Астронавты. Отвергнутые космосом - Алексей Бобл

Так.

Бой-Баба спустилась, огляделась. Удерживая воздух в груди, она выхватила из стоящего в углу ящика тряпку и завязала ею лицо. Набрала еще тряпок, открыла первую попавшуюся канистру с жидкостью для чистки туалетов и облила ею тряпки. Железной рукой потянулась вверх, вырвала решетку вытяжки и стала законопачивать ее мокрыми тряпками.

Осторожно выпустила воздух и вдохнула. Голова все равно кружилась, воздуха не хватало. Но хуже вроде не делалось. Или делалось?

Тряпок надолго не хватит. Нужен другой выход. Бой-Баба огляделась и тут же увидела, что ей нужно.

Старый шланг пылесоса. И поодаль, возле двери, — круглое отверстие системы уборки в стене.

Бой-Баба глотнула еще воздуха и от слабости схватилась за край полки. Интересно, что это за газ? Если выживет — найдет ту падлу, которая его пустила, и спросит.

Она схватила шланг — лишь бы не дырявый! — и потянула его к отверстию системы уборки. Защелкнула. Подергала — держит.

Со вторым концом шланга в руке полезла наверх, к законопаченному отверстию вентиляции. Шланг не дотягивался. Дергать она не стала, опасаясь порвать. Свесила голову — шланг рифленой змеей обвился вокруг последней, неначатой коробки с крысиной отравой. Бой-Баба толкнула коробку, и та полетела на пол, распахнулась на лету. Прозрачные дозировочные пакетики с зелеными гранулами внутри рассыпались по всему отсеку.

Шланг дотянулся. Она просунула его между мокрых, капающих тряпок. Поглубже.

Осталось включить.

Голова кружилась, смотреть вниз было страшно. Цепляясь слабеющими пальцами за полки, сталкивая коробки и канистры на своем пути, Бой-Баба неуклюже сползла на пол. Нашарила на стене рядом с отверстием очистки кнопку «пуск» и кулаком вбила ее внутрь.

Загорелся красный огонек.

Пылесос заурчал, и шланг принялся перекачивать ядовитый газ из вентиляции в систему очистки.

Бой-Баба прикрыла нос и рот тряпкой. Что теперь?

Снаружи раздались стуки, как будто кто-то колотил железом по обшивке. Ну да. Ремонт. Скоро они выйдут чинить отражатель.

У нее забилось сердце. Дядя Фима обещал за ней прийти. Но он сейчас занят ремонтом. Когда ремонт закончится, они могут избавиться от Живых, как избавились от всех остальных… как сейчас пытаются избавиться от нее…

Она оглядела отсек. Надо выйти. Надо спасти остальных.

На двери магнитный замок. Бой-Баба посмотрела на свои руки. Сосед в больнице… она нахмурилась… Что он там рассказывал? Ну да, он с друзьями загулял и не успел вернуться в больницу до отбоя… все двери закрыли. У него были такие же протезы. Она нахмурилась, вспоминая. Что он сделал?

Она уже тогда, в больнице, внимательно слушала истории соседей по палате, потому что знала: ей предстоит жить всю жизнь в этом железном теле. Лучше уж сразу выяснить, какие выгоды можно из него извлечь.

Она улыбнулась. Вспомнила.

Медленно Бой-Баба провела железной рукой вдоль двери, пытаясь ощутить легчайшую вибрацию тока от работающего замка. Вот она. Что теперь?

Как там рассказывал этот перебинтованный железный дядька… Бой-Баба осторожно положила руку на дверь в том месте, где вибрация была всего сильнее. Она еще ни разу не пользовалась разрядом, хотя в больнице ее учили, как. Сконцентрировалась.

Разряд!

Замок щелкнул. Вибрация прекратилась. Просто мертвая дверь, без всяких течений электрического тока.

Она толкнула ее в сторону.

Дверь поддалась.

Полутьма за дверью ослепила Бой-Бабу. Она выругалась и отключила инфракрасное зрение. Заодно потянулась на полку за давнишним фонариком — мало ли где пригодится.

В глубине коридора мигали аварийные лампы. Где-то колотили инструментом по обшивке.

Бой-Баба выскользнула за дверь.

Задвинув дверь на место, Бой-Баба первым делом надышалась. Хватала ртом кислород, согнувшись вдвое и стараясь не хрипеть.

Отдышавшись, тихо пошла по коридору. Аварийное освещение совсем не тянуло, а для инфракрасного зрения слишком светло. Так и шла на ощупь, прислушиваясь к каждому писку и треску приборов. Дверь в медблок была приоткрыта. Тадефи, сидящая за столом, тыкала стилусом в экран, вводя данные в бортовой компьютер.

Бой-Баба прошла по дальним неиспользуемым коридорам к кольцу и оттуда уже скользнула к жилому блоку. Двери в жилые отсеки были закрыты, а у большинства отсеков и хозяев-то не осталось.

