Аромагия - Анна Орлова

Приложив немного воображения, можно представить поездку к хель как свидание с любовником. А это даст Ингольву право пусть не на развод, но на раздельное проживание... И я больше никогда не увижу сына.

Боги, милосердные мои боги, только не это! Несмотря на горящий камин за спиной, к сердцу подбирался холод, мысли метались, а пальцы рассеянно гладили мягкий плюш обивки.

- Могу я рассчитывать на вашу скромность? – ледяным тоном поинтересовалась я, гордо подняв голову.

Таковы правила игры: независимо от истинных чувств и поступков на такие предположения следует высказать возмущение. Жена полковника вне подозрений...

С инспектора разом слетело игривое веселье, словно пушистые семена одуванчика, подхваченные ветерком.

- Голубушка, я вовсе не хотел вас смутить! – заверил он совершенно серьезно. – Вы одна из самых достойных женщин, которых я знаю. Но вам стоит поостеречься, чтобы не навлечь на себя неприятности. Простите старика за вольность.

От него пахло хлебом – искренностью.

- Благодарю вас, инспектор! – ответила я, чуть наклонив голову.

Обмен любезностями прервал стук в дверь.

Вошедшая домоправительница прямо пылала от негодования и всепобеждающей уверенности в своей правоте.

- Доктор сказал, это глазные капли! – выпалила она с порога. – Кто-то их украл и подлил госпоже!

- М-да, - протянул инспектор, потирая переносицу. – Мужу надоело ждать наследства?

Любопытно, заметил он хитринку в ее взгляде?

- Позвольте задать вам несколько вопросов? – вмешалась я.

- Конечно! – она величественно склонила покрытую чепцом голову. Как будто фрегат качнул парусами.

- Почему вы послали именно за мной? Ведь ни вы, ни ваша хозяйка никогда ко мне не обращались.

- О, - несколько растерянно протянула она. – Понимаете, моя кузина рассказывала о вас. Она служит госпоже Мундисе. Ну, про то дело с мышьяком.

На последних словах она понизила голос чуть не до шепота.

Я развеселилась. Такими темпами мне вскоре придется получать лицензию ИСА! Вообразив реакцию благоверного, развеселилась еще больше.

- Хорошо, - кивнула я, пряча неуместное веселье. – Значит, вы полагаете, что вашу хозяйку отравили умышленно?

- Именно так! – энергично подтвердила она.

- Кто? – подавшись вперед, спросил инспектор.

- Муж, кто ж еще? – она скривилась, будто глотнула горькой полынной настойки.

- Зачем ему это нужно? – я постаралась, чтобы в голосе прозвучала умеренная заинтересованность и некоторое сомнение – такая смесь вызывает на откровение даже заядлых скептиков.

- Ради денег, конечно же! – энергично всплеснула руками она. – А для чего он еще женился на госпоже?

Тут нечего даже возразить.

- И гувернантка маленькой барышни, дочки госпожи, беременная. Уж в этом-то я не ошибусь, у меня глаз наметан! От него, тут и вопросов нет! Вот он и дал госпоже глазных капель. Пузырек оказался почти пустым, а посыльный от аптекаря только позавчера принес полнехонький!

Инспектор присвистнул.

- Весьма... прозрачный мотив! – заметил он задумчиво. – И топорное исполнение.

- Скажите, а чашку из-под шоколада уже вымыли? – вмешалась я, хмурясь.

- Нет! – покачала головой домоправительница после некоторого размышления.

- Очень топорное, - повторил инспектор.

- Позвольте мне это проверить? – попросила я, встретившись с ним взглядом.

От инспектора исходило явственное сомнение, будто горьковатый запах грейпфрута.

- Вы хотите сделать анализ остатков шоколада? – уточнил он, рассеянно крутя пуговицу. Только взгляд - острый, как осколки синего стекла - выдавал интерес и напряженную работу мысли, и еще всплеск колкого аромата лимонной травы.

- Я бы хотела еще раз осмотреть госпожу Бергрид, - я пожала плечами, - но сомневаюсь, что смогу это сделать. Так что позвольте мне поговорить с доктором Торольвом. Полагаю, он согласится оказать мне небольшую любезность и проверит состав напитка.

- Пожалуй, так и сделаем, голубушка! – решился инспектор. - И вам бы лучше ехать домой.

- В самом деле, - согласилась я, вставая. Бросила взгляд на часы на полке и чуть не всплеснула руками. – Уже время обеда, так что мне действительно пора.

Ингольв обещал быть дома к обеду, а он не потерпит моей неявки.

- Я провожу вас, - голос домоправительницы, о чьем присутствии я уже успела забыть, заставил меня вздрогнуть. – И прикажу шоферу вас отвезти.

- Благодарю! – ответила я и принялась прощаться с инспектором.

