Астронавты. Отвергнутые космосом - Алексей Бобл

Бой-Баба усмехнулась. Сжала руку Тадефи: спасибо. Вот так же и тогда перед судом приходили люди — друзья, знакомые, — говорили: «Мы знаем, мы докажем…», но оказывалось, что и знали они не то, что было нужно, и доказать ничего не могли. И исчезли сразу после вынесения приговора. Навсегда.

Дядя Фима все возился на полках: раздвигал ряды вешалок с белоснежными сорочками, открывал коробки с начищенными ботинками.

— То-то он стирать нам ничего не отдавал, — глухо сказала Тадефи. — Один раз наденет, и в мусоросборник.

Охранник покачал головой. Он сел на пол, расставив толстые пятки, и принялся перебирать коробки. Внутрь каждого ботинка оказались всунуты скатанные носки для поддержания формы.

— Практично, — одобрил дядя Фима. Он прощупывал и встряхивал каждый ботинок и клал обратно в коробку. Йос нетерпеливо наблюдал за ним, постукивая пальцами по столу.

— Послушайте, — наконец сказал он, — так мы до утра будем возиться. Уже нашли все, что нам нужно. Поднимайся, пошли спать. Нужно еще эту, — Йос метнул взгляд на Бой-Бабу, — устроить понадежней. Чтоб не произошло новых… несчастных случаев.

— Одну минуту, — кивнул дядя Фима, продолжая перетряхивать обувь. Закрыл крышку очередной коробки, поставил себе на колени следующую и вынул пару блестящих черных ботинок из настоящей кожи. Они явно стоили серьезных денег.

Дядя Фима сунул руку в носок ботинка, тут же отдернул и выругался. Йос у стола усмехнулся и почесал стриженый затылок. Охранник метнул на него сердитый взгляд и уже осторожней запустил руку обратно. Вытянул свернутый черный носок из тонкой шерсти. Носок оттопыривался вдоль.

Медленно и очень осторожно дядя Фима развернул носок. Ничего. Засунул руку внутрь, в манжету. Нашарил что-то пальцами и медленно извлек наружу.

— Вот теперь мы нашли все, что нужно, — тихо сказал он. Холод в его голосе был такой, что Йос прекратил чесать затылок и посмотрел на него удивленно. Охранник поднял в руке свою находку всем на обозрение.

В руке у него был короткий обрывок электрического провода. Стандартный провод заземления в желтую и зеленую полоску. Но даже со своего места Бой-Бабе было видно, что провод этот редкой толщины. Даже на космических кораблях провода такого сечения не используются.

В воцарившейся тишине она протянула руку и взяла провод из рук охранника. Пальцы узнали его сразу.

— Сто двадцать ампер, — сказала она тихо.

Напротив нее штурман обалдело смотрел на провод. Рука его медленно смяла бумажку со свидетельством против Бой-Бабы.

— Мне очень жаль, — сухо сказал Йос и протянул Бой-Бабе длинную руку.

Она посмотрела на протянутую костлявую кисть. Ей не так часто теперь подавали руку. Медленно подняла железную клешню и осторожно сжала пальцы штурмана.

Он тряхнул ее руку — честное, открытое рукопожатие искреннего человека. Указал ей на привинченный к полу стул. Сам опустился на койку. Взъерошил свой «ежик» руками и задумался.

Со своего места на полу рядом со шкафом дядя Фима следил за разговором, опираясь широкими ладонями об пол. Он не сводил глаз со штурмана.

— Что-то я не совсем понимаю, — заговорил Живых. — Этот Электрий, он же был хлюпик последний. Он, наверное, за всю свою жизнь настольной лампочки не поменял. — Живых повернулся к охраннику: — Чтобы заменить участок заземления, это ж нужно соображать! Этому учиться нужно! — Живых нахмурился. — И потом — зачем оно ему?

— Как зачем? — дядя Фима подтянул колени к груди, обхватил их руками и сидел, ссутулившись. — Просто Общество Соцразвития не хотело, чтобы наш корабль вернулся с базы. Может, мы заразные. А может, слишком много знаем.

Йос молчал. Он тер лоб ладонью, как будто что-то вспоминал.

— Теперь я все понял, — наконец сказал он. — Я плохо знал этого… Электрия. Но он, кажется, выбрал меня из всего экипажа и иногда откровенничал со мной. — Штурман нагнулся и ткнул пальцем в валяющиеся на полу дорогие сорочки. — Он мне рассказывал о своей юности. Бедная многодетная семья, нищий квартал. Электрий рано начал работать. — Йос наморщил лоб, словно припоминая. — Он как-то разоткровенничался и рассказал мне, что после школы подрабатывал на местной автозаправке. Механик посоветовал ему идти учиться на электрика.

