотя в эту печальную командировку тебе все равно придется смотаться, — предупредил подполковник, — вопрос уже решен.

— Что ж, видно, придется полетать и на «Черном тюльпане», — пожал плечами Хантер. — Соединим неприятное с приятным. Назначу-ка я кое-кому в Ташкенте свидание!

С этими словами он пожал руку секретарю парткома и отправился на узел связи.

5. Летающий морг

Не без помощи начальника связи майора Красилова Хантер созвонился с дежурным по политотделу Сороковой армии. Фортуна и тут улыбнулась — собкор «Комсомолки» Шубин как раз в ту минуту оказался неподалеку от дежурного.

— Салам, Шекор-туран! — закричал в трубку Шубин. — Ты куда это пропал? Тайфун уже весь на нервах! Приказ полмесяца как подписан, выписку с нарочным в бригаду в тот же день отправили! И где же ты?

— Привет, Миша! — дождавшись, когда поток вопросов иссякнет, проговорил Александр. — О приказе этом я вообще только сегодня узнал. Где я, спрашиваешь? Воюю, как в автошколе учили. Буквально сегодня ночью забили такой караван! Мешок героина, куча бакшишей, «духов» целую банду положили, мушавера живьем взяли, ишака Масуда захватили, а с ним сумку с документами какого-то исламского комитета… А я вскоре вылетаю в Ташкент — сопровождать «двухсотого». Этой ночью прапорщик погиб. Должность передам, как только вернусь из Союза…

— Молодцом, Хантер! — похвалил журналист. — Попробую выбить командировку в твою роту — продолжу тему о «никому не нужном». Думаю, кое-кому будет любопытно…