Родственные души - Марк Энтони

Флинт обратился к эльфу средних лет. «Не подскажите, где мне найти акушерку Айлию?»— спросил он, задыхаясь от затраченных усилий.

«Эльд Айлию?»— переспросил явно сбитый с толку эльф, переводя взгляд с Флинта на Таниса. «По этой дороге». Он указал. «Не теряйте время. Поспешите!»

«Пойдем, Танис!»— сказал Флинт, поблагодарив прохожего и пустившись рысью в указанном направлении. — «Этот эльф выглядел озадаченным».

Танис улыбнулся и спокойно затрусил, чтобы держаться рядом с коротконогим гномом. «Думаю, он никак не мог решить, кто из нас будущий отец».

Флинт сбавил шаг. «Ну, это интересная мысль», — сказал гном, озорно улыбаясь. — «Я был бы не против качать на коленях твоих с Лораной малышей. Я велел бы им звать меня ‘Дядюшка Флинт’…» Он перестал дразнить Таниса, поймав сердитый взгляд полуэльфа.

Вскоре они подошли к перекрестку. «Теперь куда?»— задумался Флинт. Он спросил направление у эльфийки, шедшей по улице с корзиной пряжи. Она молча указала корзиной на высокий узкий дом из кварца, с порогом из серого гранита и такими же оконными рамами. Нижний этаж был темным, но сквозь ставни окна второго этажа лился теплый свет.

Танис повернул обратно. «Флинт, я не думаю…»

«Не сомневайся», — произнес гном и постучал в дверь жилища. Он вытолкал Таниса перед собой, а сам шагнул в тень.

Они ждали в темноте, дрожа от прохладного воздуха, затем увидели, как в доме вспыхнула лампа, и услышали шаги, спускавшиеся по лестнице и приближавшиеся к двери. «Иду, иду, иду», — альтом пропел голос.

Вскоре дверь распахнулась, и Эльд Айлия высунула наружу свое кошачье лицо, пристально разглядывая Таниса.

«Через какое время идут схватки?»— потребовала она ответа.

«Что?»— спросил Танис.

В ее голосе послышались нетерпеливые нотки. «Как давно начались роды?»

Танис изумленно открыл рот. «У кого?»

«У твоей жены».

«Я не женат», — сказал он. — «Видите ли, в этом часть проблемы. Лорана хочет…»

Но Эльд Айлия заметила Флинта. Она перевела взгляд с гнома на Таниса, и на ее лице появилось понимание. Она шире распахнула дверь. «Ты — Танталас», — прошептала она.

«Да».

«Заходи, парень. Входи, Флинт».

Несколько минут спустя, полуэльф с гномом стояли в одном из самых переполненных домов, в которых доводилось бывать Флинту. Крошечные картины в деревянных, каменных и серебряных рамах громоздились на всех горизонтальных поверхностях, свисали с каждого сантиметра стен. Акушерка даже прикрепила миниатюры к обратной стороне уличной двери. Конечно же, почти на всех рисунках были изображены дети — новорожденные, младенцы и юные малыши. На некоторых, для разнообразия, с детьми были изображены мамы.

Эльд Айлия подтолкнула гостей к креслам перед камином, полуэльф снял ножны с мечом Флинта и прислонил оружие к каменной стене, в которую был вмурован камин. Затем пожилая эльфийка, отмахнувшись от их предложения помочь, развела огонь и поспешила на кухню, чтобы собрать на стол к позднему чаю.

Флинт взял одну миниатюру с низкого квадратного стола; на ней был изображен новорожденный эльф, заостренные ушки поникли, миндалевидные глазки закрыты во сне, крошечные ручки сложены под подбородком, как у белочки. В нижнем левом углу были нацарапаны инициалы «А».

Айлия вернулась с тарелкой темно-коричневого печенья, глазированного смородиной в сахаре. Флинт закрыл глаза и сделал вдох; он почувствовал запах гвоздики и имбиря. К этим лакомствам не хватает эля, решил гном. Он вернул картину на стол и заметил поблизости несколько разбросанных деревянных игрушек, которые давал Эльд Айлии.

«А, вы нашли Клайрику», — воскликнула акушерка. «Дочь одного друга, родилась только в прошлом месяце. А вот…»— она указала на другие миниатюры на столе, — «Тирью, Рината и Марстев. Все родились в прошлом году».

«Я думал, вы в отставке», — прокомментировал Флинт.

Она пожала плечами, и из серебряного пучка волос у нее на затылке выбился локон. «Малыши всегда рождаются. И когда я кому-то нужна, я не скажу 'Извините. Я в отставке'».

Наконец, после того, как гости проглотили по одному из ее воздушных печений и осушили по чашке черного чая, Эльд Айлия собралась поставить чайные принадлежности на маленький столик, но тот был завален портретами и игрушками. Она произнесла несколько резких слов на непонятном языке, и — Флинт сморгнул — внезапно среди миниатюр обнаружилось открытое пространство как раз нужного размера. Она поставила чайник и тарелку с печеньями на это место, чтобы гостям было удобно доставать их, и присела на низкую скамеечку. Флинт с Танисом вскочили, чтобы уступить ей свои мягкие кресла, но акушерка отказалась.

«Это лучше всего подходит для спины старой леди», — подмигнув, сказала она.

Эльд Айлия пристально рассматривала Таниса, как будто долгие годы ждала этого момента, впиваясь глазами в черты его лица, к явному смущению полуэльфа. Она пробормотала: «Глаза его матери. Тот же огонек. Тебе говорили, сынок, что у тебя глаза Элансы?»

Танис отвел взгляд. «У меня карие глаза. Мне говорили, что у меня глаза человека».

«Как и у меня, Танталас», — тихо прокомментировала Эльд Айлия. На ее треугольном лице играли отблески пламени, и ее глаза лучились добрым юмором. «Еще я такая же коротышка, как мой человеческий предок. В лесу эльфов, вырастающих высокими как осины, я… куст. Но, полагаю, миру требуются и кусты тоже».

Она радостно рассмеялась, но полуэльф не выглядел убежденным. Она продолжила.

«Я частично человек, Танталас, но я также и частично эльф. Может я и коротышка, но я стройная — а это характерная особенность эльфов. Мои глаза круглые и карие, но мое лицо заостренное и эльфийское. Посмотри на мои уши, Танталас — эльфийские, а волосы я ношу как человек, к ужасу, должна добавить, некоторых из моих эльфийских пациентов».

Она засмеялась, и ее теплые глаза были ясными в свете камина. «Как люди, я открыта к переменам. Однако, как у эльфов, у меня есть некоторые привычки, которым я никогда не изменю — даже если у кого-то хватит вопиющей наглости предложить пусть даже и лучший способ».

Во взгляде Таниса читалось удивление, и, подумал Флинт, одиночество. Но когда полуэльф заговорил, в его голосе звучала горечь. «Но я ручаюсь, ваши человеческие черты не принадлежат насильнику».

Эльд Айлия вздрогнула, и у Таниса хватило вежливости выглядеть смущенным. Акушерка извинилась, что ей нужно наполнить тарелку с печеньем, а когда вернулась, ее глаза были красными.

«Прошу прощения, Эльд Айлия», — сказал Танис.

«Я любила Элансу», — просто ответила она. — «Даже полвека спустя, мне по-прежнему больно думать о том, что с ней случилось».