Йос протянул руку, и Бой-Баба положила желто-зеленый обрезок заземления в его широкую ладонь. Штурман посмотрел на него и усмехнулся:

— Я заметил тогда, что он как-то сразу засуетился, как будто пожалел, что ляпнул лишнее. Но тогда я не придал этому значения, — Йос вздохнул. — А зря…

— Теперь поня-атно, — протянул Живых. Он прислонился к ободу двери и скрестил руки на груди.

— А откуда в Обществе узнали, что он учился на электрика? — робко проговорила Тадефи. Она сидела на краешке койки и с ужасом смотрела на обрезок провода в костлявой кисти Йоса.

Дядя Фима хмыкнул:

— Это-то проще всего. При поступлении на работу он им подавал свое резюме. А в них всегда перечислены места учебы и приобретенные навыки. Поэтому, когда дирекция Общества Соцразвития решила отправить «Летучий Голландец» в последний полет, они просто подняли личные дела в отделе кадров и нашли человека, который действительно работал у них инспектором, но знал и умел достаточно для того, чтобы совершить диверсию.

Бой-Баба недоверчиво посмотрела на раскиданные по всему отсеку вещи.

— Че-т я не понимаю, — пробормотала она. — Они что, послали своего сотрудника на верную смерть? И он этого не понимал?

Дядя Фима усмехнулся, протянул руку и почесал босую пятку. Йос поднял с одеяла смятую записку Электрия. Махнул бумажкой перед носом Бой-Бабы.

— Или кто-то ему помог это понять… — тихо сказал он ей. — Но собаке — собачья смерть.

Глава 15

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Тадефи Бой-Баба.

Они стояли в обзорном отсеке и, пока было пять свободных минут до начала рабочего дня, снимали на камеру звезды. Приходить в отсек посидеть на скамеечке под иллюминатором за последние недели вошло у обеих в привычку. В брехаловку идти не хотелось — там часто сидел Йос и таращился в видик, раздраженно огрызаясь на всех. Ему, конечно, приходилось тяжело: ведь Майер все еще лежал у себя в отсеке, и корабль оказался у штурмана на плечах.

Теперь-то он узнает, каково быть капитаном, подумала Бой-Баба. Все мечтал попасть на место Майера… вот и довелось исполнять его обязанности. Больше, небось, не захочет.

Она к нему уже подходила, от своего и Живых имени предложив помощь. Все-таки она — бывший капитан, Живых — штурман, и они смогли бы взять на себя часть обязанностей. Йос посмотрел на астронавтку налитым кровью глазом и ничего не ответил. Бой-Баба понимала. Он хотел справиться со всем в одиночку. Не хотел делиться своей сбывшейся мечтой. А может, не мог простить Бой-Бабе, что убийцей оказалась не она, а инспектор. Прощения-то попросил, а сам не простил. Гордый человек наш Йос, подумала она. Впрочем, гордый не гордый, а к Майеру он очень привязан. Сам носит ему еду несколько раз в день. Кофе готовит. Как с ребенком нянчится. Зря я так о нем, вздохнула Бой-Баба и повернулась к Тадефи.

Та ощутимо сдала за эти два дня, но держалась. Она похудела, и под глазами легли темные круги. Ранки на руках она заклеивала пластырем.

— Какое счастье, что это не заразно, — повторяла девушка. Бой-Баба обняла ее за плечи.

— Тади, милая, — сказала она серьезно, — тебе нужно ложиться на консервацию.

Тадефи мотнула головой:

— Да… надо, я знаю. Вот сейчас отражатель починим — и я сразу лягу. Договорились?

Бой-Баба сжала ей руки.

— Тади, мы там без тебя обойдемся! У тебя и подготовки-то нет!

Тадефи вырвала руки, прижала к груди. Умоляюще посмотрела на подругу:

— Подготовка у меня есть, мы проходили! Я все-все умею, и в невесомости, и все… Пожалуйста!

Бой-Баба удивленно покачала головой:

— Ну смотри, если так… Только зачем это тебе?

Тадефи улыбнулась, глядя в иллюминатор:

— Я никогда не была в космосе. И всегда мечтала, еще когда совсем маленькая была. Мне сны такие снились… про космос. — Она повернулась к Бой-Бабе, и ее исхудавшее лицо засветилось. — Я потому и профессию эту выбрала, медработник на космических линиях. И так обрадовалась, когда меня Рашид взял! А теперь… — Ее лицо погасло. — Если я лягу на консервацию, то, наверное, никогда больше в космос не попаду. Если вообще жива останусь, — хмыкнула она. — Так что, — сжала она руки, — Бой-Бабочка, милая, пожалуйста, можно мне с вами?

Бой-Баба улыбнулась:

— Это Майеру решать, кто пойдет. Вот Йос у него спросит, он скажет. Но я надеюсь, что он тебя пошлет. — Неожиданная мысль пришла ей в голову. — А хочешь, я капитана сама попрошу? Мы ведь с Майером старые друзья.