Аромагия - Анна Орлова

Поймала себя на том, что почти оправдываюсь, и разозлилась.

Добавила уже совсем иным тоном, холодноватым, как колко-свежий аромат мяты:

- Слушаю вас, что вы хотели?

- Я... по личному вопросу... – пробормотала она, потупившись.

Что оставалось делать? Только предложить присаживаться, потом, стараясь держаться с достоинством, снять предательские причиндалы уборщицы. Брр, представляю, что бы высказал Ингольв, узнав, как я роняю статус жены полковника в глазах знакомых!

Я ничего не смогу поделать, если милая Ингрид отправится прямиком к моему мужу и расскажет ему все в подробностях. Потому взять себя в руки и прекратить переживать по пустякам!

- Вы не возражаете, если я зажгу аромалампу? – поинтересовалась я со всей любезностью, на которую была способна. – Хотите чего-нибудь выпить?

- Не возражаю, конечно! – живо откликнулась она. – Да, спасибо, я бы не отказалась от глотка ликера.

Кто бы сомневался? Я отвернулась, капая в чашу масла имбиря и апельсина. Бодрящая, радостная смесь, от которой теплеет на душе. Тревоги растворяются в этом остро-цитрусовом аромате, как эфиры в чистейшем спирте.

- Хотя предпочла бы чашечку кофе с коньяком, - добавила вдруг она.

Моя рука дрогнула, и из пузырька пролились лишние капли. Я с досадой закусила губу, прикидывая, насколько превысила дозу. Почему-то большинство людей полагает, что ничего страшного не случится, если использовать слишком много эфирного масла. Вредное заблуждение! В ароматерапии действует старый добрый принцип «лучше меньше, да лучше». Это касается и качества, и дозировки. Не говоря уж о том, что некоторые вещества в малых количествах и в больших действуют совершенно иначе. К примеру, фенхель. Впрочем, я отвлекалась.

Решив, что из-за пары капель апельсина ничего страшного не случится (благо, это ведь не на кожу, а лампу можно будет просто скорее погасить), я обернулась к Ингрид.

Она смотрела прямо и открыто, и от ее невесомо-нежного облика у меня вдруг кольнуло в груди. Одно дело просто знать, что Ингольв мне изменяет (в конце концов, это случается с большинством замужних дам), и совсем иное – смотреть в глаза его очередного увлечения и мучительно сравнивать с собою. Чем она – лучше?! Светлые волосы легкими волнами, глаза с поволокой, холодновато-розовое сияние кожи, чуть заостренные чеканные черты...

Альг-исса не зря называла меня «солнцем», и в противовес мне Ингрид была живым воплощением лунной прелести.

- Разумеется, - прерывая затянувшуюся паузу, произнесла я, ставя турку на спиртовку.

От Ингрид веяло сладкой ватой и ванилью, так тепло и сладко, что у мужчин, должно быть, кружилась голова. А вот то, что духи совпадали с ее собственным ароматом, подчеркивая и усиливая его притягательность, никак не могло быть простым совпадением. Либо она куда опытнее, чем притворяется, либо здесь поработал мой коллега-аромаг.

Каждый предмет и любое живое существо многогранны, в единый клубок сплетаются слова и запахи, цвета и ощущения. Только мало кто может понять эту сложную вязь, а уж тем более огранить, как драгоценный камень.

Есть о чем поразмыслить.

Заговорила я вновь, лишь поставив перед гостьей чашку кофе, изрядно сдобренного коньяком. Ингрид сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на меня как-то непонятно.

Она обхватила тонкими пальцами свою чашку, будто пытаясь согреться, опустила взгляд. Сбивчиво заговорила, то ли изображая волнение, то ли в самом деле волнуясь:

- Я пришла извиниться. Извиниться за то, что... Я не хотела...

Потом вдруг оставила в покое чашку, схватила мою руку и выпалила порывисто:

- Госпожа Мирра, поверьте мне, я просто хотела подружиться с вами! Ваш муж... это получилось само собой!

- О, разумеется... – произнесла я медленно, с понятным недоверием глядя на Ингрид.

Надо сказать, мне еще не доводилось принимать извинения в подобных случаях. Куда чаще очередная пассия моего супруга начинала меня ненавидеть, видимо, полагая недостойной такого мужчины.

- Просто я... господин полковник очень любит... разнообразие, - закончила она почти шепотом.

- Действительно! – подтвердила я.

Ситуация была настолько комичной и абсурдной, что мои губы упорно расплывались в улыбке.

- Видимо, тут еще сказывается мое происхождение, - призналась Ингрид, пряча взгляд. Торопливо отпила глоток кофе и закончила: – Моя мама из ванов...