Захватив по дороге баночку с остатками шоколада, мы молча шли по дому. Гневный взгляд Халлотты не располагал к разговорам, а ее аромат напоминал крапиву – жгучий и яростный.

- Вы с самого начала его возненавидели? – не удержавшись, уже на пороге спросила я, оборачиваясь.

- Да! – выпалила она, даже не уточняя, о ком речь. – Он обманывал госпожу, притворялся любящим мужем, а сам завел шашни за спиной хозяйки! К тому же... – она на мгновение брезгливо поджала губы. – Не знаю, что госпожа в нем нашла. Красавец писаный, конечно, но неряха редкостный! Если б она за ним не следила, как за ребенком, он бы так и ходил в грязных рубашках и мыться забывал. Противно!

Она красноречиво передернулась, а я вежливо ее поблагодарила и отправилась восвояси.

Домоправительница отнеслась к моему отъезду безразлично. Она уже не нуждалась в моей помощи: доктор и без меня пришел к выводу, о котором она мечтала...

Всю дорогу я напряженно размышляла об этой странной истории. Инспектор прав: для убийцы Колльв вел себя слишком небрежно! Но другого ответа не было. О пищевом отравлении не могло быть и речи: больная ела только торт, который пробовала вся семья, и шоколад, сваренный Колльвом собственноручно.

Оставалось лишь полагаться на врачебное искусство доктора Ильина. Пожалуй, стоит после обеда вернуться в дом госпожи Бергрид. Надо думать, инспектор не откажется от моей помощи...

Наконец шофер высадил меня возле крыльца.

Я взбежала по ступенькам и нетерпеливо заколотила в дверь, которая тут же распахнулась.

Из дома пахнуло сдобным духом. Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза, наслаждаясь. Настоящее чудо: немного муки, молоко, яйца и щепотка дрожжей в горячей печи превращаются в хрустящие румяные буханки. Сейчас бы стакан молока и поджаристую хлебную корочку...

Я сглотнула слюну и шагнула через порог. Сольвейг, обдав меня ароматом уксуса и подгоревшей карамели, а также насмешливым взглядом, ретировалась на кухню. Дверь она оставила приоткрытой, явно рассчитывая подслушивать. Господин Бранд всегда ставил во главу угла лояльность слуг лично к нему, закрывая глаза на многие прегрешения. Как жаль, что я вышла замуж такой юной, что побоялась затевать войну за власть в доме, не умея вести хозяйство на хельхеймский манер. Теперь пожинаю последствия...

В гостиной обнаружились Ингольв и Петтер. В комнате, освещаемой лишь горящим камином и свечой на столе, царила полутьма. По стенам метались перепуганные тени, за окном уныло завывал ветер...

- Здравствуй, дорогой, - улыбнулась я, исподтишка изучая хмурое лицо мужа. – Здравствуйте, Петтер! А где господин Бранд?

Мальчишка молча поклонился, а Ингольв встал у камина, скрестив руки на груди.

- Где ты была? – резко произнес он.

- У госпожи Бергрид, - ответила я, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно.

- Что ты там делала? – нахмурился Ингольв.

С какой стати он учинил мне допрос?! Впрочем, спрашивать об этом я благоразумно не стала.

- Ей стало дурно, послали за мной.

Вошла Сольвейг, неся графин бренди и зачем-то хрустальную вазу. От нее несло жадным любопытством и злорадством, как гнилым луком.

- Надо было отказаться! Вечно ты суешь нос в то, что тебя не касается!

Сольвейг зачем-то водрузила пустую вазу на каминную полку и неохотно удалилась (подозреваю, чтобы подслушивать под дверью).

На этот раз сдержаться было труднее. Ингольв намеренно отчитывал меня при посторонних - чтобы унизить посильнее.

Он всегда считал, что мои поступки вызваны вульгарным любопытством, решительно не понимая, как раздражает какофония запахов вокруг. Я ощущаю диссонанс в окружающих ароматах и умею его устранять. Это похоже на настройку музыкального инструмента, когда фальшь на посторонний слух неуловима, а ты ощущаешь ее так остро и явно! И, главное, знаешь, какой колок подкрутить, чтобы устранить неправильность. И стискиваешь зубы, когда нет возможности это сделать. Почему же Ингольва это так бесило? Впрочем, ответ известен...

- Дорогой, я ведь доктор и не могу...

- Ты не доктор! – оборвал Ингольв и продолжил, с каждым словом все громче: – Из-за своих дурацких травок ты лезешь, куда не просят! В Ингойе есть нормальный врач, а ты только мешаешься у него под ногами!

От него пахло лавром – всепобеждающей уверенностью, - и это было как пощечина. Зачем топтать мои чувства?

- Да, я не доктор, - мой голос звучал тихо и сухо. – Потому что не поступила в колледж. Сбежала, чтобы выйти за тебя...