Аромагия - Анна Орлова

Ингольв предостерегающе сжал мой локоть.

- Прости, - я обернулась к нему. – Я очень устала и голова болит. Позволь, я пойду к себе?

- Иди.

Показалось, или в глазах мужа тоже промелькнуло недовольство? Впрочем, мне уже было решительно все равно. Сильные ароматы дома будто сверлом ввинчивались в голову, отчего к горлу подкатывала тошнота, а змея-боль стала угрожающе раздувать капюшон.

Наверху меня уже ждала Уннер, похожая на распустившуюся розу. Щеки девушки пылали, пахло от нее тонко и сладко, но даже это нежное цветочное благоухание было для меня в этот момент невыносимо.

- Помолчи, пожалуйста! – резко оборвала я щебет горничной. – Приготовь мне ванну и принеси несессер с маслами.

- Слушаюсь, госпожа! – обиженно ответила она, приседая в реверансе.

Впрочем, в этот момент такие мелочи, как настроение слуг, меня волновали меньше всего. Словно питон, боль сдавливала меня, удушала, лишала возможности связно мыслить...

Я сидела с закрытыми глазами, морщась от каждого звука. Наконец все было готово, горничная помогла мне раздеться и приготовила халат.

- Спасибо, Уннер, - попыталась улыбнуться я. – Сегодня можешь быть свободна. Передай, пожалуйста, Ингольву, чтобы к ужину меня не ждали.

- Конечно, - все еще обиженно сказала она и почему-то торопливо выскочила из комнаты.

Любопытно, что с ней стряслось?

Впрочем, мне было не до того. Перебрав несколько пузырьков, я остановилась на иланг-иланге.

Капнуть пару капель – главное, не переборщить, иначе душная сладость будет непереносима – в чашку со сливками, перемешать хорошенько... Прежде чем добавить в ванну, эфиры нужно обязательно разводить – в соли, глине, сметане или меде, иначе можно получить ожог.

И, наконец, я опустилась в воду, блаженно прикрыв веки.

Так хорошо прятаться в теплой неге воды от усталости и боли!

Мы живем тревожно. Сутолока улиц, нервотрепки, домашние заботы... Иланг-иланг - воплощение совсем иного ритма жизни. Это блестящая от масла кожа, чистый горячий песок, лазурное море, рядом вкуснейшие плоды - только руку протяни...

Сладкий, цветочно-конфетный аромат, разлитый в воздухе. Ласковые руки, разминающие натруженные мышцы... Безмятежность и спокойствие.

После ванны я отправилась спать, и сон мой был по-детски сладок...

Как обычно, проснулась я задолго до рассвета.

Почти на ощупь спустилась вниз (видимо, все-таки переборщила с иланг-илангом, а он понижает давление), сварила чашечку кофе...

Боги, какое наслаждение сидеть одной в темноте и потягивать крепкий горьковатый напиток! Тишина словно обнимает, верным псом заглядывает в глаза...

Только выпив почти все, я пришла в себя достаточно, чтобы сообразить, что мой кофе пах как-то странно! Принюхалась и поморщилась. Фу!

Сильно разило селедкой, и этот маслянисто-солоноватый запах с пряностями и уксусом настолько резко диссонировал с ароматом кофейных зерен, что оставалось лишь удивляться, почему я не сразу его уловила.

Видимо, действительно сильно вымоталась во время этот эпопеи у хель. Хотя приятных моментов тоже было достаточно. Стоит только вспомнить Исмира...

Впрочем, вот об этом точно лучше забыть.

Баночка, до верха заполненная кофе, так же отчетливо пахла соленой сельдью. Я поднесла ее поближе к свету и вслух помянула йотунов: на этикетке красовалась рыбья голова, недвусмысленно указывая, что это спланированная диверсия, а не глупая случайность.

Разумеется, можно добавлять в кофе ломтик лимона – бабушка уверяла, что это отбивает «морской» запах, а также сдабривать напиток специями... Но ни в коем случае нельзя спустить Сольвейг нахальную выходку, иначе отдельные пакости превратятся в травлю...

Печенье пришлось искать довольно долго, видимо, кухарка постаралась и в этом. Тщетные труды: невозможно скрыть лакомства от моего чувствительного носа, к тому же оскорбленного запахом сельди.

Добравшись наконец до коробки с медовыми коржиками, я усмехнулась. Если бы инспектору Сольбранду довелось увидеть меня в этот момент, он бы утвердился в своем мнении о моем сходстве с собакой-ищейкой.

Впрочем, маленькие печеньица с хрустящей корочкой и изумительным ароматом ванили (явно натуральной, по-видимому, выпечка была покупная) вполне компенсировали все сложности поиска. Там еще обнаружились чудесные ореховые пирожные с прослойкой безе...

Изрядно соскучившись по свежей выпечке, я легко ополовинила содержимое коробки.