Она шла, приближаясь к трапу на мостик. Дверь в брехаловку была отодвинута, и за ней слышались голоса. Она остановилась. Прислушалась.

Йос и дядя Фима.

Бой-Баба тихо ступила в тень за углом, где тяжелый стояк колонны с кабелями скрывал ее от взглядов. Настроила уши. Смех и разговоры стали громче и четче. Дядя Фима говорил, Йос поддакивал.

— А чего ты хотел? — донесся спокойный голос охранника. — Она прилипла ко мне, как банный лист. Счастье, что хоть я жив остался. Все, кто с ней общался, — все ушли, как говорится, в мир иной.

— Ты ей не был нужен, — сказал Йос. — Ей нужен корабль.

— Зачем? — удивился голос охранника.

Йоса стало почти не слышно. Глухой голос проговорил:

— Потому что она хочет вернуться на планету и забрать Троянца.

Дядь-Фимин голос что-то спросил. Йос отвечал:

— Не воображай, чего нет. Еще на следствии говорили, что она больная, неуравновешенная. А именно эти качества нашему Майеру и импонируют. Он обожает бездомных неудачников подбирать. Давать им второй шанс. Вот и Рашида так же подобрал на свою голову… чертов трафикант… — Голос охранника забурчал. Она разобрала: «по заданию общества…»

Голос Йоса ответил:

— Рашид понятия не имел, на кого работает… Он брал груз от человека в Амстердаме… а тот в свою очередь от сотрудника Соцразвития… и оба не знали, от кого получали груз. И инспектор не знал… дурачок блаженный! — Йос засмеялся. Заговорил громче, уверенней. — Как они всех использовали! Если бы я мог только одну вещь в жизни успеть сделать, прежде чем эта консервная банка лопнет в космосе ко всем чертям, — так это своими руками свернуть им шею. Экспериментаторы! Жаль, Майер этого не понимает… у него все — хорошие. Всем он оставляет шанс на исправление. А надо бы вот так… шею им всем свернуть… вот так…

Звук их шагов приблизился к двери, и Бой-Баба вжалась в стену. Теперь обоих было слышно хорошо: стояли у выхода из брехаловки. В какую сторону пойдут? Вдвоем или разойдутся?

— Ты проверь, как там она… — раздался голос Йоса. — И пойми, я не хочу ей вреда… но ведь истеричка, неизвестно, чью сторону она вздумает взять…

Охранник пробурчал в ответ. Бой-Баба разобрала только — «мозговая травма».

Ах, так и это ей припомнили? Но он-то откуда знает? Ах, непрост наш дядя Фима, как непрост!..

— Когда посадим корабль, — глухо сказал охранник, — придется решать. Идти на поклон к Обществу и просить прощения — так придется выдавать зачинщиков. Поэтому она будет нам нужна… как бартер.

— Там видно будет, — сказал Йос. — Сейчас главное — починить отражатель. Кто пойдет?

— Пойду я и двое оставшихся. Ты нас последишь, больше некому. Майер помочь не сможет?

— Куда ему… — проговорил Йос. — Идите втроем. Я вас проконтролирую.

В тишине запикали кнопки переговорника.

— Живых? — сказал в переговорник дядя Фима. — Через два часа выходим, как запланировано. Начинайте готовиться.

Шаги приблизились, и Бой-Баба едва успела нырнуть в тень. Распространяя вокруг себя запах виски, дядя Фима прошел так близко, что у нее волосы шевельнулись от сквозняка, и исчез в направлении грузового дока.

В коридоре стояла тишина. Бой-Баба осторожно сделала шаг из укрытия. Огляделась. Тадефи, дядя Фима и Живых сейчас выйдут чинить отражатель. Йос будет их контролировать с мостика. В жилом блоке никого не останется.

Только бы они не заперли дверь ее отсека! Бой-Баба повернулась и скользнула по коридору.

Возле двери Живых она остановилась, прислушалась. Доносилось еле различимое бурчание, как будто он мурлыкал песенку, собираясь.

Может, стукнуть? Объяснить… Ее рука замерла возле двери.

Нет… не надо его в это впутывать. Бой-Баба опустила руку и шагнула дальше, к своей двери.

Толкнула ручку. Дверь не поддалась. Налегла всем телом, и она медленно отъехала в сторону.

Бой-Баба вошла, огляделась. Такое ощущение, что она не была тут вечность. Она сменила код на магнитном замке и заперла дверь. Включила фонарик. Отсек осветился, и астронавтка машинально повернула голову к двери — не заметят ли свет? Но нет, кто заметит, дверь закрыта наглухо.

Светя себе фонариком, она нагнулась проверить тумбочку, и широкая рука, воняющая соляркой, зажала ей рот.

— Тихо, золотая, тихо, — проговорил дядь-Фимин голос. — Все нормально. Врагов тут нет.