Новенькая для мажора - Елена Чикина

Что с ней происходит? Откуда эта боль, что это за напряженность? Ведь вчера она, наконец, поняла…

―Вчера ты сказала, что любишь меня, ―приблизившись, негромко произнес, с силой сжав ее плечо.

Конечно, девушка тогда была сильно не в себе, но всем известно ‒ что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

«Руслан, я люблю тебя…» прозвучал в голове ее страстный шепот, и мое сердце перевернулось, точно так же, как в тот момент, когда я услышал эти слова в первый раз.

―Если я что-то захочу тебе сказать, сделаю это сама.

―А это еще что значит?

Арина молчала.

Вырвав, наконец, этот поднос из ее рук, поставил его на стол и силком вывел ее из столовой. В коридоре было намного тише ‒ здесь нам никто не помешает.

―Может, поговорим, наконец? Что ты имела в виду? ―с трудом сдержал желание встряхнуть ее хорошенько.

―Руслан, ―наконец, заговорила девушка тихим дрожащим голосом, ―я не помню, что тебе говорила. Не помню, что между нами было. Вообще не помню вчерашний вечер.

―Конечно, ты слишком много выпила, но разве…

―Я не пила, ―качнула головой. ―Это Катя и Карина. Они подмешали мне в воду какой-то наркотик, просто чтобы поиздеваться надо мной, посмеяться ‒ потому что я отличница, правильная, так они сказали. И я не смогла им помешать, ―опустила плечи еще ниже. ―Ты говорил, что хватило бы одного твоего слова, чтобы они оставили меня в покое. Но ты не торопился сказать это слово. Тебе больше нравилось мной манипулировать.

Мое сердце покрылось льдом, раскололось на тысячу частей. Я почувствовал, как из-под моих ног ушла земля. Не может быть… Наркотики? Все то время она была под наркотиками? Из всех причин и вероятностей… почему именно эта?!

Наркотики разрушили мою семью. Теперь наркотики забирают у меня ее.

Перед глазами промелькнул образ ‒ это нежное белое тело, в исступлении изгибающееся в моих объятиях, страстный шепот и взгляд, полный любви.

Ничего не помнит. Все оказалось ложью.

―Ариша… я не знал.

―А если бы знал? Разве тебя бы это остановило?

От ярости потемнело в глазах.

―Не говори так и даже не думай! ―прорычал я.

―Ты сказал, что пойдешь на все, чтобы сделать меня своей. Вот и пошел на все! ―ее голос возвысился на секунду и сорвался. ―Воспользовался случаем.

Я только заметил, что по ее щекам уже давно текли слезы. Попробовал стереть их с ее щек, но она отстранилась от моей ладони, словно это был ядовитый паук.

Ненавидит меня. Ненавидит, презирает, и у нее есть на это все причины.

Говорила, что скорее умрет, чем станет моей, но все равно стала. Я обманом присвоил ее себе. Украл ее первый раз, о котором у нее даже не осталось воспоминаний. Она не может думать, что я этого хотел… но ведь я действительно это сделал. Воспользовался ее состоянием.

Решил ‒ ну, да, пьяная, шатается, говорит невпопад, ничего страшного. Зато, наконец, прекратила сопротивляться, перестала меня мучить. Позволила мне сделать с ней все, о чем я так давно мечтал.

«…тебе абсолютно все равно, что я чувствую, ты думаешь только о себе».

Она свела меня с ума, довела до одержимости, и я потерял терпение. Я так торопился поскорее перейти к финалу, что не подумал о ней самой. Не подумал о девушке, за считанные дни сумевшей проникнуть мне под кожу, пробраться глубоко в самое сердце.

Казалось, чувство вины было способно стереть меня в порошок.

―Птичка, ―шепнул с болью и сожалением.

Тряхнула головой, не желая слышать моих оправданий.

―Радует только то… что теперь ты перестанешь меня преследовать, ―пробормотала едва слышно.

Так и не подняв глаз, девушка развернулась и двинулась обратно по направлению к столовой. Дешевый дермантиновый портфель на плече, платиновые волосы, белоснежная кожа ‒ перламутр и фарфор. Застенчивость во взгляде и чистосердечие в улыбке. Настоящая доброта в ее чудесной светлой улыбке.

Такая маленькая по сравнению со мной, хрупкая… абсолютно беззащитная.

Того, что я сделал, не сделал бы ни один нормальный человек. Я чудовище. Моральный урод.

Но не только я. Не только я виноват в том, что с ней произошло.

Катя и Карина. Гадкие, низкие, лживые твари. Это были они.

На несколько секунд перед моими глазами все стало красным, в ушах загудела кровь. Но затем я почувствовал, как ядовитую ненависть и огненную ярость во мне сменяет предельная сосредоточенность, ледяная решимость.

Что ж, девочки… готовьтесь испытать мой праведный гнев.