Я бы присвистнула, не будь это совсем уж неприлично. Обитатели Ванахейма, пожалуй, были самыми загадочными среди всех народов. Они редко покидали родной остров и почти никого к себе не пускали. Поговаривали, что Ванахейм – это Вальгалла на земле, изобилие природы и буйство красок, и в это вполне можно было поверить. Не зря ведь именно ваны сражались с асами за первенство в мирах, не зря именно они в древние времена считались божествами плодородия! Даже Фрейр и Фрейя происходят из этого народа...

- Поверьте, госпожа Мирра, я искренне хочу стать вашей подругой! – снова заговорила Ингрид. – Клянусь вам, я не буду появляться в вашем доме, чтобы...

Она не закончила, но я и так превосходно поняла.

Забавное сочетание наивности, полудетской хитрости и прямолинейности. Или все же расчетливости?

Указать на дверь? Боюсь, это ничего не изменит. Я бы не пыталась сама познакомиться с новым увлечением Ингольва, но раз уж так сложилось, лучше держать ее на виду.

Бабушка говорила: «Сколько волка ни корми, все равно в лес смотрит». Ирония в том, что имя «Ингольв» дословно переводится как «королевский волк»...

Словом, мы мило поболтали. Ингрид выказывала искреннюю (или кажущуюся таковой) заинтересованность обычаями Хельхейма, его обитателями и достопримечательностями.

Только когда в дверь постучали, она опомнилась.

- Ох, простите, госпожа Мирра, я отняла у вас столько времени! – всполошилась Ингрид и грациозно, будто лебедь, вспорхнула с дивана. – Прошу вас, позвольте мне прийти снова! Вы так интересно рассказываете!

- Конечно, - согласилась я, не зная, плакать или смеяться.

- И вы не против, если я сейчас поговорю с вашей горничной? Я... Я совсем недавно в Ингойе и пока не обзавелась хорошей прислугой. А ваша горничная хорошо знает свое дело и сможет кого-то порекомендовать...

- Разумеется, - кивнула я, не видя причины отказывать.

Она держалась так откровенно и свободно, что это могло быть признаком либо поразительной наивности, либо беспримерной хитрости. И, право, я затруднялась однозначно это определить...

Мы условились еще встретиться – там, где не будет риска столкнуться с моим благоверным. «Уртехюс» подходил для этого как нельзя лучше – Ингольв от души презирал аромагию и старался держаться от нее подальше...

Когда на пороге показалась госпожа Уна, я от души пожалела, что не повесила табличку «выходной». Несмотря на витающие в комнате ароматы имбиря и апельсина, кофе и коньяка, от новой посетительницы несло горько-кислым недовольством - словно неспелым грейпфрутом.

- Вот! – она швырнула на столик какой-то сверток, даже не соизволив поздороваться.

Я приподняла брови и скрестила руки на груди. Терпеть не могу хамства и скандалов!

- Что это значит? – промолвила холодно, чувствуя, как в гармонию «теплых» запахов вплетается льдистая нотка мяты.

Госпожа Уна, нахмурив тщательно выщипанные брови, возмущенно закричала:

- Вы дали мне плохое снадобье!

Я поморщилась, когда в уши ввинтился ее визгливый голос.

Весьма серьезное обвинение. Впрочем, клиентам свойственно время от времени выказывать недовольство, притом чаще всего совершенно необоснованное.

- Чем же оно плохо? – поинтересовалась, заставив себя опуститься на диван и принять непринужденную позу. Предложила с улыбкой: – Присаживайтесь и, будьте добры, расскажите все по порядку.

Работая с людьми, непременно приходится выслушивать претензии, а иногда и устранять недочеты. Даже аромаги ошибаются!

Госпожа Уна намеревалась устроить скандал, а не разобраться в возникшей проблеме, но стушевалась. Когда на тебя с порога кричат, довольно сложно отвечать благожелательно, зато это сбивает бузотеров с толку. Конечно, я могу нагрубить в ответ, только это не лучшим образом скажется на моей репутации.

Так что пришлось спокойно слушать...

С недавних пор ее мучили боли в груди, которые я сочла проявлением расстроенных нервов. Немудрено: вскоре после замужества госпожа Уна обнаружила, что вышла за мота и игрока, который растратил ее приданое за какие-то несколько месяцев. После того он пожелал получить развод, однако опоздал: молодая жена уже ждала ребенка. Бессовестный муж лишился возможности расторгнуть брак и жениться на другой влюбленной глупышке, за что стал отыгрываться на жене.

Бедняжке пришлось искать пристанища у родни. Вскоре родился сын, болезненный и капризный ребенок. Дражайшие родственники каждый день ей напоминали, что кормят ее из милости. К тому времени муж, поговаривали, пристрастился к опию, так что перспектива совместной жизни пугала ее до дрожи, рождая к тому же отчаяние и озлобленность...