Определенно, мне никогда не понять так называемых «сов», склонных спать до полудня! Предрассветная тишина, в которой слышится лишь шелест дождя за окном и сонное сопение дома. И звенящая, кристально-чистая свежесть раннего утра наполняет тело энергией, а мысли – рифмами...

Заодно я проверила бабушкино утверждение о селедке и лимоне, кстати, оказавшееся вполне правдивым. А кофе с ломтиком лимона и коньяком оказался очень неплох, особенно под ореховое печенье.

Зато какое выражение было написано на лице Сольвейг, когда она наконец спустилась! Насладившись лицезрением недовольства от неудавшейся пакости, я карамельно-сладким голосом пожелала домоправительнице доброго утра, на что она смогла только пробормотать что-то невнятное.

А наверху уже послышался трубный глас моего мужа, как всегда в такую рань, чем-то чрезвычайно недовольного.

Пришлось спешно ретироваться.

На лестнице я едва не столкнулась с Сигурдом, который сломя голову мчался вниз. Он толкнул меня и даже не извинился! Хотя пахло от него такой густо замешанной смесью анисовой обиды, лимонного недоумения, горчично-потного страха, приторно-душной вины, что невнимательность была вполне понятна. А если прибавить еще синяки на смазливой физиономии, которые он, похоже, пытался запудрить...

Все-таки интересно, кто так разукрасил проныру Сигурда? Вчера мне было не до того, но теперь любопытство когтистой кошачьей лапкой коснулось мыслей, высунуло дразнящий цитрусовый язычок. Любопытство пахнет лиметтом с перцем – цитрусом и карамельками, со спрятанным в сладости острым жалом.

Ингольв во все корки честил нерадивую прислугу. Впрочем, к этому все давно привыкли и не обращали внимания на утренние концерты. Главное – низко склонить голову и изобразить почтение к гневливому хозяину, а еще лучше подобострастие.

Хотя сегодня он, кажется, был особенно недоволен. Видимо, мой ранний отход ко сну поломал мужу некие планы, что не добавило ему хорошего настроения...

Свекор в своей спальне сдавленно ругался, причем почему-то именно на громогласного сына, которого красочно и убедительно грозился отстегать ремнем. Не скрою, очень хотелось бы на это полюбоваться... Жаль, вряд ли доведется.

Уннер, как говорится, цвела и пахла. Ее аромат – яркий цветочный, сладкий до приторности – хотелось поскорее запить. Не горничная, а банка розового варенья!

Ах, нет, еще нотка кисло-сладких ягод смородины, спелой-спелой, лопающейся на языке. И ложечка имбирного сока с ломтиком лимона - легкое злорадство. Хм, прелюбопытная смесь.

- Рассказывай! – велела я прямо, когда Уннер принялась расчесывать мои волосы.

- О чем, госпожа? – неискренне удивилась она.

В зеркале отразилось ее порозовевшее лицо, смущенно опущенные глаза.

- Все рассказывай! Почему ты сияешь, как снег в солнечный день. Почему господин Бранд в постели, вместо того, чтобы строить прислугу... – я перечисляла, наблюдая, как на смущенном личике горничной постепенно проступает улыбка, как на проявляемом фотоснимке. – И, кстати, кто наставил синяков Сигурду?

На последнем Уннер не выдержала, звонко рассмеялась. От нее запахло сладкой и пряной зеленью эстрагона (тархуна) с мандарином - искренним весельем.

- Пожалуй, начни с Сигурда, - определилась я, улыбаясь ее незамутненной радости.

Видимо, Уннер хотела сохранить секрет, но он распирал ее, лез наружу, как забытое дрожжевое тесто из кастрюли.

- Только обещайте, что не скажете господину полковнику! – попросила она, хитро блестя глазами.

- Разумеется, не скажу! – пообещала серьезно, хоть при виде смеющейся хитруньи на губы невольно просилась улыбка.

В отношениях с мужем я руководствовалась принципом: «Меньше знаешь – крепче спишь», так что совесть меня нисколько не мучила.

- Рассказывай! – нетерпеливо велела я, изнывая от любопытства.

Уннер, совсем позабыв о своих обязанностях, опустила щетку.

- Это Петтер! – выпалила она, пытаясь говорить тише. Впрочем, с ее звонким голоском это получалось плохо.

- Что – Петтер? – не поняла я. И притворно рассердилась: - Рассказывай по порядку!

- Слушаюсь! – сделала шутливый книксен горничная и зашептала мне на ухо...

Боюсь, по мере повествования меня одолевали противоречивые чувства. Начала Уннер с описания, как ее подловил нетрезвый Сигурд. Он и раньше ее домогался, порой довольно грубо, за что в свое время получил от меня строгое предупреждение и на время присмирел. Таких кобелей лучше держать на поводке и в строгом ошейнике. Почувствовав послабление из-за моего отсутствия, он решил воспользоваться случаем...